В 1396 г. мой отец, входя на нью-йоркский рейд, принял лоцмана. Им оказался Жобиг! Оказывается, взявшись за ум, он вернулся к своей старой профессии.
Легко представить радость друзей! Как только судно стало на якорь, они сошли на берег и направились в негритянский квартал, где был настоящий бретонский погребок. Здесь пили сомнительный сидр и настоящий мускат.
Подробно обсудив дела, друзья стали вспоминать «бостонских сумасшедших». Эндрьюс после удачного плавания на «Сополио» окончательно забросил свою фабрику музыкальных инструментов; говорили, что он болен. Лоулор последовал примеру отца — занялся делами верфи. Джонсон продолжал рыбачить. Нортон пропал на своем «цирковом» 15-метровом пароходике, с ним погибли семь матросов, жена и племянница...
— Кажется, это сумасшествие уже кончилось — сказал отец.
— Кончилось? Значит, ты не видел здешнюю макулатуру! Хо, мамаша! — крикнул Жобиг негритянке. — Дай-ка нам сюда «Полис Газет».
Женщина принесла охапку листов с громадными черно-красными заголовками и броскими рисунками, изображавшими кровавые преступления и эффектные несчастные случаи. Жобиг отобрал последние номера и подвинул их отцу:
— Полюбуйся, а мне пора идти. Самое интересное я подчеркнул.
Он поднялся и ударил кулаком по столу.
— Позор! Один из них — Джордж — работал вместе со мной. Молодой норвежец, как и его приятель Самуэлсен. Но ведь он — образованный человек. У него — диплом штурмана, свидетельство лоцмана нью-йоркского порта! Не говорю уже о том, что он лет десять ловил треску. Почитай — это даже почище Джонсона! Посмотри, что пишут теперь щелкоперы. Это тебя позабавит. Пока!
Отец вернулся в свою тесную каюту, улегся на койку и принялся просматривать одну газету за другой.
Первый номер был почти целиком посвящен какому-то сенсационному убийству. Джордж Гарбо и Фрэнк Самуэлсен, о которых говорил Жобиг, прямо не упоминались, но синим карандашом был подчеркнут заголовок небольшой заметки. Точнее, это было обращение:
ОТВАЖНЫЕ МОРЯКИ!
Всем известно выдающееся плавание через Атлантический океан, совершенное Джонсоном, — одним из тек героических рыбаков, которые круглый год, в любую погоду, занимаются своим промыслом в ледяных водах ньюфаундлендских банок, а также подвиги славных бостонских пионеров Билла Эндрьюса и Си Лоулора. Еще раньше наша земляки аз Сэнди Хук — Хандсон а Фитч — осуществила истинно американское предприятие — переход из Нью-Йорка в Лондон за 38 дней.
Но в наша дна плавание даже на маленьком паруснике из Америка в Европу стало заурядным, банальным событием. И вот у нас в Нью-Йорке возникла сенсационная идея: использовать для такого перехода простую гребную лодку.
Да, без паруса, только мускульной силой рук надо будет покрыть расстояние более чем в 3000 миль!
«Полис Газет», как всегда, находящаяся в авангарде, берет это эпическое предприятие, достойное самого Геркулеса, под свое покровительство.
В ближайшее время мы представим нашим читателям героев, которые способны на этот подвиг.
Ричард К. Фокс — издатель
Действительно, в одном из следующих номеров появились портреты Гарбо и Самуэлсена. Огромная гравюра (в то время еще не умели непосредственно репродуцировать фотографии) изображала их сидящими в праздничных костюмах на своей лодке, вытащенной на землю.
Это был маленький вельбот (как сообщалось в подписи — длиной всего 5,4 м) с клинкерной обшивкой, без палубы. В носу и корме виднелись воздушные ящики, чтобы он не тонул, если его зальет. У моряков были смелые и наивные лица. Их доверчивостью и решил, видимо, воспользоваться издатель Фокс.
Теперь из номера в номер на страницах его газеты разворачивался искусно задуманный спектакль. Эти двое, видите ли, уже давно, несколько лет вынашивали проект плавания через Атлантику на веслах. Но они слишком бедны, чтобы приобрести снаряжение. И вот Р. К. Фокс предоставляет им все необходимое: отличный, совершенно новый вельбот и пять пар превосходных ясеневых весел! (Уверен, что изображенный на гравюре вельбот вместе с превосходными веслами стоил не более 250 долларов!).
Итак, «Полис Газет» без особых затрат стала меценатом. А в знак признательности наивные норвежцы даже назвали лодку «Ричард К. Фокс». Таким образом, хитрый газетчик мог рассчитывать на великолепную рекламу во всех случаях, чем бы затея не кончилась!
А на что рассчитывали норвежцы? Прежде всего, они слепо верили в то, что щедрый Р. К. Фокс делал все из чистой любви к ним, и наверняка «попортили бы портрет» любому, кто осмелился утверждать обратное. Р. К. Фокс дал им возможность осуществить мечту их жизни и потому заслуживал благоговейного уважения. Но «их мечта» заключалась отнюдь не в том, чтобы совершить переход через океан для собственного удовольствия (если так можно выразиться) и удовлетворения. Ни спортивные подвиги, ни слава их не интересовали нисколько. Они мечтали разбогатеть, обеспечить себе спокойную жизнь. И только.
Как разбогатеть? Написать книгу, как это принято в наше время? Совсем нет. Во-первых, «Полис Газет» обещала выплатить немалые деньги, если плавание удастся. А во-вторых, после плавания они собирались показывать свой маленький вельбот за деньги. По их расчетам в лодку должны были посыпаться золотым дождем фунты, доллары, франки, рубли и эскудо... Они серьезно верили в это, а Р. К. Фокс старался поддерживать их наивные иллюзии.
Итак, впервые храбрецы, готовые пуститься на опаснейшую авантюру, думали только о денежной стороне дела. Как это было далеко от благородной идеи Джонсона! Теперь отцу стало понятно, чем был возмущен Жобиг!
Гарбо и Самуэлсен взяли с собой запас продовольствия, 200 л пресной воды, секстан, компас, плавучий якорь, фонари (ходовые огни) и пять пар весел. Ни мачты, ни вспомогательного паруса, ни даже руля,— чтобы никто не мог обвинить их в обмане.
Этот груз был пределом для вельбота — борт возвышался над водой всего лишь на 20 см, в то время как осадка была вдвое больше. Читатель, знакомый с морским делом, возможно заметил, что в перечне нет лага — прибора для измерения скорости. Гарбо и Самуэлсен имели для этого более точный прибор — собственные руки.
Они смолоду месяцами жили в такой же лодке во время сезона на ньюфаундлендских банках и знали свою манеру грести, как хороший солдат знает длину шага, — 35 ударов веслом в минуту. При попутном ветре средней силы лодка с каждым гребком продвигается вперед приблизительно на 2,3 м, а при противном — в два раза медленнее, на 1,15 м. Таким образом, если считать, что во время плавания через северную часть Атлантики с запада на восток три четверти ветров будут попутными, «средний гребок» получался равным:
что Дает 70 м/мин, а за сутки (1440 минут) — 54 мили.
Итак, делим 3250 миль на 54 и получаем 60 дней.
60 дней и 3 024 000 гребков...
Я знал одного учителя гимнастики, который утверждал, что 20 000 взмахов веслом (10 часов гребли) увеличивают объем груди на один сантиметр. Какие же гиганты должны были высадиться из «Ричарда К. Фокса» на европейский берег: ведь они должны были стать на полтора метра шире в груди!
Читатель подумает: но ведь на каждого приходится только половина, потому что, без сомнения, они гребли по очереди. Нет, на самом деле все было иначе.
Вот распорядок дня норвежцев. С 8 утра до 20.00 гребли вместе, каждый своей парой весел. Этот 12-часовой рабочий День имел два перерыва по 1,5 часа на второй завтрак и обед. По их расчетам гребля вдвоем как раз и компенсировала эти две остановки и время первого завтрака (с 7 до 8). Но 12-часовая ночь была не легче, чем день: по очереди один греб, другой спал.
Первая вахта длилась с 20 до 23, вторая с 23 до 2, потом с 2 до 4.30 и с 4.30 до 7.00.
Таким образом, каждый спал в сутки 5,5 часов и то в два приема. Но для наших молодцов в таком режиме не было ничего необычного: летом на промысле, когда день долог, а ночь длится даже меньше 5 часов, единственная возможность выспаться представляется в плохую погоду, такую плохую, что лодку нельзя спустить на воду (зато уж тогда можно спать целый день!).
Итак, 6 июня 1896 г. в 17.00 они отплыли из Сэнди Хук с благословением самого Р. К. Фокса, цветами и развевающимися вымпелами «Полис Газет». Естественно, они выбрали время отлива, и сильное течение сразу вынесло их далеко в океан. Глядя на быстро удаляющуюся лодку, собравшиеся простаки пришли к выводу, что норвежцы очень скоро доберутся до противоположного берега!
Когда такие парни, как Гарбо и Самуэлсен, решаются на что-нибудь, можно быть уверенным, что они своего добьются. Даже если ладони превратились в одну сплошную рану, а многочисленные суда то и дело предлагают им оставить лодку. Наши гребцы не боялись и самого дьявола, но все-таки не были сумасшедшими и, несмотря на небольшое удлинение, выбрали наиболее посещаемый судами путь. Элементарная осторожность. Но, с другой стороны, и непрерывное искушение: их решимость пытались поколебать шхуны «Джесси» и «Лидер», немецкий пароход «Фюрст Бисмарк», норвежские барки «Цито» и «Эжен». Каждый раз они отказывались и только уточняли свое место. Лишь однажды, на борту «Лидера» они приняли горячую пищу. Один раз за все время горячая еда! (Совсем как Бомбар!).
Правда, щедрый и бескорыстный Р. К. Фокс подарил им прекрасную керосиновую печку. На берегу она действовала безотказно, парни были в восторге, но стоило только выйти в море, как печка перестала работать, погаснув при первом же порыве ветра. И, как многим из их предшественников (но, в отличие от других, на протяжении всего плавания), им пришлось ограничиваться только теми продуктами, которые можно было есть, не разогревая, или сырыми, т. е. в основном яйцами и сухарями. Они дошли до того, что стали жевать зерна риса. Неплохое дополнение к двум месяцам галеры!
И это, действительно, была каторга. Хуже, чем любые галеры.
Несмотря на жир, которым они смазывали ладони, несмотря на то, что ручки весел были идеально отполированы и обмотаны тряпками, кожа на ладонях сходила полосами. И все-таки они двигались вперед, стояли свои вахты, неукоснительно выдерживали распорядок дня. Они двигались вперед в дождь и ветер, не взирая на волны, которые делали все, что вздумается, с беззащитной лодкой. Двигались вперед, как машины, как бездушные поршни, даже не глядя на море, потому что надо было непрерывно следить за компасом. Ведь у них не было хотя бы временного постоянства направления, свойственного паруснику (парус позволяет выдерживать относительно ветра какой-то определенный угол). На гребной лодке в лучшем случае можно было ориентироваться по углу между самой лодкой и волнами.
Конечно, Гарбо и Самуэлсен прекрасно знали это и до выхода в океан, но непривычная необходимость следить за компасом беспрестанно оказалась исключительно утомительной — пришлось изменить привычное положение при гребле, напрягать мускулы шеи.
И все же они двигались. По бесконечному морю. Под беспощадным солнцем. Среди водоворотов Гольфстрима, сквозь почти непрекращаю-щиеся шквалы. Остановка, чтобы проглотить сырое яйцо с сухарем, выпить безвкусной теплой воды, которая начинала отдавать бочонком, и — снова за весла. Недолгий сон, согнувшись на дне лодки, под брызгами волн и ледяной утренней росой, под непрестанные удары весел...
Плавание началось с того, что их лодку, как и лодку Лоулора, пыталась опрокинуть акула. Но что было дальше! Сразу же по выходе из Гольфстрима они встретились с очень сильными противными ветрами. Невероятно! В этом районе Атлантики почти никогда не дуют ветры от восточной четверти. Не будучи опасными сами по себе, они не давали двигаться вперед. Пришлось бросать плавучий якорь и ложиться в дрейф. Конечно, можно было бы немного отдохнуть, но первая же попытка показала, что отдых обходится дорого: их сразу же отнесло назад больше, чем на 20 миль. Еще полдня изнурительной работы...
И все же лодка плыла вперед. Только через месяц — 7 июля они попали в настоящую плохую погоду. Их настиг западный шторм. Они буквально выходили из себя от досады. Действительно, если бы поднять на мачте хоть какой-нибудь кусок тряпки, можно было воспользоваться сильным ветром и, как бы убегая от него, беречь силы. Но нет, для них этот налетевший сзади шторм принес только страшную опасность; опять пришлось лечь в дрейф, пользуясь плавучим якорем. Принайтовив в лодке каждую вещь и, привязавшись сами (настоящие моряки предусмотрительны), они улеглись на дно. Оставалось только ждать. Ждать под непрерывным душем, ждать, время от времени вычерпывая набравшуюся в «Р. К. Фокса» воду.
9 июля лодку стало захлестывать больше обычного. Плавучий якорь помогал плохо. Одному пришлось возвратиться к веслам, другому — приниматься за откачку. Через некоторое время, казалось, можно было немного отдохнуть. Они легли на дно, прижавшись друг к другу, стараясь ни о чем не думать, забыть о своем бедственном положении, как вдруг...
Подобно Джонсону, подобно Эн-дрьюсу, они оказались выброшенными за борт, а вельбот — перевернутым. Благодаря страховочным тросам их не отнесло от опрокинувшейся лодки, а спасательные пояса помогли им продержаться на воде несколько часов. На счастье стихия начала успокаиваться, Гарбо и Фрэнк смогли перевернуть свое судно. Сделав это, они забрались в лодку и еще имели силы, чтобы сесть вычерпывать воду. Они потеряли только одну пару весел (самую новую) и, несмотря на все предосторожности, часть продуктов. Но самым опасным для них, как и для Джонсона, было то, что они насквозь промокли и не могли уже переодеться в сухое. Пять дней еще продолжался шторм и окоченевшие норвежцы были вынуждены все эти пять дней лежать на дне дрейфующей лодки...
Постепенно погода исправилась, Гарбо и Самуэлсен взялись за весла. К этому времени им почти нечего было есть...
15 июля произошло великое событие. Корабль! Ура, он приближается! Это соотечественники, норвежский барк «Цито»!
Нет, несмотря на горячий прием, несмотря на искушение побыть в человеческих условиях, они не стали подниматься на борт парусника! Их буквально завалили продовольствием, одеждой, согрели теплом дружбы. 9Уы, не нашлось только маленькой керосиновой печки для приготовления пищи.
По правде говоря, одна новость огорчила их страшно: «благодаря» шторму, после 39 дней они были Точно на середине пути. Это не совпадало с их планом, когда на все плавание отводилось 60 дней. Гарбо и Самуэлсен решили... усилить темп. Это кажется невероятным. Каким образом? Заставить вельбот двигаться при каждом ударе весел дальше? Нет, изменить выработанный в течение долгих лет ритм гребли невозможно. Остается одно: отменить час отдыха после каждой еды! И вот эти железные люди после шести недель жизни галерных рабов, смогли еще больше ужесточить свирепый режим, отказавшись от всех перерывов. Достигнутый результат: средняя скорость 65 миль в сутки.
24 июля «Эжен» (тоже норвежец) встретил их всего лишь в 400 милях от островов Силли, маленького архипелага, являющегося как бы продолжением Корнуэлла.
И вот в субботу 1 августа, после 55 дней, проведенных в море (заметьте: 55 вместо 60!), обессиленные норвежцы прибыли «в точку назначения».
В точку? Куда там! Совсем как Джонсон, они сочли, что переход еще не закончен, поскольку острова — не материк. После короткого отдыха Гарбо и Самуэлсен снова взялись за весла и в 9.00 утра 7 августа были в Гавре.
Посмотрите на фотографию: выбритые и свежие, совсем не похожие на героев невероятного путешествия, они позируют в порту. Только что они показывали журналистам, что такое ускоренная гребля.
Итак, слава и богатство перед ними!
Слава — да. Потому, что и сегодня, и еще долгое время, будут помнить о невероятной выносливости, крепости мускулов, несгибаемой воле двух рыбаков.
А богатство? Наши простаки вытащили свое судно на гаврскую набережную и стали показывать его за несколько су. Собрался народ, даже много народа (много — для небольшого города), но все-таки этого было недостаточно, чтобы «делать доллары». На четвертый день «хвост» у «Ричарда К. фокса» растаял.
Им посоветовали: Париж! Вам нужно в Париж! Садитесь в свой вельбот и поднимайтесь вверх по Сене. Вам это ничего не стоит.
Конечно! Раз, два! Лодка так и несется по тихой воде.
В Париже они увидели массу лодок и рыболовов с удочками. На них обратили внимание: смотрите, как быстро гребут эти малые! Пресса ^поступила благородно, устроила рекламу. Но появились норвежцы в Париже как-то не вовремя: то скандальная премьера в театре, то скачки, то кампания против правительства...
Количество платных зрителей сначала казалось обнадеживающим, потом стало умеренным и скоро снизилось до нуля. Пришлось уезжать, едва расплатившись с владельцем отеля. Ведь здесь, в Париже, нельзя спать под звездами и питаться сырыми яйцами!
В Лондоне все повторилось. Ну что ж, придется ехать в Норвегию. Уж там-то, на родине, их ждет триумф!
Триумф? Бедняг в конце концов чуть не выгнали: «Как? Норвежцы осмелились совершить свой переход под звездным флагом? Пусть эти космополиты убираются отсюда!»
Так прошел год.
На борту парохода, везшего их в Америку, они успокаивали себя: теперь все будет в порядке, рекламой займется Р. К. фокс, газеты поднимут шум, люди будут давить друг друга, лишь бы взглянуть на знаменитый вельбот. Может быть, их даже примет сам президент...
На набережной их никто не встречал. Они отправились в редакцию «Полис Газет». Там царила суматоха, готовили специальный выпуск: какая-то женщина выбросила из окна трех своих детей.
Секретарша Фокса никак не могла понять, кто они такие. Пришлось ждать, пока их, наконец, допустили в кабинет редактора.
Мистер Фокс, не переставая жевать сигару, пробормотал:
«Как долго вы были в Европе! А вид у обоих отличный. Хорошо провели время? Что теперь собираетесь делать? Желаю удачи!»
И, любезно предложив каждому по сигаре, подтолкнул их к двери.
Вырученных денег хватило ненадолго. Гарбо вернулся к своей профессии лоцмана и умер в 1945 г. 79-летним стариком. Самуэлсен пережил его на один год; скончался он в Норвегии в доме для престарелых.