Иркутский катер «Баргузин» снова на Байкале

Снова и снова наш иркутский «Баргузин» (о постройке этого 7-метрового катера рассказывалось в №35) выходит в Байкал. В позапрошлом году только за отпускной поход мы наплавали 1600 км, в прошлом — 1200 км. А кратковременных прогулок и не сосчитать!

Самое волнующее — момент выхода из Ангары. Сначала между горами появляется туманный просвет, потом он постепенно расширяется, начинает виднеться горизонт воды. Еще какие-нибудь полчаса хода — и катер встречает байкальская волна. Безмолвие. Чувствуешь мощь, дикую красоту. Предвкушаешь встречу всегда с чем-то новым, неизведанным. Сознание того, что опасность может подстерегать уже за ближайшим мыском, настораживает...

На этот раз утренний Байкал встречает тихо и мирно. Где-то далеко-далеко на горизонте чернеют тучи, над ними — острые вершины Хамар-Дабана. В Листвянке закупаем продукты и уточняем прогноз погоды. Ничего особенного синоптики не предвещают. Правда, в сводке говорится, что по средней части Байкала во второй половине дня ожидается усиление ветра до 14 м/с, но, поскольку мы находимся пока в южной части, это, вроде .бы, к нам не относится. Не спеша идем дальше.

В обычном месте, не доходя до Голоустного, останавливаемся. Галечный пляж и высокая каменная гряда на берегу, а дальше зелень и лес, местами испорченный огромными бурыми плешинами пожарищ — таков пейзаж. Яркое солнце отражается в легких сверкающих волнах. Отдохнуть бы здесь пару дней! Но капитан имеет на этот счет другое мнение: «Надо, говорит, спешить в Песчаную на отстой». Мы начали было ссылаться на свежую сводку погоды, но капитан остался непреклонен: объясняет, что прогноз прогнозом, а по всем старинным признакам часа через три-четыре нагрянет «горный» — ветер с гор. В районе Малого моря его называют также и сармой. Скорость этого ветра нередко доходит до 40 м/с, так что тут не до шуток.


Поторапливаемся с обедом, с сожалением отходим от берега и, уже огибая мыс Голоустный, замечаем, что вершины гор быстро обволакиваются откуда-то появившимися черными тучами. (Именно в это время иркутское радио начало передавать штормовое предупреждение, но наш приемник, не вовремя вышедший из строя, молчал.)

Через час начал накрапывать дождь, усилился береговой ветер. Управлять «Баргузином» стало трудно — катер уваливается. С гор тем временем потекло «молоко» — тучи стали перетекать через хребет, где-то внизу — у подножья гор они исчезали, а через несколько километров вновь возникали уже над озером. Такое бывает только при сильном «горном» — капитан не ошибся!

Лишь на самых полных оборотах двигателя и при небольшой перекладке руля на левый борт катер удается держать на курсе. Крен около 10°, начинается болтанка. Тент хлопает, вот-вот разлетится! Срочно стаскиваем его в кокпит. Тросики, на которых он был натянут, гудят басом. Из-за ветрового стекла выглянуть невозможно — лицо обжигает холодными брызгами. Рев ветра заглушает все на свете.

Решаем отстояться под высоким берегом южнее Верхних Хомутов. Поворачиваем на ветер. Из распадка, как из трубы, навстречу несутся клубы брызг и плотного тумана. Катер с натугой пашет водяную поземку, рыская из стороны в сторону.

Под защитой чернеющей над головой скалы отдаем якорь с кормы, нос зачаливаем за корни огромной вывороченной много лет назад лиственницы. Даже здесь пронизывают порывы ледяного ветра, хотя мы в ватниках и шапках-ушанках...

Байкал бушует, грохочет. Черная вода почти сплошь покрыта белыми гребнями. Мы стоим на берегу, оглушенные могуществом стихии. Да, не позавидуешь тому, кто оказался в открытом море!