Шарон Эдамс — первая женщина, покорившая океан

Подобно многим женщинам, Шарон появилась однажды дома в новом платье. Однако в отличие от всех других женщин Шарон связала свое платье в море, и не просто в море, а во время перехода в одиночку и без остановок через Тихий океан.

— В течение 47 дней, — вспоминает ее муж, — о Шарон не было никаких известий, и я, признаться, приготовился к самому худшему...

39-летняя Шарон Эдамс, жена директора небольшой парусной школы в Калифорнии, впервые вступила на палубу яхты в 1965 г., начав посещать занятия в школе мужа. В следующем году она совершила свое первое одиночное плавание, пройдя на «Фолькботе» 2300 миль от Калифорнии до Гонолулу (об этом сообщалось в №9 сборника). А через некоторое время заявила, что хочет окончательно опровергнуть издавна распространенное убеждение, что женщины и суда не ладят друг с другом, и начала готовиться к покорению Тихого океана.

— Я пытался было отговорить ее, но потом сдался, — говорит Эл Эдамс. — Шарон была настроена столь решительно, что я убедился — зря трачу время, и стал помогать.

Для перехода был выбран пластмассовый шлюп «Си Шарп II» длиной 9,5 м и шириной 2,9 м — серийная яхта японской компании «Фар Ист Боутс». Эл провел два месяца на верфи в порту Йокосука, раздумывая, как сделать более надежными корпус, такелаж, рангоут. Он установил подруливающее устройство, вывел в кокпит все фалы (и пометил их), чтобы Шарон могла быстро управляться с парусами, не выбираясь на палубу. На мачту, между лебедкой и краспицами, набил стальные ступеньки на случай, если придется залезать наверх.

Шарон очень серьезно готовилась к трудному путешествию. Установив во дворе своего дома спортивные снаряды, она ежедневно занималась гимнастикой, работала с эспандером, чтобы натренировать мускулы рук для выбирания шкотов.


По ночам трезвон будильника поднимал ее через каждые тридцать минут — надо было привыкнуть регулярно просыпаться, чтобы проверять правильность курса.

12 мая 1969 г. Шарон вышла из Иокогамы. Предстояло пройти без остановки 5618 миль до Калифорнийского порта Сан Диего, что она рассчитывала сделать за 60 дней. Яхта была оборудована радиопередатчиком, который давал Шарон возможность регулярно сообщать свои координаты и поддерживать связь с судами в радиусе 150 миль. Эл собственноручно сшил ей из прочных ремней «спасательную упряжку», которую она, по примеру многих мореплавателей-одиночек, надевала каждый раз, когда выходила из каюты. От установки двигателя на яхте женщина категорически отказалась.

Шарон прибыла в Сан Диего на 15 дней позже, чем рассчитывала. Семь раз на ее пути вставал шторм, дважды она была на волоске от гибели. Утром 29 мая, буквально через час после того как Шарон приняла метеосводку, обещавшую «ровный ветер в два-три балла», налетел шквал.

«Я только что прилегла, понадеявшись на этот прогноз и предвкушая пару часов ничем не прерываемого сна. Не прошло, однако, и десяти минут, как меня сбросило с койки на пайол. Встала, еще плохо соображая, в чем дело, подскочила к трапу, открыла люк, и тут новый толчок отбросил меня назад. Падая, я, очевидно, ударилась головой о край штурманского столика и потеряла сознание».

Потоки холодной воды, хлынувшей вниз, через несколько минут привели Шарон в чувство. С трудом вскарабкавшись по трапу, она выглянула из рубки:

«Наверху царил хаос. Сорванный стаксель намотался на релинг, над головой ходил ходуном едва зарифленный грот. Все выведенные в кокпит тросы были спутаны и закручены так, что их пришлось бы разбирать не менее получаса и на спокойной воде. Чувствовала я себя отвратительно и сразу поняла, что при такой качке спустить грот не смогу. Ветер опять взвыл, яхта затряслась, и я скатилась вниз, сбитая потоком воды. Понимая, что следующий шквал может положить «Си Шарп» на борт, я подумала было о надувном спасательном плотике в носовом отсеке, но почувствовала, что не могу сделать ни шага. Меня вдруг начало рвать. Первое, что пришло на ум: рвота — один из верных признаков сотрясения мозга. Эта мысль привела меня в такой ужас, что я разрыдалась».


Но, как выяснилось, на этот раз худшее было уже позади. Ветер стих баллов до шести, а еще через полчаса установились обещанные прогнозом «два-три балла».

Немного отлежавшись, Шарон стала потихоньку приводить яхту в порядок. Через сутки «Си Шарп» попал в мертвый штиль, однако Шарон была только рада возможности отдохнуть. Она вся была в синяках, руки разодраны в кровь, на голове — открытая рана... Когда через четыре дня в паруса вновь ударил ветер, Шарон была готова продолжать путь. Поймав в эфире позывные радиста обогнавшего ее пассажирского судна, она попросила сообщить мужу, что чувствует себя хорошо и что все идет о’кэй. Это было в субботу, а в понедельник опять заштормило.

«Шквалы налетают один за другим, но ветер попутный, и в промежутках я отдаю пару рифов и несусь вперед. Верные девять узлов! Холодно, но самочувствие отличное, от былого потрясения не осталось и следа. На всякий случай вытащила в кокпит спасательный плот, но чувствую, что все будет хорошо».

Она не знала, что океан готовит ей новое испытание. К концу второго дня шторм как будто стал стихать, и Шарон спустилась перекусить, как вдруг ровное пение ветра наверху резко перешло в угрожающий рев. С бутербродом в руке яхтсменка выскочила из рубки и увидела с левого борта стену воды, мчащуюся прямо на нее. Прыжок в кокпит, отчаянная возня со шкотами, и через пару секунд грот уже лежал на крыше рубки. В который раз Шарон с благодарностью помянула мужа, который сделал все, чтобы облегчить ей работу с парусами. Закреплять грот уже не было времени, она просто стащила его в кокпит, и тут страшная стена воды разбилась о яхту. Мертвой хваткой вцепившись в решетку банки, Шарон чувствовала, как «Си Шарп» взобрался наверх, некоторое время держался на гребне огромной волны, а затем стал спускаться вниз, одновременно все сильнее клонясь на бок. Когда волна схлынула, яхта лежала на борту.

К счастью, на этот раз Шарон не потеряла присутствия духа. Со сложенным надувным плотиком в руке она перебралась на комингс левого борта, готовая в любой момент оставить яхту, если та перевернется килем вверх. Топ мачты оторвался от воды, снова погрузился, еще раз взлетел над водой, и вот набежавшая волна медленно выпрямила шлюп.


Когда море улеглось, она спустилась вниз, чтобы оценить ущерб, причиненный хозяйничавшей здесь водой. И сразу же поняла, что случилось непоправимое — вышел из строя генератор. «Теперь можно выбросить передатчик за борт: Эл не будет иметь от меня вестей до тех пор, пока яхту не заметят с какого-нибудь судна».

Вот почему Эл Эдамс в течение долгих 47 дней мог только гадать, что случилось с женой. Поступавшие все время сообщения о сильных штормах в районе предполагаемого местонахождения «Си Шарп» все более настраивали на мрачный лад. Он кинулся за помощью на станцию Береговой охраны, и в эфир полетели указания капитанам судов искать голубую яхту с розовой ватерлинией. Эл пытался было добиться, чтобы на поиски направили самолет, но район поисков был слишком обширен.

А «Си Шарп» тем временем опять заштилел на целых 13 дней. Над морем висел плотный серый туман, видимость упала до нуля. Два раза за это время Шарон видела огни проходящих рядом судов, но свет ее карманного фонаря (отличительные огни «Си Шарп» не горели) пробивал завесу тумана не более чем на пару метров...

«Невозможно даже читать, — записала Шарон в судовой журнал, — минут через 20 глаза устают настолько, что приходится откладывать книгу. Я, наверное, сошла бы с ума от скуки, если бы не вязание и не одна трагикомическая проблема, решать которую приходится по нескольку раз в день».

Дело в том, что в Японии, где Шарон закупала провизию, многие консервы выпускаются в банках одинакового размера. Из-за постоянной сырости все этикетки отклеились, и теперь взору Шарон представали ряды абсолютно одинаковых банок, каждая из которых могла содержать что угодно. Таким образом она каждый день играла в своего рода «гастрономическую рулетку»: иногда на завтрак вместо сгущенного молока попадалась банка соленых грибов или концентрированного овощного супа, который можно было есть, только разогрев его в кастрюле, что вовсе не входило в утреннюю программу; и наоборот, на обед случалось открывать подряд четыре банки апельсинового сока...


«По моим подсчетам, через пару дней я подойду к берегам Калифорнии, у которых движение не меньше, чем на главной улице иного города. Как-нибудь ночью меня определенно «переедет» один из этих пароходиков, носящихся, сломя голову, по океану и не обращающих никакого внимания даже на нормальные сигнальные огни. Так вот и окончу свои дни у порога собственного дома».

Несколько суток Шарон почти не спала. Опасность столкновения была настолько велика, что по ночам приходилось сидеть в кокпите и подсвечивать фонариком паруса.

А днем она высматривала проходящие мимо суда, чтобы дать знать, что она жива и возвращается с победой. Несколько раз, убедившись, что ее заметили, она начинала отчаянно размахивать руками, делая знаки, чтобы к ней подошли. Но моряки со встречных судов только приветливо махали ей в ответ, явно желая счастливого плавания.

«Эти идиоты доводили меня до бешенства. Я готова была поджечь яхту, чтобы заставить их приблизиться, но потом подумала, что со своей обычной беззаботностью они любой пожар примут за праздничный фейерверк и спокойно пройдут мимо».

Прибегать к подобным крайним мерам не пришлось — возвращающийся с промысла траулер заметил «Си Шарп» и доложил об этом Береговой охране.

Остров Пойнт-Аргуэлло был первым клочком суши, который увидела истосковавшаяся по земле Шарон. Она убедилась, что отклонилась от курса всего на две с половиной мили и торжествующе записала в судовом журнале: «Не так уж плохо для женщины, как полагаете, вы, «морские волки»? К черту мужскую монополию на паруса!» Тут она снова всплакнула: «Бедный Эл! Сидит теперь дома, уверенный, что я погибла, и проклинает себя за то, что отпустил меня в это плавание». Включила транзистор, прослушала сообщение о высадке человека на луне и, переключившись на местную станцию, вдруг услышала слова: «Рады сообщить вам, что Эл Эдамс, как и все мы, получил, наконец, приятные известия». А затем диктор Лос-Анджелесского радио сказал, что Эл Эдамс вышел на катере в море на поиски своей жены, яхту которой заметили неподалеку от побережья.

Теперь все встречные суда сами подходили к «Си Шарп» и затем сообщали ее курс по радио. Эл принимал сообщения по радиотелефону, сужая таким образом район поисков, и нашел голубую с розовым яхту за сутки до того, как она бросила якорь в Сан-Диего.

За время плавания Шарон Эдамс отсняла 2150 м цветной кинопленки. Отдохнув, она намеревается смонтировать документальный фильм о своем путешествии, который будет называться так: «Женщина на корабле — отличная примета!»