По следам героев Роберта Стивенсона

Роберт Стивенсон рассказывал, что когда он писал «Остров сокровищ», его настольным пособием было напечатанное в 1724 г, в Лондоне капитальное исследование капитана Джонсона под таким заманчивым названием: «Общая история грабежей и убийств, совершенных наиболее известными пиратами». Действительно, перелистывая эту книгу (одно из ее многочисленных переизданий вышло в 1955 г.) и другие работы по истории пиратства, встречаешь немало знакомых имен. Оказывается, н на самом деле существовали Робертс, Инглэнд, Дэвис, Хенде...

Вот например, Эдвард Инглэнд, Он служил помощником капитана, а когда судно захватили пираты, с готовностью перешел на их сторону. Став капитаном, отправился в 1719 г. из Карибского моря к западным берегам Африки, где пиратствовал на редкость удачно. Большинство команды. однако, было чем-то недовольно и потребовало взять курс на Индию. 300 пиратов пошли к Мала-барскому берегу на «Кассандре» и «Победе»; вблизи Бомбея им пришлось выдержать жестокое сражение с местными пиратами, но дальше дело пошло на лад. Получив свою часть добычи, Инглэнд благополучно вернулся на родину богачом.

Израэл Хенде был канониром у знаменитого Эдварда Тича по прозвищу «Чернобородый». В 1718 г. во время очередной попойки Тич, развлечения ради, опустил руку с пистолетом под стол и выстрелил наугад. Хенде стал одноногим — пуля раздробила колено. Ему не везло и дальше. В конце концов он вернулся в Лондон и из джентльмена удачи превратился в профессионала нищего.

Сам Сильвер, очевидно, образ собирательный. Во всяком случае такое имя не встречается. Зато упоминаний об особенно свирепых одноногих пиратах — множество. Любопытно, что когда некий капитан Томас Тью предложил своей команде заняться разбоем, матросы ответили, что они не против и будут верны ему «и с золотой цепью на шее и с деревянной ногой», т. е. деревянная нога была для них олицетворением жизненных неудач...

Назвав капитана Флинтом (в переводе — кремень), Стивенсон, возможно, хотел подчеркнуть его жестокость и непреклонность. Упоминаний о капитане с такой фамилией, как и о штурмане Билли Бонсе, нет.

Разумеется, пираты выходили в море отнюдь не в поисках романтики. Дело есть дело. Сохранились документы, показывающие сугубо прозаическую сторону пиратства, так сказать, его финансово-организационную основу.

Например, у Бартоломея Робертса порядок был такой. Любые ценности, добытые пиратами, требовалось немедленно сдать и сразу же занести в общий реестр. Утаивший что-либо наказывался высадкой на ближайшем необитаемом острове (полагалось при этом выдать несчастному бутыль воды, пистолет и несколько зарядов). И главное условие: никто не имел права покинуть корабль, пока доля каждого не достигнет тысячи фунтов, а ведь везло далеко не всегда...

Если долго не попадалась очередная жертва, возникало недовольство, начинались распри. Часть команды — так случалось нередко — могла потребовать, чтобы ей отдали первый же захваченный корабль и позволили уйти в самостоятельное плавание. Гроза морей «Чернобородый» писал в судовом журнале: «Ром кончился, наша компания в дьявольском замешательстве. Ведутся разговоры об отделении». Только когда удалось захватить судно с большим запасом ликера, Эдвард Тич смог записать — «Снова все идет хорошо».

В договоре, подписанном всеми пиратами Георга Лоузера, на борту «Избавления» запрещалось играть на деньги. Если кто-нибудь обманом выманивал у другого хотя бы шиллинг, следовало наказание, назначаемое капитаном и большинством компании. Оговорены и правила дележа: капитан получал две доли добычи, его помощник — полторы, доктор и боцман — по одной с четвертью, остальные — одну каждый. Умилительно, что подписывая этот документ, пираты клялись выполнять его заповеди не как-нибудь, а на библии.

Несмотря на все клятвы и договоры, сплошь и рядом пираты враждовали друг с другом. Бывали и случаи прямого подсиживания. Как-то за бригантиной Чарльза Вейна погнался французский корабль. Часть пиратов во главе с Джоном Раккамом предложила принять бон, но Вейн, прикинув, что шансов па успех практически нет, приказал прибавить парусов. На следующий же день Раккам публично обвинил Вейна в трусости. Проголосовали. Большинство поддержало демагогию Раккама и вот — он стал капитаном, а Вейна с немногими сторонниками высадили в шлюпку.

Капитан обычно имел осведомителей, сообщавших о настроениях камарадов — как называли друг друга французские пираты XVIII века. Рядовые пираты боялись открыть рот. Однажды, спьяну кто-то из команды оскорбил упоминавшегося уже Робертса. Тот убил его на месте. Один из присутствовавших при этом пиратов стад возмущаться — Робертс ударил его саблей. Раненый, рассвирепев, бросился на капитана, команда мгновенно разделилась на две партии и на палубе «Королевской удачи» чуть было не вспыхнуло настоящее сражение, но пираты опомнились: без опытного капитана не видать богатой добычи! Отыгрались на мятежнике: его приговорили к порке и, когда рана зажила, каждый член экипажа нанес ему по два удара. Наказанный, естественно, не признал себя виновным и нашел случай отомстить: уговорил лейтенанта Томаса Анстиса отделиться от Робертса и принять на себя командование недавно захваченной легкой на ходу бригантиной (кстати говоря, кончилось это плохо: вскоре же удрученные постоянными неудачами «камарады» устроили новый заговор, ночью застрелили Анстиса прямо в койке — совсем неблагородный поступок! — и сдали бригантину голландцам).

В сущности, пираты вели каторжную жизнь. Месяцами питались сухарями и солониной, чаще пили не ром. а затхлую воду, болели тропической лихорадкой, дизентерией и цингой, гибли от ран, тонули во время штормов. Немногие из них умерли в постели. Знаменитого когда-то Лолонойса убили индейцы, Монтбар пропал без вести, Тич получил двадцать ран на палубе взятого на абордаж корабля. Робертса сразила попавшая в горло картечь; прежде чем сдаться, его люди опустили в море труп своего капитана с золотой цепью н усыпанным бриллиантами крестом на шее, с саблей в руке и двумя пистолетами на шелковой перевязи. Эдварда Лоу повесили французы, Хоуэлла Дэвиса расстреляли португальцы, Вейн казнен на Ямайке... Стоит ли перечислять дальше?