Дальние плавания русских яхтсменов

Исторически сложилось так, что основой развития парусного спорта надолго стали именно гонки. Ясно, что стремление померяться силами в товарищеском поединке с соперником — главное в любом виде спорта. Но ведь в парусном спорте издавна существует и другая сторона, может быть, не такая зрелищно яркая и праздничная, но не менее полезная и привлекательная. Здесь главным соперником яхтсмена являются непобедимые стихийные силы, ставкой — собственная судьба, выигрышем — благополучная швартовка в родном порту. Речь идет о крейсерских плаваниях, в наши дни имеющих, пожалуй, уже не меньше сторонников, чем чистые гонки. И кто знает, что сильнее: азарт гонщика, обгоняющего остальных в жестокой борьбе, или чувство удовлетворения и гордости человека, закончившего опасное и трудное крейсерство б незнакомых краях.

Многое можно было бы сказать, а многое уже сказано и при том — лучшими писателями и поэтами мира о тех неведомых силах, которые в один прекрасный день заставляют, по словам Рокуэлла Кента, с трудом вырываться «из судорожных объятий рыдающей жены и детей», ставить паруса и выходить навстречу неизвестности в океан, в море или, если «под руками» нет ни того, ни другого, — на речные просторы. Ограничимся лишь словами Джека Лондона о том, что «посмотреть целый мир — это немного больше, чем посмотреть собственный городок»...

Смельчаков, рвавшихся посмотреть мир, всегда было немало в России.

Достаточно, пожалуй, напомнить, что никогда не было недостатка в добровольцах при подготовке многочисленных кругосветных и дальних плаваний первой половины XIX века, ставших одной из славных страниц истории флота. Но не только под андреевским флагом выходили в океан русские парусники: известно и немало плаваний, совершенных под флагами петербургских яхт-клубов (см. № 7, 1966 г.).


Очевидно, первым дальним и, как мы говорим сейчас, спортивным плаванием можно считать вояж М. Атрыганьева на 130-тонном тендере «Нереида» первого русского яхт-клуба — Императорского. В 1846 г. эта яхта совершила переход вокруг Европы из Петербурга в Севастополь, зазимовала на Черном море, а в следующем году благополучно вернулась обратно.

Наибольший интерес из всех дальних плаваний русских яхтсменов — основные из них показаны на приводимой карте — представляют безусловно два трансатлантически; перехода 160-тонной шхуны «Рогнеда» из Петербурга в Бразилию Собственно, оба эти плавания, задуманные Н. Лобановым-Ростовским, были неудачными. Первое (1851—1852 гг.) закончилось в порту Пернамбуку (Ресифи) только из-за того, что там свирепствовала желтая лихорадка; дальнейшее плавание вдоль американских берегов в Нью-Йорк, а оттуда в Средиземное и Черное моря пришлось отменить и «Рогнеда» вернулась в Петербург.

Сразу же началась подготовка ко второму плаванию, которое Н. Лобанов-Ростовский задумал уже как кругосветное — в составе экспедиции к берегам Восточной Сибири. Предстояло идти вокруг мыса Доброй Надежды, через Индийский океан; возвращаться предполагали, спустившись вдоль всего тихоокеанского побережья Северной и Южной Америки, затем вокруг мыса Горн. Неудачи преследовали Лобанова-Ростовского и на этот раз.

Имея на борту команду в составе 23 человек под командованием лейтенанта флота Федорова (ходившего, кстати говоря, и в первое плавание), «Рогнеда» снялась с якоря и вышла в море с Большого Кронштадтского рейда 22 августа 1853 г. В Портсмуте шхуну перевооружили, поставив на фок-мачту кроме гафельного фока прямые паруса (марсель и брамсель), как считалось, полезные при плаваниях в пассатах. При выходе в океан обнаружились повреждения в медной обшивке корпуса, для устранения которых пришлось зайти на Мадейру. И вот эта десятидневная задержка в Фуншале — португальском административном центре острове оказалась роковой. В Рио-де-Жанейро, куда «Рогнеда» пришла 2 февраля 1854 г., Лобанова-Ростовского уже застали неприятные известия о близости начала войны России с Англией и Францией (Крымской войны). Находившиеся в Рио-де-Жанейро английские военные корабли немедленно блокировали «Рогнеду», подозревая в ней судно, направленное русским правительством на восток с военными целями. После безуспешных попыток вырваться в море и продолжить плавание — теперь постановили идти на Дальний Восток уже вокруг мыса Горн, Лобанов-Ростовский был вынужден отправить экипаж на родину, а яхту продать с торгов немецким негоциантам. В Европу она вернулась с грузом кофе под новым названием «Колибри»...


Всего двумя годами раньше злоключений Лобанова-Ростовского, летом 1852 г. другой член Императорского яхт-клуба с не менее громкой фамилией — Барятинский, на своей «Оливии» совершил плавание в Средиземное море с заходами в Алжир, Ла-Валетту и Константинополь.

Ходили в дальние плавания и яхтсмены основанного позднее (в 1860 г.) Петербургского Речного яхт-клуба; в вахтенных журналах этого клуба к 1910 г. было Зарегистрировано более тридцати только заграничных дальних крейсерских плаваний. Излюбленными маршрутами петербургских яхтсменов были плавания в Прибалтику, начиная с Ревеля и Риги и кончая самыми маленькими рыбачьими гаванями. Весьма популярными были плавания в Або-Аландские шхеры, в Стокгольм, Гельсингфорс и многие другие порты Швеции и Финляндии. Ходили петербургские яхты и в немецкие воды. Так, в 1901 г. две яхты Речного яхт-клуба — «Тельма» и «Призрак» — побывали в Киле и Данциге. Самым продолжительным и самым дальним плаванием этих лет было плавание в 1893 г. члена Речного яхт-клуба Л. Максимова на яхте «Клавдия» вокруг Европы.

Кроме чисто крейсерских плаваний, нередки были перегоны яхт из английских или других зарубежных портов, где они строились или покупались, в Россию. Таким был, например, переход в 1912 г. «Ушкуйника» из английского порта Бомарис в Петербург. Нередко дальние плавания представляли собой переход к месту гонок. В том же 1912 г. группа петербургских яхт, записанных для участия в Олимпийских гонках, ходила из Петербурга в Стокгольм.

Для развития дальних плаваний и поощрения капитанов крейсерских яхт, начиная с 1898 г. комитет Речного яхт-клуба ввел вручение специального почетного жетона за наибольшее количество пройденных в навигацию миль и за наиболее отдаленное плавание. Чтобы получить такой жетон, капитаны должны были представить не только вахтенный журнал, но и отчет о плавании, описание приметных мест, стоянок, фарватеров и других особенностей района, которое могло быть полезным для других яхтсменов. Одним из первых жетон за дальнее плавание получил В. Эвальд, который в 1898 г. наплавал на своей яхте «Жучок» 1291,5 мили.