Диплом яхтенного капитана Тереза Ремишевская получила в 1960 г. Сейчас она член яхт-клуба «Строители» в Новой Гуте, работает на судоверфи имени Парижской коммуны в Гдыне.
Овладевая искусством вождения яхты, пани Тереза успешно сдала все необходимые экзамены придирчивым комиссиям, в основном мужского состава, прошла многомильную морскую практику. И научилась управлять яхтой и руководить командой, состоящей из мужчин, каждый из которых мог смотреть на нее буквально сверху вниз (рост-то у капитана всего 158 сантиметров!). И все-таки этого ей казалось мало. Тереза мечтала остаться с морем один на один.
Наконец, получив в распоряжение яхту «Зенит» (длина 11,65 м, осадка 1,85 м, парусность 50 м2) и разрешение на одиночное плавание, Ремишевская 25 августа вышла из Тшебежа. За время рейса она прошла 694 мили (202 часа под парусом и 16 часов с двигателем), выдержала четырехдневный шторм с одиннадцатибалльными шквалами. Вот выдержки из описания плавания, которое она опубликовала в польской печати.
29 августа. Я отдыхаю: от шума верфи и города, от ежедневных пробежек по трассе дом — работа — дом, от всех земных хлопот, забот и радостей.
Море не пустует: суда справа, суда слева, множество катеров впереди. Чтобы их обойти, делаю бесконечные повороты и проклинаю вышедшие из строя лебедки. Геную приходится выбирать вручную, и я бегаю то к румпелю, то на нос яхты. Об ужине не может быть и речи: парад катеров продолжается, я сижу на палубе и гадаю, который из них столкнется с «Зенитом».
30 августа. Мой «капитанский нос» учуял что-то тревожное. Небо — цвета кирпича, быстро темнеет. Туман можно, кажется, пощупать руками. Не вытерпев, я завожу двигатель и иду на сигнальные огни против Дарлово.
На стоянке проверяю двигатель и вижу, что вентиль пропускает воду. Придется качать.
Я снова в море. Ветер слабый, однако постепенно Дарлово исчезает из виду.
Спускаюсь в каюту, а там полно воды — вровень с полом. Качаю почти час и не замечаю, как становится темно. Снимаю кожух двигателя: вода льется, как из крана. Придется идти в Устку. Ветер свежеет.
На меня идет патрульный катер. Решаю твердо держаться курса — это мое право. Ракетница наготове. Катер все ближе, уже видны оба бортовых огня. Выстреливаю ракету — застопорил.
Пока я подозрительно смотрю вслед катеру, появляется новое судно. На этот раз что-то огромное, кажется, «пассажир». Такие неохотно меняют курс, придется уступить дорогу.
1 сентября. Близко Устка. Наскоро перекусила и переоделась в сухое. Я устала, хочу спать, но вместо отдыха тяну тяжелые швартовы и кранцы, подготавливаю яхту ко входу в порт. Хуже всего с якорем (его вес 40 кг, а мой — 50), который нужно снять с подушек, подтянуть и подвесить, вытянуть якорную цепь (15 м) и уложить на палубе. Я не собираюсь отдавать якорь, потому что потом придется вытаскивать его и поднимать на палубу без лебедки. Но настоящий моряк не подходит к суше, не подготовив эту «последнюю надежду», и я делаю все, что положено.
Стоянка оказалась интересной — собралось много яхтсменов, возвращающихся с регаты. Я все время в гостях. Старые и новые знакомые очень сердечны, спешат помочь. Устранена протечка, насос покрыт новым кожухом, в двигатель залито масло.
2 сентября. По радио предупреждение: идет шторм! Решаю, пока можно, уйти из Устки, делаю заявку на отправление и готовлю «Зенит» по-штормовому.
3 сентября. Начинается настоящий шторм. Тонны воды обрушиваются на палубу и переливаются за борт. К сожалению, не только за борт: я затыкаю дыры и щели пластилином, заклеиваю их липкой лентой, но вода все же просачивается.
Восход солнца почти незаметен, тяжелые тучи покрывают небо. Поднимаю два черных шара на мачте — «лишен возможности управляться» — и ложусь спать.
4 сентября. Показался берег. К сожалению, Свиноуйсьце еще далеко; и ветер туда не пустит. Делаю поворот и беру курс в море — ночью по мелководью бродить не стоит.
Аккумулятор сел, я при свечке готовлю горячий шоколад. Вдруг большая волна сбивает «Зенит» с курса. Выскакиваю на палубу, а вернувшись, нахожу на дне кастрюльки жалкие остатки. Вместо ужина сажусь за насос.
5 сентября. Налетел шквал. Сила ветра такова, что мокрые шкоты срываются с палубы. Яхта по кокпит в воде. Тучи поредели, разбушевавшееся море освещено солнцем: зеленая вода прозрачна, как горный поток. В воздухе кружится водяная пыль, в которой сияют сотни радужных обручей. Мне уже не жаль порта и отдыха на травке.
До вечера я лавирую: поворот к суше — яхту несет на мель, поворот в море — она дрейфует лагом. Снова видны огни Свиноуйсьца. Войду в порт с опозданием на один день... Однако у моря свои планы.
6 сентября. Потеряно все, что с таким трудом завоевано за сутки. Ветер изменил направление, и последние несколько миль преодолеть не удастся. Я вся промокла, переодеться не во что. Заворачиваюсь в единственное сухое одеяло и пытаюсь внушить себе, что мне тепло.
Утром решаю поставить грот. Спускаю стаксель — и к фалу. Большой и красивый грот, сильно хлопая, ползет вверх. Но, оказавшись над краспицами, он прочно застревает — мешают оборванные раксы.
Что делать? Вырезаю из листа железа нечто вроде крюка, чтобы им подцепить и подвесить раксы. Не помогло. Снова ставлю стаксель.
Через час решаю еще раз попробовать поднять грот. Сбрасываю лишнюю одежду, надеваю рукавицы, прикрепляю к поясу инструменты и страховочный трос, делаю петли и начинаю подъем.
Первые два метра пошли легко. Ветер прижимает к парусу, который служит мне опорой. При каждой волне — прогиб: я обхватываю мачту и одолеваю еще полметра. Отдыхаю несколько минут, делаю новую петлю и опять карабкаюсь вверх, уже без страха — мне удалось ухватить ритм качки.
Краспицы уже близко. Парус здесь узкий и почти не дает опоры. Отцепляю от себя трос, чтобы переложить его поверх угла паруса и... отрываюсь от мачты. Хватаясь руками за фалы, парус, съезжаю вниз. Лежу на палубе, руки, ноги целы, ничего не болит.
Я взяла с собой только один трос, не продумала свои действия до конца — капитану такие ошибки непростительны.
Решаю поставить грот до того места, где ему мешают раксы, а оставшуюся часть навернуть на гик. Все же парус будет больше, чем сейчас.
7 сентября. Шторм, кажется, кончается, но ветер и волны еще большие, надежды на быстрый переход нет. Делаю поворот и в фордевинд иду в Колобжег. Если я сегодня не появлюсь, патрульные суда выйдут на поиск.
В лоции о Колобжеге говорится так. «Предупреждение: во время штормов в направлении WSW через N к ONO и после штормов — большая прибойная волна у входа. Судам, входящим в порт, угрожает удар о волнорезы (ширина входа 47 м). Прибрежное течение зависит от ветра. При длительных штормах скорость течения вдоль побережья может достигать 3 узлов».
Настоящая ловушка для яхт. Я должна иметь скорость больше, чем скорость течения, но меньше, чем скорость волны.
В миле от порта спускаю грот; дает он немного, а гик может перекинуться. Я не отрываюсь от румпеля — каждую новую волну приходится брать иначе. Здесь не должно быть ни ошибок, ни промедлений, курс нужно держать «по нитке».
Море пенится, переваливаясь через волнорезы. По обе стороны входа — мели.
Я уже в пятидесяти метрах от порта, но тут на сигнальной мачте вывешивают черные шары: мне вход запрещен. Одновременно я вижу и причину — судно, которое медленно движется к выходу. Входящий в порт уступает дорогу выходящему, но, чтобы развернуться, я должна буду идти против волны и ветра по краю мели и потеряю удобную позицию. Прикидываю — судно еще далеко, «Зенит» успеет проскочить узкий канал, а дальше места много, разминемся.
Несколько секунд — и я на гребне огромной волны проношусь со скоростью моторной лодки мимо опасных волнорезов.
В 11 часов швартуюсь и сразу же начинаю выгружать все имущество на просушку.
8 сентября. Получаю последний прогноз: ожидается сильный западный ветер. Выхожу из порта под большой Генуей и гротом и в 3.30 утра следующего дня подхожу к входному бую Свиноуйсьце. В темноте мне заходить нельзя — перегорела лампочка в фонаре. Спускаю паруса и чищу палубу. С восходом начинаю лавировать и к восьми утра вхожу в порт.
Через три часа завожу двигатель и отправляюсь дальше, так как сегодня же хочу попасть домой. Очень хочется спать. В Щецинском заливе снова ставлю паруса.
Вот открылся Тшибеж. Я стою на носу, опершись о штаг, и смотрю на родной порт. Закончился самый лучший рейс в моей жизни.
Этим плаванием Ремишевская завоевала право участвовать в трансатлантической гонке одиночек и в сентябре прошлого года совершила требуемый правилами «квалификационный рейс» — 900 миль по той же неспокойной Балтике.
Конечно же диплом, курсовую или контрольную нужно делать самому, но бывают разные ситуации, когда просто необходимо их заказать. Например если нет свободного времени или непрофильный предмет, который не важен для вашей специальности. На сайте 5orka.ru вы найдете подходящего специалиста для написания работы практически по любому предмету.