По Камчатке на катамаране с надувными поплавками

В обзоре редакционной почты, помещенном в прошлом номере, мы упомянули о походе вдоль берегов Камчатки, совершенном в 1968 г. аспирантом Казанского университета геоморфологом-береговиком Э. А. Кудусовым — нашим старым автором (см. №7 сборника, 1966 г.). Печатаем его записки об этом необычном океанском плавании, во время которого он еще раз доказал, что «примитивные плавсредства» нередко оказываются единственно приемлемыми в довольно сложных конкретных условиях.

---

Существует совершенно справедливое утверждение, что плавать в открытом океане куда менее опасно, чем у его берегов. И самому сухопутному человеку ясно, что главную опасность представляет прибой. Откуда бы ни дул ветер, волны к берегам устремляются со всех сторон необъятного океана; прибой вечен, как тот самый несуществующий вечный двигатель. На море зыбь после шторма утихает сравнительно быстро. А вот на берегу океана покоя не дождешься! Уже поэтому плавание вдоль берегов океана намного сложнее и опаснее.

Однажды мне довелось прочитать в «Комсомолке», что один отважный турист, обошедший на байдарке Байкал, выразил желание проплыть на той же байдарке вдоль Курильских островов. Отдавая должное его мужеству, хочу заметить, что байкальского опыта все-таки недостаточно. Намечая такой маршрут, надо учесть, например, что Курилы летом почти постоянно окутаны туманом. Между островами возникают сильные течения, стоит невообразимая толчея — сулои. Эту толчею не выдерживают даже крепко сбитые корпуса шлюпок! Отметим еще, что возникают сулои неожиданно. Думаю, что даже страстным любителям приключений не обязательно выбирать крайности и «замахиваться» на Курилы не советую.


Камчатка — вот идеальное место как для утверждения личности в собственных глазах (одновременно есть шансы и на сохранение самой личности), так и для получения широкого комплекса ощущений. Здесь немало медвежьих углов в самом прямом смысле слова, а экзотики, прямо скажем, больше, чем нужно.

Берега южной Камчатки по красоте и величию являются редчайшим произведением природы. Здесь около Двух десятков бухт фиордового типа. Океан вторгается в горную страну, проникая далеко (на 5—6 км) в глубь ее по узким, крутостенным долинам. Внешние берега неприступны и отвесными стенами возвышаются над водой на сотни метров, а внизу грохочет неумолимый прибой. Выход в океан из бухт сопряжен с большим риском, но расстояния между соседними бухтами редко где превышают десяток километров. Вот это-то и делает камчатские берега менее опасными! Вход в бухту, однако, еще совсем не означает избавления от прибоя. Зыбь, правда, сильно ослабевает, проходя по фиорду, но до вершины его, как правило, все-таки доходит и здесь, на мелководье, вновь обретает угрожающие размеры. Но если не избавление от прибоя, то место, где можно выброситься на берег, найти легко.

Судно, соответствующее специфике плавания в описываемом районе, должно одновременно удовлетворять многим противоречивым требованиям. Например, принимать от 300 до 500 кг груза и в то же время быть предельно легким и транспортабельным (никаких автобусов и такси здесь нет!). Ваш корабль должен быть прочным, ибо проходить полосу прибоя — это значит выбрасываться на берег под ударами волн. Он должен быть непотопляемым и мореходным, приспособленным для плавания под мотором, под парусом (для экономии бензина и на случай выхода из строя мотора), на веслах.

Одним словом, это — КАТАМАРАН С НАДУВНЫМИ ПОПЛАВКАМИ. Он и легок — надо привезти с собой только две гондолы, ибо каркас строится на месте из досок, которых в избытке можно найти, по-видимому, на всех океанских берегах. Он и мореходен; полосу прибоя проходит шутя, так как при этом не переворачивается и не ломается даже при ударах о скалистый берег (отскакивает, как мячик). Главное же — он непотопляем (очень важный моральный фактор). Не нужно ни вычерпывать воду, ни вечно опасаться заливания крутой волной.


Могу согласиться, что всякое другое плавсредство способно в чем-то превосходить надувной катамаран, но быть столь же приспособленным для плаваний вдоль океанского берега ничто не может. Это мы проверили.

Наш катамаран был многосекционным. В каждом четырехметровом поплавке, свернутом из куска брезента шириной 90 см, размещалось по 13 надувных камер для боксерских груш. Общая грузоподъемность — 350 кг нас устраивала, поскольку первоначально мы намеревались плыть вдвоем. Но в самый последний момент добавился третий член экспедиции. Заменять поплавки уже не было времени (денег — тоже). Поэтому мы захватили еще одно судно — надувную лодку грузоподъемностью 500 кг.

При максимальной загрузке катамаран буквально нырял в волну, полностью уходя под воду поплавками, но закон Архимеда выручал нас. И мотор, и мы крепко держались за свои доски, именуемые транцем и палубой. Издали все это, очевидно, производило жуткое впечатление. Один просвещенный капитан повстречавшейся нам шхуны определил, что мы плывем на катамаране, но пришел к твердому выводу, что катамаран этот специально «подводной конструкции». Так он и доложил пограничникам.

На катамаране мы втроем спокойно расхаживали по палубе (ширина ее 2,6 м), а в лодке даже не помещались. Скорость лодки была гораздо меньше; ее легко заливала крутая ветровая волна, без особых усилий она делала «поворот оверкиль». В конце концов лодку мы использовали лишь для «малого каботажа» (при плаваниях внутри бухт) и то только в слабый ветер, а также в качестве буксируемого транспорта во время переходов. При этом приходилось заворачивать все в полиэтилен, так как в лодке скапливалось полно воды, а ценные вещи складывались в бочку, надежно закрепленную посреди палубы катамарана.


Мотор при любом рискованном плавании прежде всего должен быть надежным. Хочется думать, что этому требованию отвечают все выпускаемые в настоящее время моторы, но нашу «Стрелу» я бы надежной не назвал. На своем долгом веку мотор повидал немало хозяев, носил следы многих ремонтов и состоял почти полностью из запчастей. Правда, у него было одно неоценимое преимущество перед новым мотором любой марки — он достался нам почти даром! Бедняга, сколько оскорблений и проклятий он вынес! Но долг свой выполнил, как верный старый пес, совершающий последний подвиг, хотя барахлил страшно и останавливался в самые неподходящие моменты.

Нет, «Стрела» не годится для выходов в океан. Мало того, что это ненадежный мотор, еще хуже необходимость постоянной — каждый час — дозаправки встроенного бачка, когда на болтанке того и гляди тебя вышвырнет за борт (слава богу, у нас никаких бортов и не было!). Хорошо, что «Стрела» горючего берет немного, ведь на Камчатке заправочных колонок пока нет! У нас было всего четыре канистры и этого хватило, так как внутри бухты мы ходили в основном под парусом.

Парус у нас был гафельный площадью 6,5 м². Этого вполне достаточно, спешить некуда! Когда ставили парус, сбоку отпускали шверц, а на транцевую доску (ее надо ставить, отступя на 1—1,5 м от кормы) навешивали руль. Естественно, всегда под руками были весла; их советую сделать попрочнее.

Выйти через зону бурунов в открытое море или наоборот, пройти ее при подходе к берегу, — основная проблема. Длина прибойной зыби колеблется от нескольких десятков до сотен метров. При подходе к берегу волна деформируется — разрушается, резко увеличивая высоту, и «забурунивается», т. е. опрокидывается. Если берег сравнительно отмелый, то забурунивание происходит на некотором расстоянии от уреза, мористее. Если берег приглуб, то волна забурунивается и разрушается почти на одном месте, — прямо на урезе. Не знаю, что страшнее, но на Камчатке берега в основном приглубые, зона бурунов неширокая.

Необходимо учитывать еще и то, что зыбь распространяется группами, что крайние волны в группе являются и самыми низкими, а центральная — самой высокой. Пресловутый девятый вал — это и есть центральная волна каждой группы. Группы волн двигаются одна за другой, а вместе с ними движется и относительно спокойная зона между соседними группами. Уловив ритм волнения, мы дожидались подхода последней волны очередной группы.

Мгновенно выбрасывалась в воду лодка, и сидящий в ней, энергично действуя веслами, выгребал в море. Главное, проскочить район забурунивания в интервале между двумя группами волн. Обычно нам это удавалось.


Катамаран не боится заливания, поэтому к его выходу мы всегда относились более халатно, за что, впрочем, не раз были наказаны.

Выбрасывание на берег не менее интересное занятие. Выбрав место высадки, мы отцепляли буксир и останавливались, готовясь к броску. Затем, наблюдая за пеной прибоя, определяли момент прохождения центральных волн. Если прибой сильный, я включал мотор и шел в понижении между двумя такими валами, стараясь не обгонять волну. При низком прибое надо оседлать максимальную волну и на ней выскакивать на берег. Удержаться на волне нелегко, так как скорость ее все время меняется из-за трения о дно. Поэтому проще идти чуть впереди, когда опрокидывающаяся волна догоняет катамаран и подталкивает его, несет. В такие моменты оглядываться не рекомендуется, ибо при виде висящей над головой водяной стены можно растеряться.

Если в вершину бухты впадает река, глубина которой Позволяет войти в нее на моторе, то лучше всего так и сделать, чем выбрасываться на открытый берег бухты. Стрежень течения заметен довольно хорошо, поскольку эта узкая полоса наиболее глубокая и над ней почти не образуются буруны, особенно в прилив. К сожалению, таких полноводных рек здесь мало. Вообще же устья рек с моря видны плохо. Я изучал эти берега много лет и только поэтому хорошо знал, в какие реки можно входить.

При высадке на берег следует знать, что самый сильный прибой в кутовой, т. е. вершинной части бухты. Поэтому-то мы и старались приставать к берегу где-нибудь сбоку.

На море становишься чувствительным к погоде, как барометр. Любое дуновение ветра тотчас воздействует на психику. Мы остро чувствовали приближение ненастья, и постоянно смотрели на небо, пытаясь предсказать будущее. Приемник поломался, поэтому официальные прогнозы для нас не существовали, а следовало быть осторожными — помощи ждать неоткуда!

Собираясь в новый переход, естественно, мы старались выбрать штилевую погоду (зыбь не в счет). Штили бывают разные. Одни связаны с переменой бризов — это кратковременные штили; другие наступают перед прохождением синоптического фронта, т. е. перед сильным ветром (затишье перед бурей), третьи — характеризуют барический центр циклона. При господстве антициклона, т. е. ясной безоблачной погоды, мы никогда надолго в море не выходили, так как обстановка при этом всегда была неустойчивой: то дует бриз, то проходит вторичный холодный фронт. Обычно мы выжидали прохождения центра циклона, хотя при этом, как правило, стояла облачная и туманная погода. Да, понятие «хорошая погода» в нашем понимании было связано с облаками, почти опускающимися на головы, полным безветрием и даже слегка моросящим дождем. А ведь на суше мы именно такую погоду безответственно называем плохой! Приспосабливаясь к погоде, мы вынуждены были отказаться от всех традиционных морских предрассудков. Например, выходили в море и в пятницу, и в понедельник, мало того — 13 числа и с женщиной на борту (ведь мужчины составляли только две трети личного состава!).