Несколько слов о наших судах. Катамаран был только что построен.
Основные элементы катамарана
| Длина, м | 4,6 |
| Ширина, м | 2,1 |
| Ширина поплавка, м | 0,4 |
| Высота поплавка, м | 0,4 |
| Площадь парусности, м2 | 6,6 |
| Вес без мотора, кг | 100 |
| Грузоподъемность, кг | 400 |
Вооружили его гафельным шлюпом. Мачта была высотой 4,3 м. Ввиду малой площади парусов использовали их как дополнение к мотору. Пошили мы их из бязи по чертежам сборника «Катера и яхты».
Набор поплавков был сделан из дерева (шпангоуты и стрингеры — из фанеры, кили — из реек), а обшивка — из 10 слоев плотной бумаги. Оклейка производилась на казеиновом клее, хотя можно было обойтись любым другим, потому что и он, как оказалось, не предохраняет бумагу от намокания (важно, чтобы внешний слой был водонепроницаемым!). Поверх бумаги поплавки обернули марлевыми бинтами, а затем покрыли масляной краской. Этим мы и ограничились, наивно полагая, что краска и казеиновый клей надежно защитят бумагу. Затем мы уложили на корпуса мостик — фанерную платформу, скрепленную поперечными брусьями, которые закрепили к шпангоутам поплавков проволокой; жесткость платформы была усилена продольными брусьями по краям. Кроме того, каждый поплавок прикрепили к платформе тремя лентами-поясами, пропущенными под фальшкилем. Фальшкилями служили обычные брусья, прибитые к днищу каждого поплавка; они предохраняли обшивку От истирания при вытаскивании катамарана на берег.
В кормовой части мостика поставили рубку длиной 1,5 м и шириной 2 м. В каюте хранились экспедиционное оборудование и имущество; на стоянках иногда мы и спали в ней. Здесь всегда было сухо, так как обтянутые брезентом фанерные стенки и крыша надежно защищали от непогоды. Носовая палуба была рабочей. С нее мы производили промеры дна, отбор грунтов дночерпателем и спуск аквалангистов. Управлять катамараном приходилось, стоя на корме и двигая румпель ногой.
О конструкции «Казанки» говорить, думаю, нет надобности. Отмечу только, что ее мы использовали в основном как транспортное судно, поскольку работать было гораздо удобнее с катамарана.
Путь до устья реки Самур мы преодолели за шесть переходов. На базовых стоянках выполняли запланированные морские работы, совершая выходы в ту и другую сторону. Но наиболее трудным и опасным делом были, конечно, переходы от одной базы к другой.
Мы вышли в море утром 14 июня, причем погода в этот момент вполне благоприятствовала походу. Сразу же нам пришлось отойти от берега на 7—8 км, чтобы обойти эстакады, протянувшиеся далеко в море. Целый час флотилия шла на одном моторе; другими словами, катамаран тащил лодку на буксире, поскольку новенькая «Стрела» на ней заводиться не желала. Потом она почему-то завелась, и «Казанка» стала обходить катамаран. Чтобы идти вровень, пришлось слегка сбросить газ.
После полутора-двух часов пути поднялся дневной бриз, который свежел каждую минуту, разгоняя волну буквально на глазах. До ближайшего берега оставалось не менее 6—7 км, когда я заметил, что наветренный поплавок катамарана подозрительно сильно просел. Мы перекантовали груз на другой борт, но крен продолжал расти. В довершение ко всему, крутая ветровая волна стала накрывать мотор «с головой», причем после каждого купания он, разумеется, замолкал. Пришлось прямо на ходу перебрасывать часть груза на лодку. Больше часа мы добирались до берега. Уже вытаскивая катамаран на сушу, мы почувствовали, что правый поплавок заполнен водой. Как она туда проникла, непонятно, ибо явной дыры мы так и не нашли. Требовался капитальный ремонт, но для этого необходимо было добраться от мыса Амбуранского, где мы оказались, до «основания» Апшерона, где была запланирована встреча с другим отрядом, сухопутным. Решено было попытаться продолжить плавание, периодически сливая воду из протекающего поплавка через дыру, просверленную нами в кормовом шпангоуте и затыкаемую пробкой.
На следующий день вышли незадолго до восхода солнца. Предстояло пройти всего 60 км, однако на это мы потратили целый день и пришли к цели тогда, когда солнце уже заходило. Этот переход был самым изнурительным. Каждые полтора часа, а затем и чаще, нам приходилось приставать к берегу, разгружать катамаран, вытаскивать его и сливать из поплавка воду. Все это было бы не так страшно, если бы берег был песчаный и приглубый. Но в том-то и беда, что берега, как нарочно, вплоть до Килязинской косы были очень неудобными для подходов — отмелыми и каменистыми, особенно от Сумгаита и дальше. На этих подходах мы доконали и второй поплавок. Приходилось на скорую руку заделывать места течи всевозможным подручным материалом: пенопластовыми балберками, мыльной замазкой и перетяжками из бинта.
Чтобы совершить очередной часовой переход, мы вынуждены были далеко отрываться от берега, так как надо было обходить выступающие в море каменистые косы. Положение осложнялось сильным ветром, дующим с берега; ненадежный мотор мог отказать в любую минуту, и тогда нас унесло бы в открытое море. На остановках мы мрачно шутили, стараясь поддержать боевой дух в себе и друг в друге. Приятно иметь дело с бывалыми и закаленными людьми! Кстати, самому молодому из нас было 25 лет (не считая пятого члена экспедиции — дворняги Бобика, которому было шесть лет).
Судьба явно благоволила нам — моторы не подвели. Зато на следующий день ни один из них уже не работал. Но теперь мы спокойно могли разбирать по частям и моторы и катамаран, что и было сделано. Марлевое покрытие сорвали с обоих поплавков. Оголившуюся бумагу облили горячей черной смолой, а затем обклеили детской клеенкой, которую купили в ближайшем населенном пункте. В результате поплавки стали тяжелее, но зато превратились во «влагопыленепроницаемые и противоударные», поскольку смола затягивала любую пробоину. После такого ремонта нам не страшны были никакие плавания!
Действительно, в следующий переход мы снова испытали судьбу, а заодно и катамаран. Закончив ремонт и обработав окрестные участки побережья, двинулись к следующей стоянке. Утро было тихое, но, оказывается, это было затишье перед бурей. На Каспии, в районе Апшерона, шторма возникают почти мгновенно. Так случилось и на сей раз. Выбираясь из лабиринта подводных и надводных камней (это заняло около часа), мы не заметили надвигающейся непогоды. И только наши суда выползли за последнюю надводную гряду, протянувшуюся вдоль берега в двух километрах от него, налетел шквал. Возвращаться не хотелось, да это было и опасно, так как попутная волна легко залила бы моторы и нас выбросило бы на камни. Мы предпочли идти против ветра и волны. Впереди, к тому же, маячил остров Яшма, за которым можно было бы переждать бурю; до него оставалось километров 20—25.
Вот здесь-то и выявились прекрасные мореходные качества катамарана. Он шел, как танк, оставляя за собой выутюженную водную поверхность. Он вгрызался в волну, почти не «отыгрываясь» на ней. Носовая палуба купалась в волнах, но в каюте было сухо. До рулевого брызги долетали только изредка. Если лодка болталась, как пробка, то катамаран лишь слегка покачивался. Для него волнение в 4—5 баллов не представляло никакой опасности.
Обычно «Казанка» легко отыгрывается на волне. Мне до этого случалось ходить на ней по Каспию в четырехбалльный шторм. Под мотором «Москва» лодка буквально перепархивала с одного гребня волны на другой. С берега это выглядело очень эффектно, так как в некоторые мгновения лодка повисала в воздухе между гребнями волн. Но теперь условия были иными. Мы загрузились довольно сильно, и лодку даже на среднем ходу не раз накрывало полутораметровой встречной волной. После получаса борьбы с бешеными волнами ребята с «Казанки» предпочли пристроиться в кильватер к катамарану и идти в его волновой тени, так как на них уже не было сухой нитки...
Через два с небольшим часа пристали к острову Яшма. Выполнив на. нем всю необходимую наземную работу, мы, обманутые прогнозом, решили продолжить плавание. Снова выйдя за блокирующие берег гряды, пошли вдоль них. Теперь наш курс изменился, и волна хлестала по правому борту. С берега море всегда кажется спокойнее; нам пришлось на себе убедиться, что это обман зрения, так как волнение на море, оказывается, и не думало ослабевать! Просто волны стали длиннее и положе. Идя бортом к волне, мы то взлетали на гребни, то проваливались во впадины между ними, совершенно теряя друг друга из виду. Катамаран по-прежнему отлично справлялся с непогодой, но мотор иногда глох, заливаемый сбоку крутой ветровой волной. По-видимому, мотор следовало бы крепить в колодце, как это делают поморы на своих лодках; огражденный от волн, он становится намного надежнее.
Часа через полтора после отхода от Яшмы с «Казанки» подали сигнал, что дальнейшее плавание становится опасным. Шторм заметно усиливался, а мотор стал барахлить все чаще и чаще. Приняли решение пристать к берегу. Однако выполнить это решение оказалось гораздо труднее, чем принять.
Во-первых, предстояло пройти целую систему подводных и надводных гряд камней, а во-вторых, далеко не везде можно было пристать к берегу, так как почти на всем протяжении он был скалистым; пятна песчаного пляжа попадались лишь изредка, через 2—3 км. Высмотрев одно из таких пятен, мы взяли курс на берег. И вот здесь нам еще раз пришлось изрядно поволноваться. Проходить сквозь гряды сложно и в тихую погоду, а в шторм вообще лучше держаться как можно дальше от них! Но выбора не было. Действовать надо было быстро и решительно. Пер-вую гряду проскочили быстро и без особых хлопот, так как сразу нашли широкие проходы. Труднее всего пришлось при прохождении последней, ближайшей к берегу гряды. Она предстала перед нами бурлящей пенистой стеной. Трудно было отыскать проход в этой сплошной толчее. Любая ошибка в« управлении могла стать роковой, но мы думали не об этом, как говорится, моля бога, чтоб не заглохли моторы. Катамаран первым устремился в кипящую «дыру». Обдаваемый со всех сторон каскадом брызг, он в одно мгновение проскочил на гребне волны гряду и круто развернулся, чтобы не врезаться в скалистый берег. Катамараны в принципе считаются неповоротливыми, но наш маневрировал не хуже лодки! Последовавшая за ним «Казанка» чуть не перевернулась, попав под удар отраженной волны; зачерпнув изрядное количество воды, она все-таки проскочила узкий проход и, развернувшись, пошла за катамараном вдоль берега. Через несколько минут мы добрались до песчаного берега и вытащили на него свои суда...
К ночи шторм усилился и бушевал еще целые сутки. По заплескам волн на берегу мы установили, что подобные штормы — явление не частое. Нагон достиг максимальных отметок. Так что мы вовремя выбросились на берег!
Через несколько дней смогли снова выйти в плавание. Погода выдалась отличная. Шторм утих так же внезапно, как и возник. Осталась лишь ленивая зыбь. Тянул легкий бриз, и я поднял паруса. Несмотря на малую площадь парусности, скорость катамарана заметно увеличилась. Теперь лодке не нужно было сбавлять ход, чтоб идти вровень с ним. Более того, она стала отставать.
Дальнейшее путешествие стало намного спокойнее. Во-первых, пошли от-мелые песчаные берега; во-вторых, моторы стали лучше работать. Правда, для этого их пришлось несколько раз разобрать, кое-что подогнать, заменить или переделать. В частности, заменили пробитые прокладки, сняли вышедшие из строя заводные устройства, установили правильно зазоры между контактами прерывателя (на заводе почему-то считают, что это дело покупателя). В общем, в конце концов моторы работали безотказно!
Самым длинным переходом оказался последний: за день мы прошли (с работой) около 100 км, т. е. треть пути. Следовательно, в идеальном случае все расстояние без работы можно было бы покрыть за два таких перехода. Но думаю, что такое «идеальное» путешествие оставило бы гораздо меньше впечатлений, чем совершенное нами.
В заключение о бытовой стороне похода. В связи с малонаселенностью прибрежных районов, особенно в южной части маршрута, нам приходилось возить с собой запасы питьевой воды и горючего. Пищу мы также закупали на целый месяц. Только рыбу и мясо доставали на месте: рыбу — у рыбаков, а мясо — стреляя тюленей. Говорят, что тюленей не едят, но мы ели и считаем, что тюленина — отличное мясо. Вытопленный тюлений жир мы пили по 50 г перед каждым приемом пищи. Нас предостерегали и от этого, пугая расстройством желудков, но ничего подобного не было, несмотря на сильную жару.
Несколько слов об опыте морского плавания на наших судах. Даже такой несовершенный катамаран, как наш (по существу речь идет о моторном катамаране), оказался и удобнее, и вместительнее, и надежнее «Казанки» при почти одинаковом водоизмещении. Да и плавать на нем было безопаснее. Катамарану не страшны высокие и крутые волны, поэтому в толчее он ведет себя гораздо спокойнее, чем лодка. Катамараном легче управлять, в то время как лодка на волне бакштаг вертится, как юла, и стоит больших трудов удерживать ее на курсе. Да и вообще различные работы производить с катамарана намного удобнее, чем с любого другого малотоннажного судна. К примеру, морская шлюпка также не выдерживает конкуренции с ним. Она тяжела, громоздка и не может работать на мелководье из-за большой осадки. Вытащить на берег ее намного труднее, чем катамаран. Таким образом, моторно-парусный катамаран можно по праву считать наиболее приемлемым судном при выполнении прибрежных исследований и даже длительных морских путешествий.
И, наконец, что следовало бы учесть на будущее. В конструкции поплавков катамарана необходимо предусматривать разделение на герметичные отсеки, чтобы увеличить его надежность. Поплавки надо облегчить, сделав их, например, надувными. Такие поплавки уже делаются (внутренний слой из детской клеенки, а внешний — из брезента). Особое внимание следует уделить парусному вооружению, так как паруса не только не усложняют управление судном, как многим кажется, но даже упрощают. Идти под парусами спокойнее, чем под мотором, ибо шум мотора сильно утомляет при длительных переходах.
Очередное плавание нам предстоит совершить вдоль дальневосточных берегов. Следовательно, и конструкция нашего нового катамарана будет продиктована новыми условиями.