В конце мая его маленький барк «Индевр» вступил в опасные воды, которые изобиловали мелями и рифами. Здесь, у тропика Козерога, начиналась коралловая гряда, которая тянется вдоль побережья Австралии более чем на тысячу миль. Эта самая крупная в мире колония кораллов ныне известна как Большой Барьерный риф. На внешнем крае его неумолчно ревет океанский прибой. Но тщетно рвутся к земле океанские валы. Коралловый щит надежно прикрыл материк с востока. Ширина Барьера местами превосходит пятьдесят миль. И поныне полоса рифов слабо изучена. Многих островков и банок не найти на самых подробных картах. Громадная площадь Рифа — только одна из причин этого. Главное же то, что строители коралловых колоний трудолюбивые, как муравьи, полипы ни на минуту не прекращают своей работы. Растут, и порой очень быстро, старые островки, возникают новые.
Кук ввел свой барк в проход между Рифом и берегом. Здесь, в проливе Каприкорн, было тихо, но лот приходилось бросать ежеминутно. Вот когда команда возблагодарила судьбу за удачный выбор судна. Малая (всего 13 футов) осадка и крепкое днище «Индевра» были тут как нельзя более кстати.
Ночь на 12 нюня была тихая, лунная. Мирный плеск волн, мягко разрезаемых форштевнем, убаюкивал. Около 23 часов «Индевр» миновал мыс Трибьюлейшн (Треволнений). К северу от него берег и Барьерный риф быстро сближаются, глубины резко падают. Никто на борту не подозревал, как сильно возросла опасность. Внезапно от сильного толчка спящие едва не слетели с коек.
Решив, что «Индевр» сел на мель, капитан Кук распорядился убрать паруса и спустить баркас. Первый же сильный порыв ветра мог опрокинуть неподвижное судно. К счастью, ночью из предосторожности парусов несли немного и их быстро убрали.
Маленький барк так сильно било о риф, что люди на палубе с трудом удерживались на ногах. Мачты ходили ходуном, угрожая стряхнуть с себя тех, кто работал на головокружительной высоте над морем. При лунном свете были ясно видны деревянные обломки и куски обшивки, которые плавали вокруг корабля. С каждым ударом их становилось все больше. Вскоре оторвался и всплыл на поверхность фальшкиль.
С трудом лавируя среди обломков, штурман обошел на шлюпке вокруг корабля и доложил, что повсюду мелко.
Сразу же после столкновения Кук послал матроса измерить уровень воды в трюме. К удивлению и радости всех, воды оказалось сравнительно немного.
Матросы встали к помпам. Завели якоря и ждали рассвета, надеясь с помощью прилива и шлюпок снять судно с мели и отбуксировать к берегу. Чтобы облегчить корабль, Кук приказал сбросить за борт шесть пушек.
Всю ночь никто не сомкнул глаз. Наступил рассвет, и далеко на западе моряки увидели землю. До нее было не меньше 20 миль. На шлюпки рассчитывать не приходилось: они не могли вместить всей команды.
Начался прилив. С каждой минутой вода прибывала, и «Индевр» снова пустился в бешеный пляс, то и дело ударяясь о скалу. Три помпы, работая непрерывно, едва успевали поддерживать воду в трюме на одном уровне. С началом прилива вода стала поступать сильнее, и матросы работали теперь по колено в воде.
Заскрипели рычаги кабестана, наматывая трос. Приближался самый страшный момент. Судно вот-вот должно было сойти с мели. Но останется оно на плаву или сразу пойдет ко дну?
Наконец, в 10 часов корабль всплыл. Прошла минута, другая, а «Индевр» по-прежнему покачивался на волнах. Из трюма сообщили, что уровень воды почти не повысился. Вздох облегчения вырвался из груди команды.
Тотчас же корабль оттянули на глубокое место и теперь ждали только морского бриза, чтобы с его помощью добраться до берега. Когда он, наконец, появился, «Индевр» на буксире у шлюпок был введен в бухту.
Когда судно разгрузили, вытащили на песок и отлив обнажил днище, все ахнули. В правом борту «Индевра», рядом с форштевнем, зияла громадная пробоина, а в ней крепко-накрепко засела глыба коралла, которая обломилась, когда корабль стаскивали с банки. Так вот чему моряки были обязаны своим спасением!