Путешествие к Белому морю: Москва — Соловецкие острова

Общая тетрадь в рыжем коленкоровом переплете, исписанная простым карандашом, — это дневник нашего похода. Я трудолюбиво вел его в течение тридцати дней. За этот месяц было пройдено около 5500 км, многое увидено, пережито. И самое главное, — мы открыли для себя Север, чудесный край русской старины.

Все началось с того, что Московский клуб судоводителей-любителей «Меридиан» запланировал провести поход по маршруту Москва — Соловецкие острова — Москва и обратился на Куйбышевский машиностроительный завод, выпускающий «Прогрессы», с предложением выделить для участия в плавании опытные мотолодки, подготовленные к серийному производству. В результате переговоров «высокие договаривающиеся стороны» пришли к согласию, и в начале июля 1972 г. новенький «Прогресс-4» и представитель завода (это я) появились на территории клуба.

Первые страницы дневника как раз и заполнены подробным описанием подготовки к дальнему спортивному походу, посвященному 50-летию образования СССР и 100-летию ОСВОДа, детищем которого и является «Меридиан». Для нашего нового «Прогресса» это плавание должно было стать суровым экзаменом, всесторонней проверкой его качеств как туристского судна. Поскольку для завода немалый интерес представляло сравнение этой только что разработанной модели с широко распространенной старой, к выходу в плавание стали готовить один «Прогресс-4» (с двумя «Нептунами-М») и один «обычный «Прогресс» (с двумя «Вихрями»). На сборы ушли четыре дня.

7 июля, после напутственного слова председателя клуба М. П. Петрова наши лодки наконец-то отвалили от «меридиановского» пирса на Химкинском водохранилище.


Оба «Прогресса» загружены до предела — экипаж (два человека) со всем снаряжением, продукты, запчасти, инструмент, горючее; что-то около 600 кг на каждом. Тем не менее идут замечательно — в крейсерском режиме около 37 км/час (по километровым столбам канала). На максимальных оборотах идти не рискуем по той простой причине, что совершенно новые «Нептупы-М» еще проходят обкатку.

Канал и Волгу прошли без всяких задержек. Рыбинка тоже встретила нас довольно гостеприимно, но в районе города Мологи мы уже попали на волну. Итак — боевое крещение! По нашему общему мнению 40 л. с. — это как раз то, что надо «Прогрессам». На волне высотой 0,6—0,7 м они оба ведут себя великолепно, почти не теряя хода, устойчивы на курсе, не заливаются. Сразу же отмечаем, что новый «Прогресс-4» значительно легче встречает волну, чем серийный старый; нет ударов, палуба абсолютно сухая. Да, подтверждаются расчеты конструкторов: всхожесть на волну новой лодки гораздо лучше...

Раскрываю путевой дневник сразу на странице, которая помечена датой двенадцатого дня похода — 18 июля. Весь этот день мы поневоле «отдыхали»; с самого утра из-за полутораметровой волны, гулявшей по Двине, отстаивались в левом ее рукаве, у подветренного берега Кег-острова. Только вечером несколько стихло, и мы двинулись в путь, разыскивая протоку па Северодвинск. В 21 час 30 минут встали у пирса местного яхт-клуба «Север». Такая точность потому, что с этого момента «официально» начиналась морская часть нашего путешествия. Некоторые из нас, правда, никак не верили, что мы уже у берега моря. Чтобы рассеять сомнения, пришлось маловерам хлебнуть по пригоршне воды из-за борта!

В Северодвинске нам оказали истинно морское гостеприимство, помогли раздобыть нужные карты и оформить выход, подробно рассказали о наиболее удобном курсе и даже снарядили «лоцмана», чтобы вывести нас в открытое море.

Вечером следующего дня мы сердечно распрощались с провожавшим нас Толей (к сожалению, он так и не сказал фамилию), и, можно сказать, впервые воспользовались компасом — легли на курс 270°, проложенный прямо на мыс Толстик. Итак — мы выходим на простор, идем но светло-серому Белому морю. Пока оно совершенно спокойно. Облака темные, свинцовые, а буруны за нами — ярко-белые; в сумеречном свете кажется даже, что они фосфоресцируют.


По часам уже ночь, но как-то не верится — светло. В дополнение к этому великолепию, внезапно метрах в пяти от борта вынырнула круглая тюленья голова и уставилась на нас черными бусинами глаз. Все необычно. Вот наши моторы вспугнули целую стаю птиц. Сначала показалось — это утки, но потом разглядели, что они значительно крупнее уток и совсем не так окрашены. (Позднее выяснили, что это были гаги.)

Пока знакомились с местным зверьем, задул ветерок, сначала легонький, затем сильнее. Пошла волна, сначала небольшая, потом приличная — около метра высотой. От Упской губы идем в 4—5 км от берега. Оказывается, вода в море довольно прохладная. Ночной душ приятным назвать было трудно, терпели его примерно до 2 часов ночи, а затем высадились па берег у деревни Летний Наволок.

Сидим, ждем погоды. Погода-то хорошая — тепло и ясно, да вот ветер! Свистит, гонит песок, а море морщинистое, сердитое. У самого-то берега спокойно, а чуть подальше — плещет вовсю. Так весь день и сидели. В лес сходили — покормить комаров, в моторах покопались вдоволь, даже грибной суп успели сварить. Вечером заметно стихло, и мы на ночь глядя вышли в море. Вдоль Летнего Берега плыли спокойно, но едва вышли за мыс к острову Жижгин, попали в волну, да уже и не в метровую, а в двухметровую.

Тут-то и началась настоящая проверка всех способностей и лодок и моторов. Потрудились они в этот день, вернее, ночь, на славу. Ни один из нас до сих пор по такой волне не ходил. У каждого, как выяснилось позже, остались незабываемые впечатления от этого ночного перехода. Мне особенно хорошо запомнилось, как для того, чтобы добраться от правого переднего сиденья до рундука (цель — восстановление порядка в кокпите), понадобилось раз пять перехватиться руками за комингс!


Волны то и дело скрывают вторую лодку, их пенистые гребни проносятся мимо значительно выше уровня глаз, поэтому начинает казаться, что высота волн никак не ниже 4—5 метров. В кокпите все ходит ходуном. Гуляют канистры и баки с бензином, врассыпную разлетелась посуда, покрякивает внутренностями инструментальный ящик. А расходившееся море щедро поливает все это безобразие злыми холодными струями.

Экипажу на серийном «Прогрессе» приходится труднее, чем нам. Носом мотолодка роет волну так, что вода идет через стекло. «Четверка» же, так мы называем «Прогресс-4», только при особо длинных прыжках сильно ударяется кормовой частью днища о волну. Удары носом хорошо амортизируются острыми носовыми обводами, а палубу даже на такой волне не заливает совсем. В лицо бьют брызги рассеченных воли, залетающие наискось, сбоку. И бьют здорово — прямо льет на голову и за шиворот. Очень плохо видно через забрызганное стекло, поэтому управлять приходится стоя. А глядеть надо в оба. Когда отошли от Жижгина километров на 10 уже но направлению к Соловецким островам, произошло одно крайне неприятное ЧП.

Взлетев на очередной гребень, мы одновременно оба прямо перед носом лодки увидели огромное, гладкое, белое от соли бревно. Сделать что-либо было невозможно, оцепенев, мы ждали удара. Волна швырнула «четверку» вниз, на бревно. Хотя мы и держались (одни за штурвал, другой — за козырек), устоять на ногах не удалось. Удар был такой, что оба повалились на слани, но, услышав дикий рев своих «Нептунов», в мгновение ока вскочили. Первым делом — долой газ,-затем — к моторам, У одного сорвало колпак, едва успел поймать его, осматриваюсь — нет ли еще каких-нибудь последствий? Как же нет, сколько угодно! У правого, который, по-виднмому, первым принял удар, разлетелась передняя ручка поддона, вышла из строя тяга управления поворотом моторов. Это уже совсем плохо, так как лодка фактически стала неуправляемой. В подобной ситуации продолжать плавание бессмысленно. С большим трудом развернулись и легли на обратный путь к Жнжгнну. А на тихом ходу море еще злее...


Все же благополучно дотянули. В гавани тихо, но на пирсе нас встречают: двое парнишек (это в два-то часа ночи) и мужчина с женщиной. Прогуливаясь, увидели в бинокль, что идут чужие моторки, вот и заинтересовались новыми людьми. Вид наш был, вероятно, настолько плачевным, что они без всяких церемоний утащили к себе домой греться и сушиться, растопили печь, накормили ужином. Кстати говоря, здесь на острове ветер казался совсем безобидным; только ревун, стонущий на волнах, свидетельствовал о том, что в море по-прежнему неспокойно.

На следующий день принялись за ремонт. Оказалось, что кроме моторов получил повреждение и корпус: шпангоут №2 в двух местах начисто оторвало от днищевой обшивки. По счастью, все семь заклепок на этих участках остались целыми, даже течи не появилось, поэтому мы решили оставить корпус без ремонта (лодка-то на испытаниях). Отремонтировали управление и только было решили уходить, как совершенно неожиданно откуда-то натянуло густой туман. Подождали часа два, вроде бы он рассеялся, но только высунулись в море, как уткнулись носами в густую белую пелену; туман, оказывается, прошел одним с нами курсом. Ничего не видно, а с нашими-то компасами спокойно можно «промахнуться» — проскочить мимо острова Анзерского. Море спокойно, лодки тихо покачиваются на легкой ряби, стоит какая-то первозданная тишина. Больше часа мучал нас туман, пока не отошел куда-то в сторону и не открыл нам новую страницу нашего путешествия.

Итак, мы на Анзере — жемчужине Соловецкого архипелага, в Капорской губе — единственном па этом гористом острове месте, безопасном для стоянки при любом ветре. Огромные валуны смотрят в зеркальную гладь поды, на дне темно-коричневыми змеями извиваются знаменитые ламинарии. Заплывают сюда тюлени, вдоль всего берега буквально кишат гаги, чистики, крохали, чайки. Нас па целые сутки задержал па берегу семибалльный шторм, так что мы достаточно побродили по острову. Даже ловили рыбу в Монастырском озере. Клевали окуньки довольно бойко: вдвоем за два часа мы поймали штук сорок общим весом килограмма 3—3,5. К вечеру шторм начал стихать, по волны все еще были большими. Сухогруз, укрывавшийся от шторма вместе с нами, уже ушел в Архангельск, а мы все ждали погоды. В 23 часа решили, что можно уходить, и легли курсом на Большой Соловецкий остров. Это недалеко, около полутора часов хода, но мы подошли к Соловецкому Кремлю только в 5 утра — почти всю ночь стояли в протоке между Большой и Малой Муксолмами и ковырялись в правом «Нептуне», категорически отказывавшемся работать нормально. Только заработал мотор — нас па-крыла стена дождя. Было справедливо ожидать компенсации па Большом Соловецком, и ожидания наши не были обмануты: погода после шторма установилась великолепная. Чтобы не искушать судьбу, решили, однако, здесь не задерживаться и, пользуясь благосклонностью моря, направиться в Кемь.


23 июля мы вышли с Соловков на Кемь, начав тем путь обратно домой. Это был прекрасный, спокойный переход. Солнце, пологая и гладкая волна, непередаваемо прозрачные, мягкие краски северного края. Слева на горизонте тянется цепь островов, похожих на спины мамонтов, купающихся в море; впереди виден карельский берег, затянутый голубовато-фиолетовой дымкой. А справа — открытое море и Полярный круг, до которого мы не дошли всего 160— 170 км. Была, правда, мечта «податься в полярники», но непогода отняла слишком много времени, да и моторы не стали надежнее. Поэтому-то мы и не пошли в Кандалакшу.

Без приключений дошли до Кеми, переночевали там и рано утром взяли курс на Беломорск. За время похода мы несколько отвыкли от цивилизации, поэтому завтрак в центре Кеми нас не прельщал, было решено накрыть стол где-нибудь на лоне природы. Так и случилось, что ярким радостным утром высадились мы на Большой Нокхалуде. Островок этот представляет собой громадную гранитную глыбу, сверху слегка замаскированную лишайником, мхом и морошкой. Никакой более основательной растительности не видно. Громадная глыба от старости растрескалась и развалилась на более мелкие. Мы поставили лодки у края абсолютно гладкой, размером с баскетбольную площадку, плиты.

Пока готовили еду, завтракали и отдыхали после завтрака, поднялся, как нам казалось с берега, небольшой ветерок. Но когда мы вышли из пашей бухточки и обогнули остров, попали в крепкие объятия двухметровых волн. Самая первая из них столь сурово тряхнула нас, что слетели колпак с мотора и пробка с бензобака. Одним словом, вскоре мы опять оказались в тон же бухточке. Познаем окружающий мир. Осматриваем уже хорошо изученный остров, собираем морошку, любуемся тюленем, который ведет наблюдения за нами. Успели и пообедать, а над головой все свистит ровный и сильный зюйд-вест, по-местному — шалоник. И в любой точке острова хорошо слышно, как грохочет прибой. Вместе с нами сидят у костра охотовед из Кеми, его жена и собака. Они пришли на карбасе за морошкой и тоже считают, что плыть нельзя — «больно брызжет». По их приметам, ветер вскоре должен зайти, тогда волна будет меньше.

Действительно, вечером ветер стал заходить к зюйд-осту и понемногу сбил волну. Беляков почти не было видно, когда мы снова отошли от острова. Сначала все шло нормально, но часа через полтора обстановка опять стала ухудшаться. Берег по курсу затянуло тяжелыми грозовыми тучами. Ветер свежеет, появились белые гребни, лодки сильно бьет и заливает. Мощным ударом на двухметровой волне выбило из подставки компас.

Тучи уже закрыли полнеба, потемнело, ветер загудел и, для полноты счастья, правый мотор начал работать с перебоями. Идти по курсу невозможно, поворачиваем по ветру к чуть виднеющемуся на горизонте карельскому берегу. Идем медленно, здорово качает. Стали появляться низкие каменистые отмели — луды. Издалека их не видно, обнаруживаем опасность только по ярко-белым бурунам, окаймляющим черные камни, и неприятному реву разъяренной воды. Так мы шли еще около полутора часов. Мотор то работал исправно, то кашлял на одном цилиндре. А вот когда мы в конце концов спрятались от большой волны в шхерах, он, почувствовав изменение ситуации, бодро взревел и потянул «как зверь». Команда приободрилась.

Оставалось только определиться. Но как это сделать? Удачи, как и беды, видимо, не приходят поодиночке: минут через двадцать мы просто наткнулись на пронумерованный буй шхерного фарватера.

Заночевали у какого-то безымянного островка: ткнулись в берег, разложили кое-как постели и моментально уснули — смертельно уставшие, мокрые и голодные.

Проспали часа два. Проснулись все одновременно, дрожа от холода. Очень захотелось как можно скорее попасть в обитаемые места, поэтому, не мешкая, двинулись в путь и в 6.00 утра пришли в Беломорск.

Эта тяжкая ночь запомнилась нам надолго. Все были очень довольны, что и мы сами и техника выдержали трудный экзамен. Лодки показали себя выносливыми, надежными.

До сих пор стоят перед глазами картины тон ночи: белоснежные пенные гребни и два «Прогресса», неутомимо перелезающие с волны на волну, упрямо пробирающиеся среди «воды и ветра, ветра и воды».

---

Перелистаем еще несколько страниц путевых записей. Чтобы представление о возможностях испытываемой лодки было более полным, упомяну один из наших переходов Онежским озером. Мы пересекали тогда залив Большое Онего, направляясь в Петрозаводск. Все вокруг было спокойно и как-то даже торжественно, но вдруг потянул остовый ветер. Через час волны достигли высоты 1—1,3 м, однако направление их было попутным, в кокпите сухо, никаких неприятных ощущений нет. «Прогресс-4» идет очень хорошо. Проверяем его устойчивость на курсе. С брошенным штурвалом на таком волнении он не уходил с курса в течение 22 секунд (По нашим подсчетам это около 200 м, так как ход не сбавляем). Очень хорошо слышна работа реданов — длинный хрустящий звук и мягкий толчок при переходе с одной волны на другую. Нос лодки в волну не зарывается нисколько.

Последнюю запись я сделал 6 августа, когда, ровно через месяц после выхода в плавание, мы ошвартовались у пирса в Химках.

Приведу некоторые сведения, которые могут оказаться полезными. Перечислю места, где мы заправлялись: у Мышкина, не доходя 1,5 км (в заливчике) по пути из Москвы, па колонке в 100—150 м от берега; в Череповце — на лодочной городской стоянке; в Кириллове — на АЗС примерно в 3 км; в Шуйском у берега; в Котласе — на АЗС в 4 км; в Рочегде — на берегу; в Северодвинске — на берегу; на Большом Соловецком острове — па базе учебного отряда; в Беломорске — клянчили у шоферов; в Медвежьегорске — на АЗС в 2 км; в Белозерске — на берегу обводного капала; в Вытегре — на АЗС, примерно в 4 км. На Сухоне и Двине заправиться можно в любом леспромхозе. На море и на Карельском берегу с заправкой плохо. На Беломорско-Балтийском канале заправок нет, кроме Повенца (но и там по выходным дням не заправиться).

С продуктами на всем маршруте значительно проще. Из Москвы мы брали полный запас только тушенки; остальное покупали на местах.

Надежду па приобретение в пути запасных частей следует оставлять дома; с собой лучше везти запасной мотор. Отремонтироваться (своими силами) можно в любом населенном пункте, — вам всегда пойдут навстречу и предоставят помещение и оборудование, если оно есть.