Душа ушла в пятки и находилась там все то время, пока я ждала, что мой «Крусэйдер» вот-вот напорется на камни; однако воды, по-видимому, было много, яхта спокойно прошла опасный участок.
Проложила курс мимо Си-Пойнта. Какое-то время яхта шла с довольно приличной скоростью, однако сильный поначалу ветер понемногу стал затихать, в когда я отошла от берега приблизительно на милю, прекратился вовсе. И здесь мне довелось провести двое суток — самых скучных и утомительных за все путешествие! Ветер самым раздражающим образом то усиливался — и тогда яхта преодолевала несколько миль, то пропадал — и яхту медленно, но верно относило течением назад. Эти места славятся штормами, но на этот раз ветер не мог разогнаться даже до 2 баллов. Я подумала, что мне, видно, уже никогда не распрощаться со Столовой горой! Через 20 часов после выходе из гавани я находилась не дальше чем в 20 милях от нее, причем все пространство вокруг меня было буквально усеяно огнями проходящих мимо судов.
Не переставая лила какао и слушала магнитофон. Спать было нельзя: судов на подходе к Кейптауну было слишком много, земля находилась слишком близко, а ветер, хотя и слабый, стремился сделать все возможное, чтобы вынести яхту на камни.
23 ноября. Включила приемник и к своему большому удивлению услышала, что меня вызывает Кейптаун. Мне сообщали, что «Кондор»1 прибывает в Окленд в четверг, в «Грейт Бритн II» — на следующий день. Это была приятная новость, означавшая, что скоро я опять смогу поговорить с Робом. Какая это будет для него неожиданность!
Для меня же неожиданностью оказалось то, насколько быстро я снова смогла войти в ритм повседневной жизни на борту «Крусэйдера». Вскоре стало казаться, что вовсе и не заходила в Кейптаун. Я старалась как можно быстрее отойти подальше от земли, но практически не продвигалась вперед и только изнуряла себя бесконечной сменой парусов. Куда же девались эти хваленые шторма!
Когда ветер, наконец, появился, он тут же вывел из строя новое подруливающее устройство. Я с трудом смогла в это поверить и так огорчилась, что готова была разрыдаться. Почему перо руля авторулевого сломалось так легко! В конце концов, ветер был не настолько силен! Даже подумала, не стоит ли вернуться в Кейптаун для ремонта. Однако это означало бы неминуемую задержку дней на восемь-девять. За это время позднее лето у мыса Горн успеет превратиться в осень, в я, похоже, и так уже опаздываю. Дальнейшее промедление было бы непозволительным риском, решила двигаться дальше.
У меня были еще два запасных пера руля к подруливающему устройству, плюс старое перо, которое я в свое время укоротила. Я рискнула поставить именно этот старый руль, надеясь, что, какова бы ни была загадочная причине поломки (удар волны под неблагоприятным углом или трещина в металле), она не повторится. Кроме того, я решила связаться со шведской фирмой «Сэйломат» и попросить их выслать еще одно перо руля к моему приходу на Тасманию. А пока все это предвещало лишь не очень-то приятные хлопоты!
В довершение всего опять заело проклятый фал.
Когда, наконец, удалось со всем этим разобраться, почувствовала такую усталость, что даже не хватило сил снять ботинки, прежде чем повалиться в постель.
25 ноября. Перечитала все письма и журнал Роба в третий раз. Это меня очень ободрило. Если меня когда-либо снова оставят силы, я перечитаю их опять! Похоже, что немало людей повесили на стену карту мира и отмечают путь «Крусэйдера». И хотя бы ради них я должна двигаться вперед!
Информация об изображении
Схема маршрута кругосветного плавания Найоми Джеймс на «Экспресс-крусэйдере»
Сейчас вылью чашку какао и пойду спать — уже 8 вечера, в на полночь у меня поставлен будильник, чтобы вызвать по рации Роба.
Схема маршрута кругосветного плавания Найоми Джеймс на «Экспресс-крусэйдере»
Думаю, что, если этот старый руль продержится хотя бы неделю с малым, и остальные рули — по столько же, и если, к тому же, я сумею отремонтировать их, используя запасной комплект крепежа, то до Тасмании рулей мне хватит. Особенно, если при сильных ветрах я сама буду вставать за штурвал, давая передышку подруливающему устройству. Только бы поменьше волноваться! Видимо, тревожные мысли о ревущих сороковых все же сказываются.
За последние три дня ушла не слишком-то далеко от Кейптауна, однако хорошо уже то, что удалось миновать пользующуюся дурной славой банку Агульяс. Это здесь так сильно потрепало Чэя при его первой попытке обойти в одиночку вокруг света. Он шел тогда на небольшой яхточке со скуловыми килями, совершенно неприспособленной для подобных рейсов, и в районе банки Агульяс его яхту одиннадцать раз подряд клало парусами на воду! В итоге ему пришлось тогда сдаться. А при второй попытке — Чэй шел тогда на «Бритиш Стил» — именно в этом районе, встретившем меня так доброжелательно, его трепали жестокие шторма.
Другими словами — мне жаловаться просто грех!
26 ноября. Только что говорила с Робом. Согласно расписанию включила радио около полуночи и услышала, что Кейптаун уже вызывает меня. Они там действовали очень энергично и сразу же соединили меня с ним. Милый, дорогой Роб! Он совершил великолепный переход в Окленд, даже быстрее, чем надеялся. Ему страшно хотелось узнать подробности моего рейса, однако мне, естественно, было приятнее слушать его, чем говорить самой. Мы проболтали целых 27 минут. Это было так здорово — слышать его! Перед приходом в Новую Зеландию команда «Грейт Бритн II» подсмеивалась над ним, предсказывая появление на пристани толпы моих свирепых родственников с дробовиками...
Мой маршрут пройдет севернее и из-за этого будет длиннее, нежели традиционный маршрут яхт, участвующих в трансокеанских гонках. Роб еще раз предупредил об опасности сокращения пути при следовании более южным маршрутом. Там слишком холодно и вообще для одиночки это гораздо более трудный и опасный путь. Самую большую опасность представляют лед и айсберги. На яхтах с большим экипажем всегда есть возможность выставить вахту, которая следила бы за их появлением, а яхтсменам-одиночкам надеяться не на кого!
Поскольку сейчас моя главная задача — обойти мыс Горн как можно быстрее, то думать еще и о постоянной опасности встречи с айсбергами просто немыслимо-Достаточно будет холода, снега и обледенелой палубы. Разница между моим предполагаемым маршрутом и тем, которым обычно ходят из Кейптауна к мысу Горн гоночные яхты, довольно велика — более 2000 миль, но что делать! Придется идти более длинным северным путем и надеяться, что севернее 48° южной широты — «официальной» границы зоны айсбергов — ив действительности их нет. В жизни еще не видела ни одного айсберга и желанием увидеть их совсем не горю.
27 ноября. Прошло уже пять дней после выхода из Кейптауна, а ветер все еще какой-то судорожный — никак не может установиться. Я проложила курс на юго-восток, чтобы побыстрее подойти к южной границе моего маршрута, где я надеюсь встретить более устойчивые ветра.
Прошлой ночью и сегодня утром стояла у руля по нескопьку часов. Терпеть не могу долго стоять у руля, и теперь знаю, что именно это действует на нервы. Угнетает сама перспектива проводить за рулем минимум 8—10 часов в сутки. Полагаю, что при скорости менее 6 уз подруливающее устройство выдержит.
28 ноября. Весь день между делом читала «Лоцию Антарктики». Какая интересная книга! В ней не только подробно описаны все местные неприятности, но и содержится масса любопытных сведений о птицах, рыбах, водорослях.
Из психологических соображений опять достала книги Робина Нокс-Джонстона и Чичестера и сейчас перечитываю то, что они пишут об этой части Индийского океана. Нахожу, что читать про чужие неприятности полезно. «Крусэйдер» довольно сильно качает. Стакан с хересом искусно выплеснул свое содержимое на пол, так что пришлось налить еще.
23.30. Около 20 часов ветер достиг штормовой силы. С тех пор приходится попеременно то стоять у руля, то менять паруса. Пережила очень неприятный момент. Направившись на бак, чтобы поставить штормовой клигер, вдруг почувствовала, что гик перебросило. Пока возвращалась к рулю, яхту привело к ветру так, что никак не удавалось повернуть ни в ту, ни в другую сторону. Ветер ревел страшно, и я была просто уверена: что-нибудь да непременно сломается! С огромным трудом повернула штурвал, отсоединила подруливающее устройство и бросилась спускать грот. Дойдя до середины мачты, парус обернулся вокруг нее и как будто приклеился. Пришлось кидаться обратно в кокпит и перекладывать руль в обратную сторону, чтобы увалиться и освободить парус. Это удалось, я все-таки спустила грот и закрепила его на гике. Не хотелось оставаться вовсе без парусов и лежать без хода лагом к волне, кстати сказать, уже довольно большой. Подняла штормовой кливер размером со скатерть и сделала поворот фордевинд. До чего ж эта яхта послушна!
29 ноября. Наконец-то ветер стихает. Барометр начал подниматься и сегодня утром дошел до 768 мм рт. ст. Ветер завывал так, что до 5 утра даже не могла заснуть. Необыкновенным облегчением оказалось то, что ночью не пришлось стоять на руле во время шторма: со штормовым кливером, поставленным в диаметральной плоскости, «Крусэйдер» прекрасно шел по ветру без помощи подруливающего устройства.
Сегодня рано утром приготовила большой завтрак: жареная картошка, тыква, яйца. Хотя слегка подташнивало от усталости, съела все и легла в постель.
Я собиралась пересечь 40-ю параллель и войти в «ревущие сороковые» этой ночью, но из-за ветра, который сносит меня к северу, нахожусь, видимо, опять где-то на широте 39°. Внезапно похолодало. Одевшись потеплее, сразу почувствовала себя уютно, хотя снаружи очень ветрено и холодно. Серое неспокойное море, такое же серое небо и одинокий альбатрос, кружащий над волнами.
Вчера меня очень удивило, что барометр все продолжает подниматься, причем как-то скачками — по 2 мм. Оказывается, я просто-напросто задевала его головой. Барометр висел над дверью кают-компании, как мне казалось, достаточно высоко, но, видимо, я выше, чем думала.
Заглядывая в кают-компанию, всякий раз вижу снежно-белый рождественский кекс с марципановыми грибами, подаренный мне в Кейптауне командой «Аргуса». Я в затруднении. Для моих провизионных шкафов он слишком велик, а выбросить — не подымается рука: слишком красив! Однако, если ничего не буду с ним делать, выбрасывать его все же придется. На нем есть большой пряничный дом, он напоминает мне книжки с картинками, которые я читала в детстве. Думаю, что на рождество отрежу кусок с домом, а остальным пожертвую — угощу птиц!
Из-за сильной облачности уже два дня никак не удается определиться по солнцу. Конечно, здесь это не страшно: совершенно не на что наскочить. Зная, что вокруг нет ни островов, ни кораблей, я только сейчас, наконец-то, перестала их высматривать.
На следующее утро после завтрака решила, что все же нужно попытаться солнце поймать. Вообще, определение места секстаном при сильном волнении — развлечение довольно забавное. Нужно не только крепко держать секстан обеими руками, одновременно вытирая брызги с зеркала, но и каким-то образом за что-то держаться самой. При этом важно успеть сориентироваться, когда наблюдаемый горизонт — и на самом деле горизонт, а не гребень волны, находящийся в пяти метрах от яхты! А глядя в визир прибора, это сделать очень трудно, особенно если учесть, что на размышление всего около секунды. Да вся эта головоломная процедура усугубляется тем, что надо удерживать на ветру блокнот для записей, зажав в зубах карандаш и поглядывая на хронометр!
Определившись раз пять подряд, осталась вполне довольна собой. Нанесла данные определения на карту и с огорчением обнаружила, что путь, пройденный за последние дни, вовсе не так велик, как хотелось бы. Видимо, яхта все еще находилась в зоне встречного течения. Кроме того, я была разочарована, увидев, что «Крусэйдер» опять снесло к северу; отчасти я этого ожидала, но все-таки никак не могла предположить, что окажусь на широте 38° 51'.
К счастью, ветер несколько утих и установился, теперь можно было идти прямо на юго-восток. Скорость была хорошая, но слишком большая для безопасности подруливающего устройства. Чтобы избежать поломки, я его отсоединила и снова сама стала за руль. Уже было приготовилась провести так весь день, когда заметила, что яхта великолепно идет и без моей помощи. Я совсем забыла, что это ее «самое устойчивое положение»: с зарифленным гротом, кливером и стакселем.
Весь остаток дня «Крусэйдер» прекрасно шел 7-узловым ходом; лишь иногда удар необычно большой волны сбивал яхту с курса, но каждый раз она возвращалась на курс, хотя я и не прикасалась к штурвалу. Это очень ободрило меня, так как означало, что даже если подруливающее устройство окончательно выйдет из строя, не придется все время торчать на руле.
Погода была примерно такой, какую я и ожидала: то ветер внезапно усиливался и хорошо дул целыми днями, то так же неожиданно пропадал, оставляя «Крусэйдер» болтаться в масляных волнах, подобно подбитой охотником умирающей утке. Роб много рассказывала характере погоды в «этих краях», поэтому я знала, что резкие перемены ее вызваны областью пониженного давления, проходившей к югу от меня. Такие-области приходят сюда по «нахоженной дорожке» с запада и перемещаются по пустынным океанским просторам, где практически нет даже мелких островков, которые могли бы задержать их. Эта бесконечная смена очень сильных ветров и штилевых дней порождает явление мертвой зыби или, как говорили в старину моряки, — «серую бороду». Об этих огромных волнах рассказывают истории, которые и вспоминать страшно. Фрэнсис Чичестер написал великолепную книгу «Дорогами клиперов», в которой описаны такие случаи, что волосы на голове встают дыбом; есть там. между прочим, и легенды о гигантских осьминогах, поднимающихся из глубин и уволакивающих корабли...
На счастье, я не могла вообразить ничего страшнее, чем 10-сантиметровый осьминог, недавно виденный мною, однако мысли о волнах, способных потопить большой корабль, несколько обеспокоили меня. Об этом свидетельствует, например, следующая запись в журнале:
1 декабря. Подняв грот, долго стояла у руля, наблюдая за ходом яхты и размышляя: с левого борта солнце, с правого — белые медведи — бррр!
Конечно, никаких медведей не было, но тогда казалось, что они непременно должны быть.
Весь день ловила себя на том,, что очень нервничаю. Но ведь это и неудивительно. Вспомнишь, что рассказывают о тех же «серых бородах» и тому подобных вещах, и начинает казаться, что за каждым гребнем скрывается волна в милю высотой! Сейчас высота волн около 6 м, но я должна пройти и пройду, даже если старик Нептун прикажет мне убираться прочь. А вообще это — самая опасная для моей жизни часть рейса. Неудивительно, что я так переживаю.
Стоя у штурвала и наблюдая, как «Крусэйдер» уверенно всходит на волну, немного успокаиваюсь. Яхта моя плавает, как пробка, и пока у нее крепкие борта и много воздуха внутри, она не потонет, даже если перевернется. В этом случае наиболее уязвимая деталь — мачта. Так что, чтобы не рисковать, все же постараюсь яхту не переворачивать...
Перечитав написанное, подумала, что оно звучит легкомысленно. Но ведь я в самом деле очень озабочена всем этим, а легкомыслие — это просто защита от болезненной впечатлительности.
Милый Роб, как мне хочется, чтобы я уже миновала мыс Горн и шла домой! Ты говорил, что главное — не беспокоиться, не думать о скорости, а просто упрямо идти вперед и вперед. Ладно, попробую «просто идти», особенно если ветер снова будет 10-балльный!
Сегодняшний разговор с Робом произвел немного странное впечатление. Он находился достаточно близко, чтобы можно было говорить с ним по радио, но все-таки слишком далеко, чтобы успеть прийти мне на помощь! Вообще-то Роб удивительно умеет повлиять на мое настроение, вселить бодрость. Он сделал так, что несмотря на почти непрекращающиеся очень сильные ветры я гораздо меньше стала бояться волн и штормов. А вообще я пришла к выводу, что сильные ветры гораздо лучше легких, вызывающих раздражение ветров, господствовавших в тропиках...
Разница во времени между моим местом и Новой Зеландией, где сейчас находится Роб, составляет 8 часов. Надо быть осторожнее при назначении времени радиосвязи, иначе бедняге придется вылезать из постели рано-рано утром. Конечно, чтобы было удобно ему, самой придется вставать пораньше, но, поскольку вскакивать по ночам уже стало для меня обычным делом, это значения не имеет.
7 декабря. 90-е сутки плавания. Погода сегодня так хороша, что я покинула каюту, сижу на солнце, удивляясь, откуда это вдруг такое в южных морях! Последние три дня сильных ветров практически нет, даже зыбь исчезла. Дует легкий устойчивый бриз, «Крусэйдер» идет почти прямо на юго-восток.
Сегодня утром озадачили две вещи. Первая — целый ряд длинных пенных гребней, создающих такое впечатление, будто недавно прошло какое-то огромное судно, что, пожалуй, маловероятно. Вторая — и вовсе загадочна. Выходит,' что мой суточный пробег составляет более 200 миль, хотя это просто невозможно, так как средняя скорость должна в таком случае равняться примерно 9 узлам, тогда как на самом деле она не превышает 7. Возможно ли такое влияние какого-то попутного течения! Я еще и еще раз проверила свои утренние вычисления и пришла к выводу, что они правильны. Все время думаю об одном и том же: может ли скорость течения прибавлять мне 2 узла! Может, что-нибудь по этому поводу скажет Роб, когда я завтра вызову его!
Вокруг яхты летают птицы пяти разных видов. Какие-то маленькие и серые птички, похоже, намереваются сесть на мачту, но пока не осмеливаются. Бедняжки, если вам знакома усталость, южные моря — не место для прогулок!
Кильватерная струя представляет собой четкую линию пузырьков, уходящую вдаль. «Крусэйдер» идет с легким креном под всеми парусами, отсчитывая мили с устойчивой скоростью 6 узлов. Воздух прохладен, вода — просто холодная, однако сидя в кокпите я загораю. В голове мелькают какие-то дурацкие мысли, что в действительности я нахожусь где-то в тропических широтах.
8 декабря. Подтверждения (и достаточно веские] тому, что я не в тропиках, появились сегодня: опять начался шторм. Подруливающее устройство я днем отсоединила, решив, что «Крусэйдеру» просто нравится идти самому, однако около 11 вечера выскочила из постели и подсоединила «авторулевой» опять, поскольку яхта шла какими-то совершенно сумасшедшими зигзагами. К 2 ночи скорость ветра достигла 40 узлов. Я изменила курс и пошла в бакштаг. Это было гораздо спокойнее, нежели идти в галфвинд. Под кливером делала 6 узлов, что предвещало еще один хороший дневной переход, хотя я и оказывалась немного южнее, чем хотелось бы.
Я буквально исчиркала всю карту, рисуя ломаную линию пути «Крусэйдера», подгоняемого этими переменными ветрами — южные моря брали свое. Конечно, не следовало бы относиться столь оптимистично к непонятному столь быстрому продвижению «Крусэйдера» по генеральному курсу, однако, оказавшись за тысячи миль от ближайшей суши, я стала меньше беспокоиться по поводу точности навигации. В принципе продвижение на восток меня вполне устраивало, я была лишь несколько озадачена постоянным несоответствием между расстоянием, вычисленным по обсервациям, и показаниям автоматического лага. Я знала, что определяюсь правильно — ведь нашла же я Канарские острова и Кейптаун, но все же...
Что-то я теперь делаю не так, но что именно! Надеюсь, Роб сможет мне помочь.
10 декабря. Весь день дул 7-балльный ветер, барометр падает. Интересно, вызвано ли это тем, что я двигаюсь все южнее и ближе к области пониженного давления! Яхта идет ужасно. Бортовая качка настолько сильна, что отдохнуть не удается ни в каком положении. Все это вкупе с постоянно падающим со стола стаканом вызвало небольшую меланхолию. Лежала, дочитывая книгу, и в конце концов ужасно расстроилась — явление для меня редкое!
Даже спросила себя: что же это я здесь делаю одна вместо того, чтобы быть со своим Робом! Поразмыслив некоторое время в столь же мрачном ключе и даже немного поплакав, встала, приготовила чаю и прочла несколько страниц Чичестера, чтобы напомнить себе, что я и не должна была ожидать в таком рейсе одних развлечений.
12 декабря. «Крусэйдер» ковыляет по волнам, точно толстая леди после бурной вечеринки. Палуба с подветреннего борта то и дело уходит в воду, время от времени волны перехлестывают через нее. Некоторое время смотрела в иллюминатор и ничего не видела, кроме зеленой воды, порядочная часть которой попадала при этом мне за воротник. Иллюминаторы более или менее исправно задерживают брызги и дождь, но упорно «возражают» против «полного погружения». Вода просачивается и через кокпит, но где — не могу найти. Большое неудобство, которое, впрочем легко устраняется при помощи насоса.
Приготовление пищи — тоже проблема: ничто не держится там, где поставлено, независимо от того, каким способом оно закреплено. Когда я ем, одна рука занята удерживаемой на месте чашкой, другая — пытается донести пищу до рта, третья — держит тарелку, а последней держусь за что-нибудь, чтобы не упасть: постепенно учусь быть осьминогом! И тем не менее отношусь достаточно весело и философски к такому образу жизни; кажется, начинаю к ней привыкать.
13 декабря. Адская ночь! Ветер опять усилился — почти до 10 баллов, «Крусэйдер» швыряет, как пробку. Несколько раз просыпалась в панике, потому что волна с грохотом разбивалась о палубу над самой моей топовой и вода каскадом лилась из кокпита; приходилось вскакивать и откачивать ее. Казалось, я законопатила все щели, но вода все-таки находит путь внутрь яхты. Несмотря на твердое намерение не волноваться, лежу напряженная в ожидании очередного удара следующей большой волны, гадая, сломает она подруливающее устройство или нет!
14 декабря. Какая же я все-таки идиотка!!! Сегодня утром вызвала Роба, рассказала ему об угнетающих меня несоответствиях между вычисленным путем и показаниями лага и тут же выяснилось, что капитан «Крусэйдера» совершал грубейшую, просто невозможную ошибку! Вместо того, чтобы снимать расстояние со шкалы широт, находящейся сбоку карты, я брала их со шкалы долгот, находящейся внизу! Роб понял это мгновенно. Вот чем объясняется фантастическое течение, за счет которого я проходила в сутки примерно на 40 миль больше.
Как же я издевалась над собой! Тоже мне, великий штурман нашелся. Даже удивительно, как это мне все-таки удалось забраться так далеко. И все же, если я, будучи такой идиоткой, смогла добраться досюда, то, возможно, мне удастся пережить и оставшуюся часть рейса!
После разговора с Робом целое утро высчитывала, сколько же прошла на самом деле. Получилось около 10 573 миль. Ежедневный пробег составил около 113,4 мили. Как мне кажется. Потому что сейчас я чувствую себя как-то не очень уверенно...
Примечания
1. Речь идет о яхтах — участницах второй кругосветной гонки 1977—1978 гг. (см. сборник №75). Капитаном «Грейт Брити II» был Роберт Джеймс.