Письмо Григория Петровича Казакова о статье «Катера на Шпрее»

Очерк И. М. Плехова «Катера на Шпрее», в котором рассказывалось о боевых делах наших моряков, воевавших на полуглиссерах, заканчивался фразой: «Было бы хорошо, если бы Герой Советского Союза Г. П. Казаков откликнулся на эту статью». Печатаем полученное редакцией письмо Григория Петровича Казакова. Сейчас он живет в Геленджике, несмотря на свои 68 лет работает матросом-мотористом.

Прочитал статью Ивана Михайловича Плехова, которая напечатана в № 87. Меня эта статья очень и очень взволновала, тронула до самой глубины души. Написано очень верно. Все встало в памяти, сразу нахлынули воспоминания страшных незабываемых дней.

На фронт я пошел добровольцем. Крещение получил в частях морской пехоты под Одессой. Служил затем на катерах ОВРа, потом снова на суше — участвовал в обороне Севастополя. Полгода был в ротной разведке на Северо-Западном фронте. После очередного ранения в военкомате обратили внимание на то, что срочную службу в 1935—1940 гг. я проходил на катерах погранохраны — направили меня уже не в пехоту, а на Днепровскую флотилию. 29. VII 1943 г. получил полуглиссер. С отрядом Калинина через Белоруссию и Польшу я и дошел до самого логова зверя — до Берлина.

Воевал всю войну, не раз был ранен, чего только не повидал. И скажу, что самое страшное из всего виденного — это Треблинка. На этой станции мы выгружались. И здесь увидели дело рук фашистов — лагерь смерти. Огромные вороха одежды и обуви — все, что осталось от замученных и уничтоженных людей.

Только в одном месте хотелось бы дополнить статью Ивана Михайловича. В том месте, где описана высадка десанта в Сероцке. Дело было так. Я получил приказ командира отдельного отряда Калинина приготовить катер к выполнению боевого задания — разведать боевые точки противника и глубину реки Нарев для идущих позади сил десанта. На мой «ПГ-115» сели сам Калинин и лейтенант из гидроотдела флотилии тов. Сигни, взявший в руки футшток. Мы полным ходом зигзагом — ломаным курсом — пошли вниз по реке, делая свое дело. И вот, когда до города оставалось метров 200—250, по катеру немцы открыли огонь. На наше счастье оказался близко островок, и мы смогли за него спрятаться. При этом, однако, ранило тяжело Сигина. Калинина задело в руку, выведен был из строя пулемет, а рикошетом мелкими осколками разрывных пуль мотористу Черникову засыпало лицо. Двигатель заглох, уже по инерции мы дотянули до островка и зацепились за берег. Выскочили на островок и вчетвером — Калинин, Черников, второй моторист и я открыли огонь из автоматов. Обороняющиеся от неожиданности — мы же оказались совсем рядом с ними — стали все поджигать и отступать. Ведь кроме нас, атакующих. с воды, еще и с севера вели наступление наши войска. Вот как раз в это время подоспели четыре полуглиссера и сторожевой катер с десантом, которые и завершили удар.


Тов. Сигина сразу же положили в полевой госпиталь, но на третий день он умер. Жаль, что об участи и гибели его при взятии Сероцка не написано.

Паш полуглиссер получил тогда 32 пробоины. В двигателе оказался перебитым провод катушки зажигания, разбит масляный радиатор. Что смогли, отремонтировали своими силами, потом пошли на срочный ремонт в плавмастерские флотилии. А в целом могу подтвердить: замечательные это были катера. Заслуживают самого доброго слова те, кто их делал.

Вот все, что я хотел дополнить, вспоминая те героические дни. Все мои боевые друзья были бесстрашные, дерзкие. Все мы были тогда молодые. Самый близкий мой друг Сотников Михаил погиб при форсировании реки Шпрее. Очень много погибло тогда ребят. Семерым из нас девяти, отмеченных за Шпрее высшей воинской наградой, получать золотые звезды не довелось. Я же оказался счастливым — меня в Берлине не задела ни одна пуля, ни один осколок.

Рад предоставившейся возможности приветствовать читателей сборника как старый катерник и ветеран Великой Отечественной войны.