Сухой закон в США стимулировал постройку мощных катеров

Технический прогресс стимулируется иногда самым неожиданным образом. Кто бы мог подумать, что введение на территории США в 1920 г. «сухого закона», запрещающего приготовление и продажу спиртных напитков, даст толчок проектированию и постройке мощных мореходных катеров? И самое любопытное, что основной движущей силой развития техники в этом направлении будет... преступный мир.

Юго-восточное побережье Флориды словно создано по заказу контрабандистов. Это ровный песчаный пляж, изрезанный многочисленными тихими фиордами и устьями рек, с благоустроенными гаванями. Прибоя почти не бывает, благодаря близости (55 миль) Багамских островов, которые служат своеобразным волнорезом. Всего в 90 милях от флоридского маяка Ки Уэст — Куба, на которую, «естественно, действие «сухого закона» не распространилось.

Неудивительно, что по ночам во многих укромных местах этого побережья подавался сигнал контрабандистам — пять коротких вспышек сильного электрического фонаря. Это означало, что катеров Береговой охраны поблизости нет и «ромовые» могут беспрепятственно подходить и разгружаться. Прозвище «ромовые» контрабандисты получили потому, что их груз обычно состоял из канистр с ромом «Баккарди» и шотландским виски.

Приняв сигнал, контрабандисты, выжидавшие вне зоны операции Береговой охраны, начинали действовать. Тишину ночи взрывал рев мощных двигателей. Серый приземистый катер с обводами гоночного судна срывался с места, с потушенными огнями мчался прямо к американскому берегу — на пять вспышек — и останавливался в нескольких метрах от суши. Двигатели урчали на холостом ходу — при первых признаках опасности можно было снова уйти в море. Из темноты возникали фигуры, по колено в воде люди бежали к судну. Выстраивалась живая цепочка, и через несколько минут груз уже оказывался на грузовиках, а катер разворачивался и, теперь уже с зажженными огнями, шел обратно на свою базу.

Операция, как правило, проходила гладко. Служба Береговой охраны, насчитывавшая всего 4000 человек и несколько десятков тихоходных катеров, не могла соперничать с прекрасно организованной и оснащенной армией «ромовых», которые, к тому же, имели своих людей и в полиции, и в самой Береговой охране и обычно знали, где находятся основные силы противника. Нельзя забывать, что у Береговой охраны было по горло и другой заботы — по обеспечению безопасности движения судов, организации Международного ледового патруля (обнаружение айсбергов) и т. п. В результате удавалось задерживать только тех совершенно обнаглевших контрабандистов, которые подходили к берегу днем, да и то лишь тогда, когда у них выходил из строя двигатель.


Вскоре конгрессмены — сторонники «сухого закона» сделали запрос о причинах бездействия Береговой охраны, напомнив, что эта служба и была создана (еще в 1790 г.) именно для борьбы с контрабандой. Командующий Береговой охраной, выступая в конгрессе с разъяснениями, указал на существующее неравенство сил и потребовал должным образом усилить его организацию. Конгресс немедленно выделил в его распоряжение очень крупную сумму, и численность личного состава Береговой охраны за первые же три месяца возросла чуть ли не в четыре раза. Со стапелей одно за другим сходили в воду заказанные охраной суда — от 38-футовых быстроходных катеров до 165-футовых стальных сторожевиков с мощным вооружением. У Морского министерства срочно «заняли» 25 миноносцев. На побережье оборудовали четыре базы с радио- и разведцентрами. Одновременно была установлена слежка за известными «ромовыми», засланы агенты в основные базы контрабандистов в Бимини, Гаване и других местах.

Эффект от всех перечисленных мероприятий сказался немедленно. Прежде всего, почти прекратились дневные перевозки контрабанды. Количество пойманных с поличным «ромовых» резко возросло, но... большого убытка от этого преступный мир не понес. Дело в том, что по закону конфискованное судно поступало в продажу с аукциона. Бывшие владельцы узнавали о дне аукциона и выкупали свой катер по смехотворно Низкой цене. Если какой-нибудь простак со стороны пытался дать более или менее реальную цену, к нему подходила пара дюжих молодчиков, которые, выразительно похлопывая себя по карманам, а то и просто уткнув ему между ребер дуло кольта, давали понять, что его семья может вскорости перейти на иждивение благотворительных организаций. Зачастую случалось, что патрули захватывали одно и то же судно дважды, а то и трижды. Рекорд побил старый, довольно тихоходный катер «Старая шляпа», получивший известность по всей Флориде:, его продавали с молотка пять раз! Когда же «шляпа» с контрабандой попалась в шестой раз, обозленный командир патруля направил свой катер прямо в борт судну «ромовых», протаранил и потопил его (за что был отдан под суд). Обстановка изменилась, когда был принят новый закон, по которому захваченные суда поступали в распоряжение Береговой охраны.


Положение осложнялось враждебным отношением к Береговой охране части местного населения. Все любители выпить поносили охрану последними словами и всегда были готовы помочь «ромовым». К тому же пресса расписывала контрабандистов в весьма романтических тонах, представляя их как этаких «рисковых парней», которые занимаются опасным промыслом из чисто спортивного, влечения. На самом же деле все «ромовые» были объединены в зловещие «синдикаты» с железной дисциплиной, не терпевшие никакой «самодеятельности» со стороны своих «служащих». Любой, кто отказывался беспрекословно выполнить приказы, начинал слишком много болтать или подозревался в двойной игре, немедленно исчезал. Чтобы не оставлять следов, гангстеры синдиката укладывали труп в форму, заливали цементом и сбрасывали блок далеко в море (отсюда и пошло выражение «одеть цементный плащ», сохранившееся до наших дней).

Долгое время ни полиция, ни Береговая охрана не относились к «ромовым» как к опасным преступникам. Да и закон отделял их от обычных гангстеров: пойманные контрабандисты, как правило, не оказывавшие вооруженного сопротивления, отделывались конфискацией судна и груза да несколькими месяцами тюрьмы. При поимке им не надевали наручников, охотно отпускали до суда под залог и т. п. Положение резко изменилось после одного трагического происшествия.

7 августа 1927 г. патрульный катер № 249 с экипажем из семи человек под командой мичмана Сандерлина пересекал Флоридский пролив, держа курс на Бнмини, чтобы доставить туда пассажира — агента секретной службы Уэбстера. Примерно на половине пути заметили небольшую мотолодку, идущую к побережью Флориды. Сандерлин, имевший приказ искать контрабанду на всех замеченных судах, пошел на сближение и дал мотолодке сигнал «остановиться!». Такой сигнал повторили несколько раз, но мотолодка продолжала идти прежним курсом и даже прибавила скорость.

— Дать холостой выстрел! — приказал Сандерлин. Ухнула пушка, но экипаж мотолодки и на это не обратил никакого внимания. Только несколько очередей из пулемета заставили, наконец, мотолодку изменить курс и приблизиться к патрульному катеру.


В лодке сидели двое — здоровенный детина лет тридцати пяти Джеймс Элдермэн и двадцатилетний Роберт Уич. При обыске было обнаружено небольшое количество контрабанды — виски.

— Выходит, я должен задержать вас, ребята! — сказал Сандерлин.

— Но ведь у нас всего 20 канистр, это же чепуха, — запротестовал было Элдермэн, — возьмите зелье себе, а нас отпустите!

В ответ Сандерлин жестом приказал контрабандистам подняться на катер. Войдя вместе с ними в рубку, он повернулся к радиотелефону, чтобы связаться с базой. Закончить вызов ему помешала пуля: Элдермэн схватил один из четырех флотских кольтов 45-го калибра, стоявших в открытой оружейной стойке на стенке рубки, и дважды выстрелил мичману в спину. Следующим выстрелом через окно он уложил второго механика Лэмби, который в эту секунду показался в люке машинного отделения, а затем выскочил с двумя кольтами в руках из рубки и загнал ошарашенных безоружных моряков на нос катера.

— Уич! — закричал он напарнику. — Спустись в машину и перебей бензопровод, чтобы горючее залило трюм. Затем прыгай в нашу лодку и заводи мотор. Я пока буду держать на мушке этих шпиков. Заведешь — беги снова на полицейскую коробку, подожги какой-нибудь конец и брось его вниз. Мы прыгнем в лодку и отчалим, а они через несколько минут взлетят на воздух. Если кто прыгнет за борт — перестреляем, свидетелей не будет!

Робкому Уичу, однако, явно не понравилась история, в которую он попал, очевидно поэтому он тратил на все действия втрое больше времени, чем нужно.

— Здесь раненый! — вскричал он, спустившись в машинное отделение и обнаружив умирающего Лэмби.

— Так прикончи его! — заорал Элдермэн сверху. — Он все равно загнется здесь вместе с остальными!

Но Уич не решился тронуть механика. Наскоро разбив бензопровод, он выскочил наверх, перебрался в лодку и, сильно нервничая, стал запускать двигатель. Тем временем агент Уэбстер попытался вступить в переговоры с убийцей:

— Ты уйдешь на Багамы, а там мы тебя не поймаем, так что свидетели тебе не страшны. Дай нам спустить спасательную шлюпку!


— Ты изжаришься здесь, как и все прочие фараоны! — огрызнулся Элдермэн. — И очень скоро!

Тут он обрушил водопад самых грязных ругательств на Уича, который никак не мог завести мотор. Убедившись, что гангстер решил точно придерживаться своего дьявольского плана, Уэбстер внезапно бросился на него с криком «Бери его, ребята!»...

Пуля попала ему в сердце. Падая, Уэбстер опрокинул какое-то ведро, которое покатилось под ноги Элдермэну и на мгновение его отвлекло; тот успел еще дважды выстрелить в одного из нападавших — кока Холлингсуорта, по остальные четверо навалились на него и обезоружили.

Элдермэн отправился на электрический стул, а Уич, выступавший свидетелем обвинения, отделался годом тюрьмы. С этих пор и закон, и полиция рассматривали всех «ромовых» как опаснейших преступников, тем более, что вооруженные столкновения с ними стали обычным явлением.

Количество судов, перевозящих контрабанду, как будто бы сократилось, но спиртные напитки по-прежнему продавались во всех подпольных барах Флориды, правда, уже по бешеным ценам. Повышение цен было единственным показателем некоторых успехов Береговой охраны, но войну в целом она проигрывала, по-прежнему уступая противнику в техническом оснащении. Каждый год Береговая охрана получала все более быстроходные суда, были выловлены почти все тихоходные лодки устаревших конструкций, однако новые катера «ромовых», как и раньше, уходили от преследователей. На помощь гангстерам пришла наука. Как оказалось, несколько видных конструкторов-кораблестроителей стали «служащими» преступных синдикатов. Им платили огромные деньги, но не зря: в 1928-1929 гг. по их проектам было спущено на воду несколько десятков великолепных катеров с необычными для того времени обводами, которые, развивая скорость до 35—40 узлов, легко обгоняли кого угодно. Перевозки, правда, проходили теперь только по ночам, когда опасность поражения огнем сводилась до минимума, но построенные по последнему слову техники серые катера-призраки оказались блюстителям закона не по зубам.

Командование Береговой охраны, убедившись в малой эффективности своего огромного флота, стала уделять все больше внимания и большую часть средств разведке. Ее агенты, несмотря на постоянную угрозу «цементного плаща», пробирались в синдикаты, а нередко и в экипажи «ромовых» катеров. Они предупреждали о времени и месте прибытия судна с контрабандой, которое затем попадало в ловушку. А потеря каждого из новейших катеров с дорогостоящим грузом наносила синдикатам немалый ущерб. Преступники прибегли к новой уловке: начиная с 1931 г., место выгрузки стали сообщать шкиперу уже после выхода в море по радио специальным кодом. Эта мера сразу же снизила эффективность развернутой сети агентов Береговой охраны, но именно она и помогла нанести «ромовым» решающий удар.

Лучшие дешифровальщики США были переданы в распоряжение Береговой охраны. Они легко читали все «руководящие указания», передаваемые штабами «ромовых». Контрабандисты меняли код, по это не помогало: любая радиотайнопись уже через несколько часов лежала на столе дежурного офицера расшифрованной. Когда катер с контрабандой подходил к указанному месту, его поджидало несколько кораблей Береговой охраны. За несколько месяцев преступники потеряли более половины своего «тоннажа». А так как каждый из их скоростных катеров с двумя двигателями «Либерти» или тремя «Фиатами» стоил 70—90 тыс. долл. и строился несколько месяцев, восполнять потери не успевали даже самые мощные синдикаты, ворочавшие миллионами.

Очередной трюк заключался в следующем. На патрульные корабли выходила мотолодка и неслась к берегам Флориды, не обращая внимания ни на какие сигналы. Только когда патруль открывал огонь, она останавливалась. Пока ее обыскивали (контрабанды на борту, естественно, не находили), несколько катеров проскакивало опасную зону в другом месте. Но и этот прием был вскоре разгадан.

Увеличив свой флот захваченными у врага катерами до 300 с лишним вымпелов, Береговая охрана сумела развернуть три сплошные «линии обороны», пройти через которые редко кому удавалось. К этому же времени была одержана важная победа и на «сухопутном фронте»: удалось раскрыть безотказно действовавшую систему проектирования и постройки новых катеров для флота «ромовых» и лишить его всякой возможности пополнения. Были арестованы и работавшие на преступников инженеры-кораблестроители; один из них, получивший два года тюрьмы, впоследствии стал известен как выдающийся конструктор торпедных катеров. И хотя контрабанда в малых дозах продолжала пробиваться во Флориду вплоть до отмены «сухого закона» в 1933 г., организованной деятельности «ромовых» пришел конец.