Яхту «ИТТ-Океаник» спас экипаж буксира-спасателя «Бесстрашный»

Штормы один за другим терзали Атлантику. В этом кипящем аду, где смешались вода и небо, один из смельчаков-яхтсменов, капитан «ИТТ-Океаник» получил тяжелую травму правой руки. Продолжать плавание одному на израненной штормом 39-метровой трехмачтовой шхуне, по существу выйдя из строя, было нельзя: Ивон Фоконье дал сигнал SOS. Уже по почерку передачи чувствовалось, что он работает ключом с трудом, превозмогая боль...

Сигнал бедствия приняли на многих судах. В том числе и на тех, что проходили в районе, откуда звал на помощь Фоконье. Однако в конце концов спасало французскую яхту и ее капитана советское судно. Происходило это так.

Буксир-спасатель «Бесстрашный» Мурманского ордена Ленина морского рыбного порта находился в северо-западной части Атлантики, когда радист В. В. Еремеев принял SOS с «Океаника». Капитан Николай Лаврентьевич Будник склонился над картой — до района, где лежала в дрейфе яхта, выходило более 450 миль. Далековато!

У нашего судна — свои задачи: помогать рыбакам, ведущим лов в открытых районах Мирового океана. Дело у советских промысловиков поставлено хорошо — по прямому назначению спасатель используется крайне редко, но и без работы не остается: завален поручениями — используют его в качестве снабженца, курьера и т. п. и т. д. Океанская вахта «Бесстрашного» в эти дни кончалась — его сменял спасатель «Капитан Нохрин». Можно было бы спокойно возвращаться в родной Мурманск, если бы не этот сигнал бедствия, Необычный тем, что нуждался в помощи не обычно многочисленный экипаж большого судна, а всего один человек.

Решение принято: Спасать!

В это самое время выходит в эфир еще один яхтсмен-одиночка — Жан-Ив Терлен. Он сообщает: его катамаран «Крите-III» в аварийном состоянии, полузатоплен левый корпус, повреждено соединение корпусов. Находится он где-то еще на 250 миль восточнее «Океаника». Вопрос — кому оказывать помощь в первую очередь? — был решен без колебаний: раненому Фоконье!


Итак, работа по профилю. Полным ходом «Бесстрашный» шел двое суток: мешала волна — океан еще «не отдышался» после урагана (волнение 6 баллов).

— Поиск затруднял туман, крутились в районе нахождения яхты часов восемь, — рассказывает стармех Михаил Андреевич Сапронов.— И связь уже с «Океаником» установили, а найти не можем! Берег передает: видели яхту с пролетающих самолетов. Надо сказать, радиостанции Сент-Джонса, Галифакса и других портов американского континента постоянно информировали нас об обстановке! Передали координаты, сообщенные летчиками (48°36' СШ; З8°08' ЗД), и только тогда стало ясно, что яхтсмен, указывая свое место по радио, ошибался, по крайней мере, на 150 миль. Снова дали самый полный, это у нас до 15 узлов...

Туман не рассеивался. Наконец, радиооператор Александр Горбунков засек мачты «Океаника» локатором, а ровно в 1.00 по местному времени 18 июня моряки увидели сначала огонь, зажженный Фоконье, а затем и саму яхту с огромным бортовым номером 39 на высоком черном корпусе, с белыми горизонтальными полосами на транце.

И вот уже слышны крики Фоконье, стоящего в кормовом кокпите. Обессиленный многодневной борьбой со стихией — без отдыха, на грани отчаяния, яхтсмен, увидев, что помощь пришла, исчез в рубке и, как потом выяснилось, мгновенно уснул.

Михаил Андреевич входил в состав аварийной партии, которую возглавил второй штурман И. В. Доможиров (ныне старпом). В группе, как и положено при спасании, были водолазы, боцман — М. З. Антоненко и фельдшер — В. А. Шульга. Крупная зыбь мешала швартовке шлюпки, ее дюралевому корпусу и от кранцев не стало мягче: при ударах досталось «на орехи».


С помощью линемета подали проводник, завели буксир, заложив его за фок-мачту яхты и пропустив через носовой клюз.

На вахте стоял тогда третий штурман (ныне — второй помощник) А. П. Онипко. Прошу Алексея Прокофьевича рассказать об этом случае:

— Работа у нас такая — спасать! К делу стараемся относиться добросовестно. Помню, как и капитан и все штурмана во время поиска не спали. Нашей вахте повезло: поставили в этом деле точку. Фоконье очень переживал, что такое произошло на полпути. Как выяснилось, у него, к счастью, был не перелом, а сильный ушиб. Угостила его рукоятка лебедки. Он рассказывал так. Во время шторма паруса у него были убраны — кроме одного. Под этим одним парусом на грот-мачте «ИТТ» летела 9-узловым ходом. Удары о волны были очень сильными, Ивон стал опасаться за прочность корпуса и решил взять рифы. Когда же он этим занялся, рукоятка лебедки на сильном крене яхты вырвалась из рук, стопор-храповик почему-то не сработал, а увернуться от удара Ивон не успел, удар пришелся по руке и бедру...

Фельдшер Виктор Алексеевич еще оказывал яхтсмену необходимую первую помощь, а спасатель, буксируя «Океаник», направился к катамарану. Операция облегчалась тем обстоятельством, что была налажена двусторонняя связь и друзья по несчастью — Ивон и Жан-Ив — говорили на родном языке.

«Крите-III» обнаружили сравнительно легко. Катамаран — потерявший рули, искалеченный, полузатопленный, беспомощно переваливался с волны на волну. Вряд ли есть смысл брать его на буксир, но и оставлять на плаву нельзя: на него может наскочить какое-нибудь другое судно, произойдет еще одна авария. Посовещавшись между собой, посоветовавшись с берегом, яхтсмены решают затопить катамаран. Снимают с него радиостанцию, приборы, лебедки, насосы, запасные паруса.


Терлен в последний раз осмотрел свое судно, казавшееся еще несколько дней назад таким надежным, и открыл кингстоны.

За буксируемой яхтой постоянно вели наблюдение, шли осторожно. На вторые сутки остановились, спустили катер, осмотрели «Океаник»: обнаружили немного воды, откачали — пошли дальше.

В Сент-Джонсе ждала теплая встреча — родные, друзья обоих яхтсменов, представители местных властей, журналисты. Канадцы официально выразили благодарность морякам спасателя за проведение операции. Ивон и Жан-Ив обещали «помнить всю жизнь» своих новых друзей.

Спасатель, трижды пробасив тифоном, попрощался с Канадой и взял курс к родным берегам.