Пройдя по этому пути, вы увидите наш Кольский край «в разрезе». Природа здесь на все вкусы. Есть громады гор и сказочные озера, бесконечный бурый ковер суровой тундры и глухая тайга. Красными столбами уходят в небо огромные сосны, светятся в зыбких лучах полуночного солнца стволы берез. Шумят пороги, курлычут лебеди. Купаясь в тихом пламени зари, выходят на берег чуткие олени. Серебряной молнией выстреливает из воды играющая семга, жемчужина северных рек. Жемчужины — уже в самом прямом смысле слова — дремлют меж створками серых раковин со звучным именем «маргаритана». А под деревьями румяными караваями разбросаны огромные подосиновики, прячутся в траве несравненные белые, алой росой горят редкостные брусничники...
Приезжайте сюда, не пожалеете!
Самая первая достопримечательность — само село Ловозеро, столица оленеводческого колхоза «Тундра». Это село пятиэтажное. В современных зданиях, которые, как корабли над лодками, плывут над маленькими домиками, живут оленеводы, а знаменитые чумы можно видеть лишь далеко в тундре да на фотографиях в здешнем музее. Если у вас будет время, стоит сходить в местный Дворец культуры на репетицию знаменитого саамского хора, успешно выступавшего недавно в Норвегии и Финляндии.
По реке Вирма мы, туристы-североморцы, на двух лодках спускаемся к озеру, богатому островами, заливами и мысами. Это настоящее пресноводное море тундры, великая радость для рыцарей спиннинга. Байдарочники проходят все Ловозеро до устья Цаги за день. У нас это заняло времени гораздо больше.
Во-первых, потому, что мы отправились в путь не на байдарках, а на резиновых лодках ЛАС5М. Наши каравеллы скоростью не отличались, зато имели массу других достоинств, таких, как малый вес, большая остойчивость и ничтожная осадка. Для надежности — чтобы не порвать на камнях резину, мы сшили на лодки чехлы из брезента. На лопасти весел, которые во время пробных выходов показались нам слишком узкими, наклепали дополнительные полосы. Попутно надо подчеркнуть, что никакие другие плавсредства, кроме байдарок и надувных лодок, для прохождения описываемого маршрута непригодны. Лишь в нижнем течении Паны и Варзуги в половодье туристы сплавляются на плотах, добираясь из Умбы до воды по лесовозным дорогам.
А во-вторых, мы и не торопились сразу форсировать Ловозеро. Наш путь лежал сначала в губу Мотку, где, за перевалами, зеркальным блюдом застыло Сейд-озеро, о котором мы давно были прослышаны и которое давно мечтали посмотреть. Кстати, на берегу Мотки два домика с сеновалом. Надо ли говорить, что ночевка на сене — награда для туриста! Утром наш командир пошел к рыбакам и возвратился с' Русланом. У Руслана тихий характер, неизменно добродушный вид. Аппетит тоже ничего: наш кок, которому Руслан пришелся особенно по душе, чуть было не скбрмил ему половину походного запаса галет. Не то чтобы Руслан был выдающимся обжорой, нет — это был самый обыкновенный мерин, доживающий свою многотрудную жизнь — на радость туристам — на берегу самого красивого в Заполярье озера. Одной его лошадиной силы оказалось достаточно, чтобы быстро доставить к Сейд-озеру наши акваланги, кинобоксы, гидрокостюмы и прочее снаряжение.
И вот мы стоим на берегу. В сомкнутых ладонях темных гор уснуло озеро. Тишина. Но нет ощущения того безмятежного покоя, что так широко разливается над русскими полями и перелесками. Здесь, в сердце древней Лапландии, царит грозное спокойствие тундры, полное мощи, затаенной тревоги. Белые пятна снега в расщелинах. Холодом веет от вершин. И кажутся совершенно неправдоподобными слова рыбаков о том, что до вчерашнего дня стояла здесь, на Сейде, жара, а приезжие ихтиологи купались и загорали все лето...
Каменная чаша до краев заполнена водой горных ручьев. Эта застывшая вода, отражающая белесое небо, отсвечивает сталью и вместе с тем сохраняет свой истинный удивительный цвет: она зелена и прозрачна, как стекло на изломе. Даже в бесстрастных научных работах, где лирике места нет, цвет воды Сейда назван изумрудным.
Таинственное озеро овеяно древними легендами:
— Вон человек на горе, видите? — показал вверх бригадир рыбаков Иван Григорьевич. — Это Куйва. Давно он здесь стоит. С тех пор, как приходили «шве-ты» воевать против лопи...
Неторопливо звучит рассказ старого рыбака, а лодки скользят по притихшему к ночи Сейду. Туман, клубясь поднимается из ущелий. Темные ели окружают озеро, словно копья стоящих безмолвным строем сказочных богатырей. А над ними, среди скал, нависших высоко над водой, ясно виден черный человек, который бежит куда-то, широко раскинув руки.
Редкостное озеро. И не зря еще в древние времена саами дали ему имя Сейд, что значит «святое». Озеро отличается поразительной урожайностью. Несколько раз подряд приезжали сюда ученые, однако тайна небывалой рыбной продуктивности водоема пока не раскрыта. Кормовая база, вроде бы, скудная, а желудки выловленных сигов всегда полны. Местные жители верят, что Сейд-озеро имеет «второе дно», куда сиги уплывают кормиться. Мы много раз погружались с аквалангами в прозрачную воду, но «провала» не обнаружили. Впрочем, ведь нам удалось обследовать лишь небольшой кусочек дна...
Снова Ловозеро. Мимо заросших лесом островов, на одном из которых (на Колдуне) сохранились саамские могильники, идем к устью Цаги. Известны два способа спортивной гребли на резиновых лодках: парой весел в уключинах и одиночными веслами, как на каноэ. Нам удалось одновременно использовать оба способа. На каждой лодке двое сели на корму, взяв в руки по веслу, и стали грести вдоль бортов, а третий расположился спиной вперед ближе к носу лодки и греб обычным способом.
Вот и бурная мелководная Цага. Работая до пота всеми четырьмя веслами, начали хотя и медленно, но верно продвигаться вперед, преодолевая натиск течения. Часто встречаются шивера — мелководья с торчащими в пене черными камнями. Не раз приходится вылезать в воду и тащить лодки по бурлящим сливам. Под ногами — круглые валуны, покрытые осклизлой зеленью. То и дело оступаемся, проваливаемся в ямы, холодная вода заливается за голенища сапог. Непрерывно идет дождь. Ледяные струи давно проникли под плащи и резиновые куртки...
Мы уже и не надеялись на хорошую погоду, но после полудня ветер унялся, рассеялись тучи, и вместе с лучами солнца заструилось с неба ласковое тепло. Как будто приплыли мы в царство бабьего лета, — тихое, доброе, солнечное, которое лежит где-то за тридевять земель от холодного и сердитого Севера.
И снова — тишина. Солнце склонилось над лесом, и весь мир опрокинулся, перевернулся, отразившись в застывшей реке. Высокие ели росли теперь вниз вершинами. Березки белыми стрелами уходили в зеленую глубину. Мы поневоле останавливались, чтобы еще и еще раз взглянуть, рассмотреть, как далеко внизу деревья чуть покачивают макушками, как горит прямо под лодкой осенний закат. В этом розовом зеркале бесшумно явились вдруг белые тени, а потом донеслись короткие трубные звуки — большие птицы проплывали, вытянув длинные шеи, мерно взмахивая огромными крыльями. Лебеди были первыми из редких животных полуострова, которых встретили мы в пути. А потом нам попадались тетерева, гуси, однажды вышел к реке медведь; белый кречет сел на сухое дерево у самой воды...
При впадении Оленки есть остров, очень удобный для ночлега. Следующую стоянку можно сделать в покинутом поселке — бывшей базе геологов. В сухом сосновом лесу, там, где сама Цага впадает в большое заросшее кувшинками озеро, стоят дома, два из которых еще во вполне приличном состоянии.
Дальше, до поворота в Сиговый ручей, шли все-таки ходро. Здесь река, если не считать порогов, чистая, течение около километра в час. Берега топкие, заросшие ивняком. Вылезать на них невозможно, поэтому мы обедали сгущенкой и галетами, не выходя из лодок.
Но вот река разделяется на два русла. Правая протока настолько заросла, что, кажется, пройти по ней невозможно. Однако это и есть нужный нам Сиговый ручей. Обломанные ветки, содранная бортами байдарок кора — надежная примета, помогающая убедиться, что мы свернули правильно, на туристскую магистраль, а не в какую-нибудь протоку, теряющуюся в болотах.
Обычно берега у водоемов в Заполярье каменистые или заболоченные, а здесь замечательный чистый песчаный пляж. На Сиговом озере едим последнюю уху; впереди Пана и Варзуга, где водится семга, поэтому всякая рыбалка, даже удочкой, строго запрещена.
Утром, выйдя на озеро, среди зарослей камышей и кувшинок с трудом находим едва заметную протоку. Обрубленные топором кусты — входные ворота трассы. Вдоль воды теперь все время вьется заметная тропка. По ней мы и идем, волоча лодки за собой, причем один человек на каждой все время отталкивает веслом нос. Такой выработанный опытом способ проводки оказался самым удобным. Выходим на сильно вытоптанную площадку на левом берегу ручья. Все ясно: здесь начинается 6-километровый волок, туристы разбирают свои байдарки, укладывают груз. Тропа, идущая отсюда через болота и перелески до Паны, набита довольно основательно, через топи переброшены гати. Одним словом, сбиться с пути невозможно...
Выйдя на Верхне-Панские озера, мы попадали без сил на берег рядом со своими огромными рюкзаками. Эх, Руслана бы сюда! Но волок одолели всого за полдня. Места великолепные. Обидно только, что туристы, обычно останавливающиеся здесь после волока на ночевки и дневки, уже основательно испортили еще недавно дикий таежный лес.
Начался долгожданный спуск по реке. Правда, мы рассчитывали, что он будет приятной и легкой прогулкой, а пришлось снова нажимать на весла. Течение в Пане быстрое лишь на порогах и перекатах, на плесах же вода, как зеркало, неподвижна. Между Нижне-Панским озером и речкой Полесаркой много мелких порогов. Чтобы облегчить лодки, оставляем в них по одному человеку, все остальные снова идут по берегу.
Разбиваем палатку против устья Полесарки. И надо же: утром в километре ниже этого места встречаем прямо на берегу маленькую избушку. Крепкая печь, широкие нары, на которых уложено сено...
Порог Пасынок встретил нас глухим, бурлящим шумом, река неслась с приличной и явно излишней скоростью, пенилась. Пришлось попотеть, чтобы удержаться на главном сливе, а не вылететь на камни.
Больше, чем встреченный несколько дней назад медведь, поразил нас услышанный здесь гул... мощного автомобильного мотора. Оказывается, сюда уже дотянулись дороги индельского леспромхоза.
Вот и поморское село Варзуга, просторно ставшее на обоих берегах. Низкие облака подпирает церковь Успения — самое высокое здание на Кольском полуострове (где, заметим, немало и девятиэтажных домов). Построенная в 1674 году певучими линиями возносит она на 30-метровую высоту стрельчатый шатер, увенчанный маленькой изящной луковкой. Под шатром глядят на все четыре стороны высокие приделы. Как будто стали четыре терема под высокой елью, тесно обступив ре. В церкви создан небольшой музей.
Мы много слышали о варзугском поморском хоре, мечтали, но почти не надеялись, его услышать. Однако варзужанки согласились спеть специально для нас. Вечером мы не узнали женщин, которых видели в фуфайках и платках на картофельном поле. В разноцветных кофтах, с рядами сияющих бус, в красных шапочках поморки были красивы и величавы, как боярышни из русских сказок. Зазвучали в широкой поморской избе песни, тягучие и грустные, веселые и озорные, и матушка-старина, то печальная, то удалая, вошла в этот старинный дом...
В разных краях оставляем мы сердца частицу. Варзуга стала одним из таких краев, навсегда запавших в душу.
Литература
- 1. Славинский О., Царенков В., Туристские путешествия по Кольскому полуострову, Москва, Изд-во «Физкультура и спорт», 1969 г.
- 2. Двинин Е., Край, в котором мы живем, Мурманск, 1966 г.
- 3. Каталог рек Мурманской обл., Кольский филиал АН СССР, 1962 г.
- 4. Каталог озер Мурманской обл., Кольский филиал АН СССР, 1962 г.