Бернар Муатисье пошел на второй виток вокруг земного шара

Необъяснимый поступок мореплавателя!» «Жест отчаяния или обдуманное решение?» «Это выше человеческих возможностей!» Такими заголовками украсились журналы и газеты всего мира, когда в апреле прошлого года пришло сообщение, что один из участников «Нон-стопа» — кругосветной безостановочной гонки яхтсменов-одиночек — Бернар Муатисье изменил курс и, вместо того чтобы идти в Плимут, где его почти наверняка ждал приз победителя, направился в Индийский океан, на второй виток вокруг земного шара.

Передав сообщение о своем решении, мореплаватель затем надолго исчез из поля зрения всех тех, кого волновала его дальнейшая судьба. Прошло еще почти три месяца, прежде чем от него пришло следующее известие и стало возможным получить ответы на вопросы о плавании, которому нет примера в прошлом и, наверное, нескоро можно ожидать в будущем, и о человеке, который его совершил.

Бернар Муатисье родился.в 1925 г. в Индокитае. На становление его мировоззрения оказали глубокое влияние Азия и море. В семь лет Бернар уже выходил в Сиамский залив с местными рыбаками, а в 20 лет, окончив колледж, отправился на джонке в океан. Потерпев аварию у Антильских островов, Муатисье был подобран проходившим мимо танкером и в качестве матроса дошел на нем до Бреста.

Оказавшись во Франции без работы и друзей, Муатисье обратился к единственно доступному ему способу добыть средства к существованию — писательскому труду. Его первая книга «Бродяги южных морей» получила признание. Но Бернар не собирался быть писателем. Деньги, которые он получил за свою книгу, должны были помочь ему выполнить главную задачу — вновь выйти в море.


Конструктор Жан Нокер сделал для Муатисье проект яхты, пригодной для длительных переходов открытым морем. Постройкой судна Бернар решил заняться самостоятельно. В качестве основного материала первоначально предполагалось использовать фанеру.

Судьба свела Муатисье с Жаном Фрико — владельцем котельной мастерской и большим любителем паруса, который уговорил его делать яхту из металла и предоставил в его распоряжение часть своей мастерской, листовую сталь по сходной цене и рабочую силу по себестоимости. Муатисье, вдохновленный открывшимися возможностями, тут же увеличил проектную длину яхты с 10,5 до 12 м.

С этого момента начинается история Муатисье — Мореплавателя с большой буквы.

«Джошуа» (названием своим яхта, конечно же, обязана капитану Джошуа Слокаму) строилась прочной, как танк. Муатисье тогда еще не планировал безостановочного кругосветного плавания, но он хотел иметь судно, которого ему хватило бы на всю жизнь. Характерные особенности «Джошуа»: очень свободная палуба, небольшой кокпит, хорошо защищенный кормовой и носовой рубками, три водонепроницаемые переборки, обеспечивающие яхте аварийную плавучесть.
Ресурсы Муатисье, несмотря на всю экономию, были исчерпаны прежде чем «Джошуа» получил вооружение. По этой причине в качестве мачт пришлось установить телеграфные столбы, но их потрескивающая при малейшей нагрузке древесина внушала Муатисье беспокойство. Очень хотелось заменить их металлическими.

— Выбрось с пятого этажа железный ящик, в котором ты хранишь свои рукописи, и шкаф в стиле Людовика XV, и разница между материалами станет очевидной, — писал Муатисье журналисту Жану Баро.

— Сравнение, конечно, слишком условное, — отвечал ему тот.


Никто тогда еще не знал, какая судьба ожидает «Джошуа».

Яхта была спущена на воду в 1962 г. Это, впрочем, не означает, что Муатисье тут же начал готовить ее к походу. В те времена он часами просиживал в рубке, предаваясь невеселым размышлениям. А размышлять было о чем.

Какими средствами для жизни располагал тогда Муатисье? Почти никакими. Он ограничивал себя во всем: питался рисом самого дешевого сорта, который, как он уверял, гораздо полезнее обычно употребляемого. Заядлый курильщик, Муатисье сам скручивал себе сигареты, надеясь (впрочем, напрасно) что это заставит его меньше курить.

Оставались, кроме того, расходы по яхте. Он также свел их к минимуму, стараясь все недостающее делать своими руками. И все же скромного заработка, который давал ему писательский труд, не хватало. Пришлось искать другие пути.

После спуска на воду «Джошуа» на время был превращен в плавучую парусную школу. На его борту будущие яхтенные капитаны проходили практику по навигации, астрономии и прочим морским наукам.

В 1964 г. Муатисье вышел в свое первое плавание. Вместе с женой он совершил кругосветное путешествие. В то время мореплаватель впервые задумался о том, чтобы пройти вокруг земного шара без единой остановки.

Подготовка к этому плаванию заняла более года. Яхта получила новые паруса и такелаж. Над местом рулевого, куда вывели тросы управления, был установлен плексигласовый колпак.

Впрочем, и теперь Муатисье вынужден был максимально ограничивать расходы на оснащение «Джошуа», так как денег по-прежнему не было. Он отказался от радиопередатчика. Не было на яхте ни электробатарей, ни двигателя. Муатисье считал, что для освещения и камбуза можно обойтись и керосином. Транзисторный приемник позволял ему сверять хронометр, необходимый для навигационных расчетов, он же был его единственной (односторонней) связью с людьми.

Запасы продуктов на «Джошуа» были достаточны для того, чтобы не задумываться о том времени, когда их нужно будет экономить.


Наука нашла много способов сохранять пищу в течение долгого времени. Сейчас не может быть и речи, чтобы брать с собой солонину, как это делалось в эпоху больших парусников. Витамины удалили призрак цинги.

Через месяц после выхода в море Муатисье прикончил последний лимон и перешел на витаминные таблетки. Здоровье его от этого не пострадало.

— Все идет хорошо. Я, кажется, достиг первого периода второго дыхания, — записал он в своем дневнике, выйдя в Индийский океан.

С каждым днем мореплаватель все больше свыкался с обстановкой, все большим доверием проникался к своему судну.

«Джошуа» миновал мыс Горн — грозу моряков всех времен — в исключительно благоприятных условиях. Земля открылась лунной ночью 5 февраля, и затем Муатисье целый день мог спокойно созерцать картину, которую мало кому пришлось наблюдать. Слева по курсу из океана поднималась в поднебесную высь горная гряда Огненной Земли, а на ее фоне темнела самая южная оконечность Америки — мыс Горн.

Не надо думать, что погода ласкала «Джошуа» постоянно.

— Однажды в южной части Тихого океана, — пишет Муатисье, — шторм продолжался без перерыва неделю. Я видел, как гигантские валы длиной 150 м сталкивались с еще более невероятными — 200 и 300-метровыми. Непередаваемая картина, не пытайтесь и представить ее себе.

Нельзя сказать, что мысли о заходе в попутный порт были чужды мореплавателю.

— Заход даже на несколько дней, — писал он,— это случай поспать спокойно на судне, ставшем неожиданно устойчивым, как дом. Можно, не торопясь, осмотреть оснастку, очистить подводную часть от травы и ракушек, которые съедают добрый узел хода. Заход — это свежие овощи, пища, о которой можно только мечтать. Наконец, заход — это контакт с людьми.

Контакт с людьми. Вот это больше всего занимало Муатисье. Переход от полного одиночества, которое окружало мореплавателя в течение долгого времени, к суете жизни в современном городе, чем дальше, тем больше казался ему невозможным. И чем дальше, тем больше он задумывался о целесообразности возвращения в Европу.


Идея соревнования, положенная в основу «Нон-стопа», была чужда Муатисье еще в те времена, когда он ходил по твердой земле. Пересекая океан, он все больше утверждался в этой мысли.

— Что я делаю? — писал он в дневнике. — Ничего. Просто я живу так, как считаю нужным.

Вскоре после выхода в Атлантику Муатисье записал в дневнике следующее. «Когда слишком погружаешься в себя, когда в течение долгих лет идешь в бесконечном пространстве, простирающемся до звезд, начинаешь воспринимать мир не умом, а чувствами. Ибо в этих условиях мозг может ввести в заблуждение, и только инстинкт возвращает реальное понимание окружающей обстановки».

К этому времени уже было принято решение не возвращаться в Европу.

«Джошуа» вновь взял курс на южную оконечность Африки и далее к тихоокеанским островкам, далеким от цивилизации.

Вторичный переход через Индийский океан оставил меньше времени для отдыха, чем в октябре-ноябре 1968 г. Муатисье торопился. Нужно было успеть пройти южные широты, прежде чем здесь начнется зима. 6—7-балльный ветер, сопровождавший «Джошуа» почти на всем протяжении этого участка плавания, позволял делать в сутки в среднем по 130 миль, несмотря на зарифленные паруса.

Уже вблизи Новой Зеландии яхта едва не потерпела аварию.

— Это была моя вторая ошибка, — записал позже Муатисье (под первой он имел в виду случай в Тихом океане, когда шквал положил яхту парусами на воду). Море становилось слишком опасным, чтобы ему можно было доверять. Я находился в рубке, когда яхту положило на борт, и она едва не сделала полного оборота через киль. Корпус, к счастью, не получил повреждений, но внутри яхты все оказалось сброшенным со своего места. На подволоке появились кровавые пятна — это были, впрочем, лишь следы, оставленные банкой с томатом. Наверху — относительный порядок, если не считать порванного триселя и штормового стакселя. Поломалось подруливающее устройство. Если бы я оставил один только трисель и лег на попутный курс, всего этого можно было бы избежать.

Двумя днями позже «Джошуа» вышел в зону пассатов. Муатисье, наконец, получил передышку. Нужно было принимать окончательное решение относительно конечного пункта плавания, который представлялся пока неясно. Таити или Галапагосские острова?

В первом случае — благоустроенный порт, где можно поднять яхту на берег, сделать необходимый ремонт. Во втором — условия, наиболее благоприятные для установления постепенного контакта с людьми, так как Галапагосский архипелаг является самой малонаселенной частью суши во всем океане.

Над головой мореплавателя по ночам сиял в чистом небе Южный крест. Теплое ласковое солнце целыми днями не уходило с горизонта. И решение пришло само собой — к людям. 12 мая 1969 г. «Джошуа» бросил якорь в гавани острова Таити.