По степи под парусами на колесных буерах в 1910 году

Каждый парусник, несомненно, очень ярко может представить себе положение товарища по страсти, заброшенного в глубь лесов и степей и лишенного возможности хоть изредка, краем глаза, узреть милый сердцу парусок.

В таком положении оказался летом 1910 года и автор сих строк, велениями судьбы попавший в Вольский уезд Саратовской губернии. Будучи ярым буеристом, я уже давно интересовался применением парусов на суше, — а именно в форме колесного буера, и вот, наконец, получил возможность воплотить эту старую идею (вспомним хотя бы Олега под Царьградом).

Замыслив «поплавать» под парусами по суше, нельзя было не поинтересоваться прежними опытами в этой области, но увы, в литературе по этому вопросу удалось найти лишь довольно бессодержательное указание на такие опыты герцога Орлеанского, описанные в статье «Буер» в энциклопедии Брокгауза и Эфрона, и несколько слов в одном из нумеров журнала «Природа и люди», причем фотография или рисунок, помещенный там, мог научить, как не следует строить буера (строителями были не парусники, а рудокопы-золотопромышленники). Предпринимая постройку, я имел целью выяснить себе: есть ли возможность применить паруса, как способ передвижения по суше, в видах практических или спортивных.

По своим обмерам колесный буер «ероплан», окрещенный так обитателями Шихан, экономии графа В. П. Орлова-Денисова, где он был построен, подвизался и находится, — есть несколько уменьшенная (187 кв. фут парусов) копия принадлежащего мне буера «Спотыкач» Петергофского кружка любителей спорта, принимавшего участие в буерных гонках двух последних сезонов в Невской губе. Следует упомянуть, что рельеф местности, где я производил свои опыты, оказался в высшей степени неблагоприятным для этого, так как расположена она чуть, что не в центре Приволжской возвышенности и найти в ней более-менее обширное горизонтальное поле — более чем трудно.

Но, как-никак, сооружение в конце октября 1910 года было закончено и поставлено на колеса (кстати сказать, не сделанные специально, а снятые с обыкновенной коляски), и испытано при ветре балла в 2½—3 на «паровом» поле и грунтовой дороге. Первый же день выяснил, что галфвиндом и полными ветрами ходить можно с довольно хорошей скоростью, легко преодолевая небольшие подъемы, зато хода бейдевиндом мне тогда так и не удалось добиться, потому что земля, уже сильно промерзшая, стала тверда и сильный дрейф не давал возможности забрать ход при туже выбранных шкотах.

Вскоре выпал снег, и мне поневоле пришлось отложить дальнейшие опыты до весны. Весною, лишь только сошел снег и земля несколько просохла, шины колес были обтянуты особыми резцами, и буер побежал заметно лучше, если не при полных ветрах, то, во всяком случае, в бейдевинд, хотя колеса и уходили глубже, чем было желательно, в рыхлый чернозем. По просохшей окончательно земле ход его заметно улучшился, так что оказалось возможным лавировать даже несколько в горку, идя, правда, не крутыми галсами.

Вынужденный в апреле отъезд мой в Петербург помешал мне заняться устранением обнаружившихся недочетов конструкции и дальнейшими попытками улучшить ход буера, но цели своей я достиг и с уверенностью могу сказать, что в степных районах парусами, несомненно, можно пользоваться как двигателем в целях практических и спортивных.

В заключение не могу не высказать, чтобы парусники, находящиеся в лучших, нежели, я, условиях, заинтересовались начатым и подчинили парусам сухое пространство, как подчинено им водное.

Я, в свою очередь, намерен продолжать опыты при первой возможности, и лишь только добьюсь чего-нибудь интересного, предполагаю поделиться с читателями «Яхты» добытыми результатами, а также фотографическими снимками и чертежами.

Колесный «Спотыкач» занесен в списки буеров Петергофского кружка любителей спорта.