10 июля 1975 г. я снова был на оренбургской земле. За пять дней до прибытия команды мне предстояло заменить покрытие подводной части корпуса стеклотканью и сделать еще кое-что по мелочи.
И вот я встречаю команду «МАХ-4». Это липецкие инженеры Вячеслав Лыков и Николай Песляк — мои сверстники, давние друзья, согласившиеся разделить со мной тяготы и радости нелегкого пути. Пути через континент — на Дальний Восток на веслах. На эту навигацию (на этот отпуск) намечен очередной этап плавания: подняться по Уралу и спуститься по Тоболу до Иртыша.
Вместе красим лодку в традиционные — красный с белым — цвета. Три дня «огребаемся». Каждый из нас не новичок в гребле, но, чтобы дружно работать на «МАХ-4», нужна некоторая сноровка, приходящая со временем.
19 июля. В 7.00 все на ногах. Собираем последние вещи в гостиничном номере «Оренбурга». Все проверено, ничего не забыто. Ловим такси, через несколько минут оказываемся у своего корабля, сверкающего свежей краской. Я остаюсь укладывать снаряжение (многолетний опыт определил для каждой вещи свое место!), остальные едут в город закупать продукты.
В 14.00 по оренбургскому времени стартуем. Как было потом написано в одной из местных газет, «на борту четырехвесельной лодки находятся трое мужчин и лайка Малыш»...
Сразу же, за первым поворотом — земснаряд, а чуть выше и первая ласточка — первый перекат, да такой быстрый, что выгрести не удается, хотя гребем вдвоем. Вода тонким — не более 20 см — слоем стремительно несется по всей ширине реки. И вот, тяжело ступая по галечному дну, Николай тащит «МАХ-4» за цепь, а мы со Славой продолжаем грести. Отдыхающие (а их было немало в тот солнечный день) провожают нас недоумевающими взглядами: куда это несет чудаков вверх по мелководью?
В голове беспокойные мысли. Сумеем ли пройти? Палящий зной иссушил землю. Совсем обмелел некогда полноводный Урал. Еще до отплытия мы уже несколько изменили первоначально намеченный маршрут. Нечего было и думать о подъеме к самым истокам Урала, чтобы затем перевезти лодку к истоку Уя! (Случись это, мы оказались бы в самом полном смысле на мели.) Решили подниматься по Уралу только до Ириклинекого водохранилища, а затем по Суундуку до Андрианополя и оттуда перебрасывать лодку машиной в город Бреды, расположенный на Желкуаре — притоке Тобола. Даже в этом варианте подниматься предстоит более 800 км! Надо быть готовыми к самым неприятным неожиданностям.
Кстати сказать, неожиданностей и впрямь великое множество. Вот, например, большой мост, соединяющий оживленную дорогу между Карачи и Нежинкой. Когда мы рассматривали этот мост на карте, и в голову не приходило, что его строители, учитывая полное отсутствие какого-либо судоходства, положат настил на такие низкие понтоны, что нам придется — уже через четыре часа после старта — лодку разгружать и перетаскивать через верх...
За сутки — 80 км пути. Такой подъем не назовешь быстрым, а ведь гребем в четыре весла весь день и в два весла — ночью! Мешает обилие перекатов с сильным течением и устойчивый встречный ветер.
Лес понемногу отступает от берега, обнажая бескрайние степные просторы. 22 июля миновали Беляевку. Впереди длинный плес. Левый берег скрывается за стеной зарослей, подступивших к самой середине реки. На веслах усердно трудится Коля, стараясь вести лодку вдоль края камыша, где течение меньше. Мы со Славой созерцаем окрестности. Лодка тихо выскальзывает из-за поворота...
— Тихо! — разом кидаемся к Коле. — Смотри!
Неподвижно застыл огромный лось. Словно пришел из сказки. Огненно-рыжий в лучах заходящего солнца, величественный. Оцепенение длилось недолго. Забулькала под копытом вода — красавец абсолютно спокойно пошел к лесу.
24 июля «потеряли» Славу. Дело в том, что ноги требуют привычной разминки — ходьбы. Поэтому тот из нас троих, кто свободен от вахты, старается отдыхать на суше: идет по берегу, наслаждается природой, лакомится ягодой. И вот Слава скрылся в узкой полоске леса, закрывающего бесконечные извивы русла. Прошли его два часа. Он уже должен сидеть за веслами, а его нет. Сначала мы не беспокоились, зная, что пройденный по берегу километр на воде растягивается в несколько. Еще через два часа начали волноваться. Ведь он, выйдя на берег и не дождавшись нас, мог подумать, что мы впереди, и броситься догонять! Река пустынна, спросить не у кого.
Ночь прошла неспокойно. Утром Коля взял рюкзак, напихал туда продукты, одежду Славы (ведь он мало того, что без пищи, но в одних трусах) и пошел на розыски. Я продолжал подниматься, а он двинулся по берегу вниз, возвращаясь к тому месту, где Слава сошел с лодки. Если не встретит, сядет на машину (дорога проходит в нескольких сотнях метрах от реки), доедет до места, где мы расстались, и опять пойдет по берегу — уже вверх. Во всех случаях я дожидаюсь его в Донском. Ему предстояло шагать 50 км, мне — грести одному против течения 40 км...
Смеркается. До точки встречи нужно одолеть еще 15 км. К полуночи, может быть, и доберусь! Тело сковывает усталость, каждый километр дается с очень большим трудом. Поглотившая все темнота усиливает тревожное чувство беспокойства за товарищей. Встретились ли? Что со Славой? Ползу на ощупь. Справа надвигается гора. Течение почему-то заметно усиливается. Обнаруживаю, что как ни налегаю на весла, топчусь на месте. Спрыгиваю в воду, берусь за цепь. (Как потом выяснилось, с Ириклинского водохранилища сбросили воду!)
Через некоторое время далеко впереди высматриваю огонь. Впечатление такое, что горит костер прямо посередине реки. Может, кто-то выехал на рыбалку с подсветом? Нет, костер на косе. Как было бы здорово, если это наши ребята! Вскоре различаю два силуэта. Они! Осунувшийся, искусанный комарами Слава отогревается у огня. Так и есть: чуть не двое суток догоняли друг друга!
Проснулись, когда солнце было высоко над горизонтом. По воде мчатся куски тины, водоросли, уровень ее стал заметно выше: это водохранилище утоляет жажду Оренбурга.
Постепенно горы стали оттеснять степь от реки, местами русло перерезает их. Чаще попадаются плесы. Мы входим в Губерлинские горы. В Новоуральске пополняем запас продуктов и... навсегда теряем Малыша. Видимо, увязался за местными собаками, найти его так и не сумели. Какой-то злой рок преследует нас!
Ночью шли. Утром, как сговорились, почему-то завели разговор об ухе. При этом лица ребят выражали лукавство. Действительно, уже не один день на реке, а рыбкой не лакомились. Снасти не взяли специально: ловля — дело заразительное, требует обстоятельности, а дорога у нас длинная, время ограничено. Теперь «каемся». Каждый вспоминает самую вкусную уху, какую ему приходилось когда-либо отведать, спорим о том, как лучше уху готовить. Коля несколько раз так смачно облизывается, что я не выдерживаю первый: лезу под банку и гордо достаю четыре плотвички и подлещика. На лицах разочарование, но когда, пошарив каждый в своем тайнике, они тоже вытаскивают ночной улов, и я делаю вид, что ожидал большего. Ночью спящая в камыше рыба, испугавшись удара весла, выскакивала из воды и иногда попадала в лодку. Итого — 16 рыбешек. На обед — чудесная уха!
Встречаем собратьев из многомиллионной армии непосед-туристов. Прямо на нас, уткнувшись широким носом в воду, сплавляется новенький катер. Солнце играет на его холеном корпусе.
— «МАХ-4»! — кричит вахтенный и, ловко подтолкнув катер шестом ближе к берегу, бросает якорь.
Знакомимся. Парни с Новотроицкого металлургического завода во главе с Геннадием Солохой своими силами построили катер и теперь совершают на нем путешествие ни много ни мало — в Прибалтику. С восхищением осматриваем их детище. Впечатление такое, что перед нами выставочный образец. Каюта отделана цветным пластиком. Каждая деталь выполнена со вкусом и мастерством. Но ребята огорчаются — что-то не получилось с установкой мотора от «Жигулей». Делимся опытом прохождения Урала и, пожелав друг другу счастливого плавания, расстаемся.
Когда стемнело, двигаемся впритирку к левому берегу: справа должна впадать Губерля, так боимся сбиться и залететь в нее. Дождь. Несколько раз натыкаемся на коряги, садимся на мель. Угомонились часа в три ночи — после очередного удара о что-то. Но к утру, едва посерело небо, Слава тихонько вылезает из «каюты» — его смена — и садится за весла.
Просыпаюсь от людского говора: стоим в узком затоне, приткнувшись к деревянным мосткам, в окружении нескольких лодок. База Орского союза охотников. Затон этот и оказывается остатками Губерли, которая по карте представлялась рекой «надежной» — полноводной. Зной лета прикончил ее...
На правом берегу показалось большое каменное здание — санаторий. Это значит — до Орска 50 км. К вечеру доберемся! Вот из-за поворота вырывается характерный шум несущегося потока. Мы знаем по карте, что это' перекат Гремучий.
Каждый по очереди попробовал на нем свою силу и сноровку: ради интереса мы прошли его несколько раз! Перекат непростой. Река стиснута отвесными берегами, течение очень быстрое. Дно каменистое и гладкое, а глубина порядка полутора метров. Протащить лодку за цепь не удалось бы ни за что — с ног сбило бы! Одним словом, потренировались.
Попали на большой и широкий плес, обрамленный каменными стенами. В конце его, у кустов, уютно примостилось несколько рыбацких надувнушек.
— Откуда фелюга?
Отвечаем. Рыбаки не верят:
— Однако ж, шутники вы, ребята! А как вы все-таки прошли перекат?
— Так и прошли, помахав веслами...
На надувнушках дружно захохотали. Побились мы тогда об заклад, что пройдем у них на глазах!
Вся «кавалькада» сплавилась к перекату. Рыбаки приткнулись к берегу чуть выше, мы спустились ниже. Сели за весла вдвоем (а ведь только что одолевали поток в одиночку), естественно — рубеж был взят, как говорят, с шиком.
По традиции спорили на угощение, но, поскольку на время путешествия на спиртное наложено вето, мы тут же пожелали туземцам хорошей рыбалки и погребли дальше. Не тут-то было! Рыбаки взяли нас на абордаж. «Сражение» закончилось тройной ухой и незначительным нарушением сухого закона (единственным в нашем плавании).
30 июля прощаемся с Орском и через сутки подходим к плотине Ириклинского водохранилища. Благожелательно настроенный начальник электростанции подал нам тракторную тележку, и «МАХ-4» мгновенно оказалась на верхнем бьефе. Впервые за много-много дней перед глазами бескрайний водный простор! К вечеру ветер разогнал свежую волну, так что впечатления были самые морские. А разговоры ириклинских мореходов о том, что до Кваркено мы наверняка сумеем подняться по Суундуку беспрепятственно, прибавляли сил. Однако подпор воды довольно быстро кончился, Суундук вошел в свои берега и стал катастрофически мелеть с каждым километром пути.
— До Кваркено? Может, и проплывете, — уклончиво формулируют свои мысли встречные пастухи. — Правда, уровень упал метра на полтора...
Все оказалось гораздо хуже, чем можно было предполагать: вода местами исчезла. Река превратилась в цепь озер, соединенных мелями, кое-где прикрытыми тонкой пленкой воды. Зловеще торчат камни, все заросло осокой. Что же будет дальше?
Допоздна просидели в ту ночь у костра. После долгого спора решили подниматься еще один день. В итоге при неимоверных затратах труда смогли подняться всего на 20 км. А до запланированного места переброски «МАХ-4» в Желкуар осталось втрое больше!
2 августа кончилась уральская эпопея.
Под ногами выжженная солнцем, потрескавшаяся степь — идем к геологам просить машину. Начальник партии Б. Маргер вошел в положение — выделил на ночь «ЗИЛ» с полуприцепом. Водитель Коля с готовностью помог погрузить лодку. Поехали! Когда «ездили» по карте, выходило, что перевезти лодку надо до города Бреды на реке Желкуар. Это что-то около 50 км. Засушливое лето заставило удлинить это расстояние втрое: лишь в 80 км от устья этого Желкуара, уже где-то в районе города Джетыгара, мы получили, наконец, возможность спустить «МАХ» в воду. Да и то реки не было, был узкий и мелкий ручеек. Местами негде размахнуться веслами!
Говорят, беда не приходит одна. Когда перевозили лодку, плохо закрепили весла. И ветер скинул новую, лучшую пару, которую в основном держали в резерве. Останавливаю встречные «Жигули», возвращаюсь за веслами. Но удается только выяснить, что «подобрал самосвал». Непонятно, кому в этом безводном краю понадобились наши весла? К последней паре теперь внимание повышенное. Вырубили хороший шест: мелкие и узкие участки преодолеваем при помощи шеста. Дня не проходит без того, чтобы по нескольку раз не пришлось перетаскивать лодку через запруды. Если впереди деревня, знай: речка обязательно будет перекрыта низкой, глухой плотиной. Все придерживают воду — для скота, для орошения.
Когда мы рвались к Тоболу, наивно полагали, что здесь вздохнем облегченно и будем блаженствовать, спускаясь вниз по течению. Забегая вперед, скажу: последняя мель, на которой сидела лодка (осадка наша 15 см), оказалась всего в 300 км от устья Тобола, а прошли мы по нему около 2000 км...
Ночная работа исключена. С наступлением сумерек приходится устраиваться на ночлег. Теперь понятны слова, сказанные кем-то три года назад: «В истоках Тобол пропадает, проплыть не сможете!» Тогда я думал, что река пропадает буквально — исчезает под землю. Все оказалось проще — местами она почти пересыхает.
Только «обтащили» плотину у города Рудного, новое препятствие: река перегорожена дамбой, вода устремляется через бетонные трубы высотою в рост человека. Устраиваем «МАХ-4» еще одну проверку прочности: не вытаскивая из лодки снаряжения, переволакиваем ее машиной на противоположную сторону дамбы и осторожно спускаем с крутой насыпи.
7 августа упираемся в безшлюзовую кустанайскую плотину. Еще с десяток километров пути — и причаливаем к городской спасательной станции. Мы в Кустанае.
Примечания
1. О своих предыдущих плаваниях на весельной лодке «МАХ-4» автор — мастер спорта Евгений Павлович Смургис рассказывал в сборнике №51.