Дариуш Богуцкий
Один из читателей прислал в редакцию вырезку из архангельской газеты «Правда севера». Небольшая заметка, подписанная В. Степаненко, имела набранный крупным шрифтом многозначительный заголовок: «Мировой рекорд северян». Рассказывалось в ней о плавании яхты «Соловки» летом 1984 г. на Шпицберген и оттуда — далее на север. Недоумение читателя вызвало то, что о походе «Соловков» с капитаном В. Степаненко на Шпицберген он читал в нашем журнале годом раньше и ни о каком мировом рекорде там не было и разговора.
Речь идет, конечно же, о двух разных походах. И действительно, во время второго плавания к «седому Груманту», как называли Шпицберген поморы, был сделан бросок на север и установлен своеобразный мировой рекорд. Теперь мы имеем возможность рассказать об этом подробнее.
Пятнадцать лет назад приз за лучший рейс года под флагом ПНР — «Серебряный секстан» — был вручен яхтенному капитану Дариушу Богуцкому. Мы не случайно привели в качестве эпиграфа слова этого известного яхтсмена: он — энтузиаст плаваний именно в северных широтах. Под его руководством шестеро поляков на яхте «Мествин» (длина — 13,5 м, водоизмещение — 11 т) дошли до кромки вечных льдов, «поднявшись так высоко, как еще не поднималась ни одна яхта за всю историю парусного спорта».1 В судовом журнале «Мествина» зафиксирована широта 80°05'. Никто в мире не пытался больше превзойти это достижение. Плавания под парусами в высоких широтах Арктики, даже само появление у границы льдов на таких малых судах настолько сложны и опасны, что «Мествин», к примеру, едва не погиб, попав уже на обратном пути в ледовую ловушку. Ведь противостоять натиску льдов хрупкий корпус яхты не смог бы ни минуты...
Во время празднования 400-летия Архангельска — первого морского порта нашей страны — яхтсмены местного «Водника» решили сделать родному городу юбилейный подарок. Они задумали не просто повторить далеко не легкий маршрут предыдущего плавания «Гренады» и «Соловков» путями первооткрывателей Груманта (см. №110), но и попытаться побить рекорд, о котором говорилось выше.
Яхтенный капитан В. В. Степаненко по нашей просьбе рассказал о самом сложном и опасном этапе этого необычного плавания и ответил на вопросы, заданные ему побывавшим в Архангельске представителем редакции.
— Валерий Владимирович! Расскажите, пожалуйста, подробнее о цели юбилейного плавания «Соловков». Ведь, наверное, не только в рекорде дело!
— Конечно, не в рекорде. Этим высокоширотным плаванием мы хотели напомнить о замечательном мореходном искусстве наших предков. Архангельский яхт-клуб «Водник» при поддержке Северного морского пароходства делает все, чтобы не уходили в забвение славные поморские традиции. Выбранный на этот раз маршрут можно, назвать и плаванием путями малоизвестной экспедиции «капитана бригадирского звания» Василия Чичагова. Задумана она была нашим великим земляком Ломоносовым. И задание экспедиции он дал такое: «учинить поиск морского проходу Северным океаном в Камчатку». Он ведь полагал, что льдов в полярном бассейне нет. Это теперь мы знаем, что морской путь через полюс под силу только могучим атомным ледоколам! Однако известно и другое. Три небольших парусника экспедиции Чичагова 220 лет назад плавали севернее Шпицбергена!
— Несколько слов об экипаже и о себе. Это были те же яхтсмены, что и во время первого похода на Шпицберген?
— Нет, экипаж был другой. Четверо из пятерых впервые шли в столь дальнее арктическое плавание на яхте, но все они — опытные яхтсмены. Обязанности старпома и радиста исполнял Николай Мишагин — яхтенный капитан, преподаватель Архангельского филиала ЛВИМУ имени Макарова. В состав экипажа входили также два моряка Северного пароходства — перворазрядники Валерий Филиппов и Сергей Ушаков (наш штатный кок). Виктор Клиндюк был у нас врачом и фотографом. Судоводителей-профессионалов среди нас не было, как, впрочем, и во время первого похода, но ходовые вахты на руле несли все. Я — медик. После окончания Архангельского мединститута заведовал больницей на о. Колгуеве. Попутный пароход привез мне старенький "Финн", на котором я и гонялся сам с собой — в Баренцевом море, за 68-й параллелью. Был тогда 1963 год, севернее меня никто не ходил. А во-обще-то парусом занимаюсь больше тридцати лет, мастер спорта...
— А как вы оцениваете степень риска? Стоит ли плавать на яхтах так «высоко» и далеко?
— Любой выход в море — определенный риск. Если говорить о спортивном рекорде, то тем более. Рекорд — это же всегда предельное напряжение сил и нервов! Нам, медикам, это хорошо известно. Но наряду с этим риск должен оставаться в пределах разумного. Наш яхт-клуб имеет уже достаточный опыт организации сложных яхтенных плаваний. В минувшем году яхта «Соловки» побывала в Исландии, а «Гренада» обошла вокруг Скандинавии и наши. архангельские яхтсмены во главе с В. Галашевым были гостями ленинградцев. Подобные походы готовятся, как известно, годами. И делается все, чтобы уменьшить риск.
— Информация об упомянутых вами интереснейших плаваниях 1985 г. — в планах ближайших номеров, а лона вернемся и рассказу о рекорде. Сколько времени продолжался юбилейный поход?
— Месяц. 7 июля мы отошли от причала на набережной Седова и уже на следующий день началось настоящее плавание. У приемного буя мы поставили паруса (кстати, у нас площадь парусности примерно такая же, как и на «Мествине» — 80 м2), запустили забортный лаг. Начался отсчет долгих 2600 миль пути. Нам удалось подняться почти на 17" севернее, чем полякам. А 6 августа мы вернулись к тому же приемному бую Корабельного фарватера, на рейде аванпорта Экономия стали на якорь, с огромным удовольствием все пятеро полезли купаться в теплой пресной воде...
Еще раз скажу — дело не в рекордах. Важно и другое. Подобные походы, проводимые яхт-клубами Архангельска и Владивостока, Ленинграда и Риги, Таллина и Николаева — показатель того, что мы уже можем. Показатель готовности советских яхтсменов к дальним спортивным плаваниям через любые моря и океаны.
— Ну, а теперь о самом плавании. О самом, на ваш взгляд, интересном.
— При выборе пункта захода на Шпицбергене разногласий не было. Чтобы иметь как можно больше времени для броска на север, решили стартовать там же, где стартовали поляки на «Мествине»,— а Ню-Олесунне, самом северном а мире поселке. Это позволяло сэкономить добрую сотню миль, по сравнению с вариантом выхода из Баренцбурга, где мы побывали во время предыдущего плавания...
И вот в глубине залива Конгсфьорд на высоком берегу показываются купола телеметрической станции Норвежского полярного института — главной достопримечательности Ню-Олесунна. Швартуем «Соловки» к уютному деревянному причалу, впервые ступаем на твердую землю после двухнедельного перехода. Картина великолепная. Незаходящее полуденное солнце отражается от ледника Королевская дорога. В звенящей тишине порой можно услышать странный глухой звук, похожий на выстрел,— это от ледника откапывается новый сверкающий айсберг. Над заливом величественно возвышаются Три Короны — горы-близнецы: Свенска, Нора и Дана, символизирующие Швецию, Норвегию и Данию, составлявшие некогда одно государство.
Ню-Олесунни назывался раньше Кингсбеем. С этим поселком связаны многие страницы истории освоения Арктики. Отсюда стартовали экспедиции Амундсена и Нобиле. Отсюда в 1926 г. поднялся в воздух самолет «Джозефина Форд» Ричарда Берда и Флойда Беннета, на котором они достигли полюса. Бывал здесь и Фритьоф Нансен. О прошлом Кингсбея напоминают сохранившаяся до наших дней причальная мачта дирижаблей, обелиск в честь полета Руала Амундсена, памятник погибшим участникам экспедиции Умберто Нобиле.
Мы сфотографировали эти памятники пионерам арктических трасс, посетили станцию Норвежского полярного института и побывали на самом северном а мире почтовом отделении. Здесь нам поставили на конверты специальный памятный штемпель: усатый тюлень, лежащий на льдине, а вокруг надпись на норвежском языке — «Ню-Олесунн 78°55'». Об этом могут только мечтать многие филателисты мира!
Может показаться странным, но в последнее время Ню-Олесунн переживает новый расцвет, став своеобразным туристским центром. Туристы из многих стран мира раскинули разноцветные палатки на берегу живописного залива, совершают экскурсии в горы и на ледники.
Быстро пролетело время. А с выходом на север пришлось поторопиться. Капитан голландского научно-исследовательского судна «Планкус» сообщил, что именно сейчас ледовая обстановка а высоких широтах наиболее благоприятна — кромка пакового льда отошла на 80°39'. Совещание экипажа было коротким: мы решили идти дальше.
20 июля в 05.00 отошли от причала гостеприимного Ню-Олесунна. По-прежнему светило солнце — полярный день был в разгаре. Легкий юго-восточный ветер подгонял нас, яхта скользила по синей глади залива. Обойдя мористее мыс Митра, легли на курс 354° вдоль побережья. Наступает следующий день. Ровный восточный ветер позволяет идти в галфвинд под всеми парусами. Не устаем восхищаться. Красочная панорама гор Семь сестер с правого борта напоминает космический пейзаж. Остроконечные кряжи разделены ослепительными глетчерами, горные вершины бросают четкие тени на соседние ледники, белые облака тумана лежат в долинах.
Идем в совершенном одиночестве. Вокруг нет никаких следов присутствия людей, только стайки люриков проносятся рядом с яхтой. Мы давно вышли за пределы слышимости нашей КВ-радиостанции «Ласточка», хотя и продолжаем на всякий случай вызывать советские суда. Нас никто не слышит.
Между тем ветер стал отходить к северо-востоку, и туман из долин стал подниматься вверх. Сначала он закрыл горы, а вскоре и весь берег, стал сползать и на море. Теперь следуем только по счислению. Очень странная обстановка: кругом туман, а над головой — ясное небо, высоко светит солнце.
Вдруг остроконечная вершина горы буквально выскакивает из тумана, причем показывается она прямо по носу и как-то над яхтой. Подумав, что из-за какой-то ошибки мы оказались в опасной близости от берега, сразу же повернули в открытое море (тем более, что глубины в этом районе вообще обследованы недостаточно). Когда же туман рассеялся, то выяснилось, что берег был далеко — там, где ему и полагается быть. Стало ясно, что напугало нас явление рефракции.
В полдень, определившись по вершине горы Алкекогнен и приметному леднику Уоггонуэй, что означает «колея от телеги», нанесли свое местоположение на карту. Наши координаты: 79°42' точно по 8 меридиану. Итак, появляется реальная возможность достичь 80-й широты.
Ветер не позволяет идти строго на север. Держим курс 335°. постепенно смещаясь к северо-восточной оконечности Гренландии. А когда достигаем траверза о-ва Амстердам, становится виден и северный берег Шпицбергена.
Но вот черточка берега исчезает в дымке тумана. А впереди — отличная видимость, по-прежнему светит солнце. Мы в открытом Гренландском море. По Морскому астрономическому ежегоднику находим, что в этот день момент верхней кульминации солнца будет в 15.30. Решаем определить широту астрономическим способом, пока еще горизонт не затянуло туманом, понемногу надвигающимся со стороны Шпицбергена. Заранее подготовив секстан, Валерий Филиппов точно в 15.30 берет высоту Солнца. Сделав вычисления по меридиональной высоте светила, получаем обсервованную широту 80°01,9'. Это значит, что мы уже за 80-й широтой! Севернее нас не поднималась ни одна советская яхта за всю историю нашего парусного спорта. Но до рекорда еще далеко.
Меж тем туманом как-то незаметно заволокло горизонт, солнце скрылось. Но важно другое: море по-прежнему свободно ото льда, устойчиво тянет северо-восточный ветер, мы продолжаем идти в бейдевинд правого галса, понемногу «поднимаясь» все выше и приближаясь к опасной зоне все более вероятных встреч с плавучими льдинами, а затем и кромкой вечного льда, положение которой изменчиво и не поддается никаким прогнозам.
Отсчеты забортного лага стали контролировать допотопным методом «голландского» лага, сделав табличку для упрощения расчетов. Все вышли на палубу, оживленно переговаривались. Было ясно, что приближается кульминационный момент нашего плавания. Все всматривались вперед, каждый первым хотел увидеть самую первую льдину. И в то же время все надеялись, что встреча эта произойдет еще чуть позже, и соответственно мы успеем пройти дальше на север, чем это удалось «Мествмну». Море пустынно. Даже вездесущие люрики исчезли, давно не сопровождают нас, как прежде, чайки. Пасмурно. Продолжаем следовать на северо-запад с устойчивой скоростью 2,6 уз.
В 21.00 по курсу послышался шум, с каждой минутой он нарастает. Временами сквозь туман пробивается белесоватый отсвет — это отблеск льдов, свидетельствующий о их приближении. Заметно похолодало. Не сговариваясь, все начинают натягивать на себя теплую одежду, пригодились теперь и меховые рукавицы.
В 23.00 показываются единичные льдины. Их становится все больше, но они еще не мешают продвигаться вперед с той же скоростью. Вскоре появляются большие ледяные поля, вот они уже начинают окружать яхту. Чистой воды все меньше. Временами разводов между льдинами сужаются настолько, что лишь ненамного превышают ширину яхты. Но мы продолжаем идти вперед, чтобы перекрыть польский рекорд «с гарантией». А в том, что мы находимся севернее 80°05', сомнений уже нет! В 23.40 в полынье, позволившей сделать поворот, мы развернулись и по всем правилам пришвартовались к большой льдине — завели на нее ледовый якорь.
В судовой журнал записываем счислимые координаты: 80°21'54" северной широты, 7°30/ восточной долготы. Можно сказать определенно — наш экипаж свою задачу выполнил, яхта «Соловки» поднялась на 16' выше «Мествина», поставив рекорд высокоширотного яхтенного плавания под парусами. Всем не терпится спуститься на льдину. Устанавливаем на ней вымпел Северного ордена Ленина морского пароходства, салютуем выстрелом из ракетницы, фотографируемся на фоне яхты и вечных льдов Гренландского моря.
К тому времени ветер стих. Опасаясь возможных ледовых подвижек, запускаем дизель и на чистую воду выходим под мотором. Когда кромка льдов осталась за кормой, «Соловки» снова поймали ветер и, поставив все паруса, мы пошли в бакштаг, держа курс прямо на юг.
Несмотря на позднее время — хотя и условную, но все-таки ночь, свободные от вахты вниз не уходили. Настроение у всех было приподнятым, мы снова и снова делились впечатлениями и переживаниями. И в этот момент — мы отошли ото льдов на 5 миль — вдруг заработала наша радиостанция: в тумане мы всегда держали ее включенной. В эфире послышалась английская речь и в безмолвной пустыне полярного океана состоялся следующий диалог:
— Судно, идущее с севера. Вы видите меня на радара!
— Мы — яхта «Соловки». У нас нет радара, мы вас не видим.
— Я круизный лайнер «Европа», порт приписки Бремен. Идем с туристами н кромке льда. Откуда вы следуете!
— Мы вошли во льды под парусами, возвращаемся обратно.
— Яхта «Соловки»! Где находится кромка льда?
— К ром на льда находится на 80°21'.
Штурман «Европы» любезно уточнил наши координаты. Мы пожелали друг другу счастливого плавания, но из-за тумана так и не смогли разглядеть это, наверное, огромное и ярко освещенное судно. Впрочем, позднее мы встретились — уже у Шпицбергена и поинтересовались, до какой же широты «довез» белоснежный лайнер своих туристов. На наш запрос с борта «Европы» сообщили, что они дошли до кромки полярного льда, которая действительно находилась на указанной нами широте, но в пед не входили, а сейчас идут к Нордкапу, чтобы показать туристам самый северный мыс Европы. Огромный лайнер и маленькая яхта с пятью архангельскими яхтсменами снова пожелали друг другу счастливого плавания.
Между тем мы прошли траверз острова Фестинген, что означает «крепость». Остров действительно похож на крепость с зубцами башен. Впереди на южном берегу Грён-Фьорда показался поселок советских полярников Баренцбург. В 05.30 24 июля мы пришвартовались к причалу — нас уже ожидали.
Примечания
1. См. «Ледовый рейс «Мествина» в «КЯ» № 38, 1972 г. и журнал «Zagle» (ПНР) № 4.