Архипелаг Шпицберген (древнерусское название — Грумант) включает в себя такие крупные острова, как собственно Шпицберген, Северо-Восточная Земля, Эдж и остров Баренца. В настоящее время это административно-территориальная область Норвегии.
Шпицберген был открыт в 1696—1697 гг. экспедицией голландского мореплавателя Виллема Баренца, однако этот суровый край был известен русским поморам еще в XI—XII вв. Отважные поморы промышляли на Груманте моржа, тюленя, белуху, медведя, песца и оленя, занимались сбором гагачьего пуха. В XVII—XVIII вв. русские промышленники основали на архипелаге первые поселения.
В XVIII — начале XX вв. архипелаг Шпицберген служил базой для многих полярных экспедиций: отсюда начинался их путь на «вершину планеты» — Северный полюс. Пятьдесят лет назад на древнюю землю Груманта высадились и первые советские полярники.
В районе Баренцбурга наши шахтеры добывают уголь. Здесь построен советский шахтерский поселок. На месте обветшалых лачуг выросли благоустроенные многоэтажные дома.
Группа яхтсменов из Архангельского яхт-клуба «Водник» решила пройти под парусами от своего родного города до поморских становищ на Груманте. Идею одобрили и поддержали в парткоме Северного пароходства, а также в ДСО «Водник».
Для похода выделили две яхты польской постройки: «Соловки» (типа «Опал»; длина — 13,6 м; ширина — 3,6 м; площадь парусности — 80 м2; экипаж — 5 чел.) и «Гренада» (типа «Смарагд»; длина — 9,5 м; ширина — 2,7 м; площадь парусности — 37,5 м2; экипаж — 6 чел.). Дату выхода из Архангельска наметили на 25 июня: но ледовому и ветроволновому режиму это наиболее благоприятное время для плавания парусных судов в Баренцевом! и Норвежском морях. А плавать в этом районе очень сложно: туманы и шторма преобладают даже в летние месяцы. Помимо навигационных, следовало учесть и бытовые трудности. Было известно, например, что влага оседает на снастях, стекает с переборок, пропитывает одежду. Поскольку яхты не были рассчитаны на полярные условия, требовалось предусмотреть отопление.
Руководителем похода был назначен капитан яхты «Соловки» Валерий Степаненко, комиссаром — Юрий Комболин.
О том, как проходило плавание, рассказывают сами его участники: Валерий Степаненко, Виктор Галашев — капитан яхты «Гренада» и Павел Дедков — его помощник.
В. Галашев:
— Наши экипажи уже имели некоторый опыт плавания под парусами в полярных морях: мы ходили до острова Колгуев, к мысу Святой Нос, по местам боевых действий Краснознаменного Северного флота. И все же походу на Шпицберген предшествовала самая серьезная подготовка. На обеих яхтах утеплили борта и подволок, оборудовали инфракрасные газовые обогреватели-камины, установили радиостанцию. Сделали и некоторые усовершенствования. Так, на носовых леерах натянули сетку (она не позволяла стакселю упасть за борт; кроме того, стало спокойнее работать на баке). Вдоль яхты натянули трос — к нему пристегивались карабины страховочных поясов. Для стабилизации яхты на полных курсах подготовили полипропиленовые тросы длиной 80 м — их вытравливали с кормы.
О переходе заранее известили суда, плавающие в районе нашего движения. Благодаря этому при встрече капитаны судов всегда были готовы оказать нам любую помощь.
В. Степаненко:
— Наш маршрут выглядел так: выйдя из Белого моря, проследовать вдоль берегов Кольского полуострова, далее вдоль побережья Норвегии до мыса Нордкин, затем повернуть в океан, идя на север по ll-3iy меридиану, достичь 78-й параллели, и повернуть к Шпицбергену. Конечной целью плавания был Грён-фьорд, на берегу которого расположен советский поселок Баренцбург. Впервые яхтсменам под советским флагом предстояло пройти водами Норвежского и Гренландского морей до таких высоких широт.
Изучение ледовых и климатических условий показало, что в летние месяцы кромка льдов обычно располагается восточнее острова Медвежий, а вдоль западного побережья Шпицбергена под действием теплого течения отступает почти до 80-й параллели, образуя как бы бухту чистой воды, вытянутую с юга на север.
П. Дедков:
— К намеченному сроку все было готово. Омрачала лишь погода — свирепствовал очередной циклон. Только 28 июня ветер стих, и мы, наконец, стартовали. Не без приключений. Не успели догореть выпущенные в честь уходящих яхт ракеты, как на выходе из родной гавани «Соловки» умудрились сесть на мель. И произошло это как раз в те минуты, когда по «Маяку» передавали сообщение: «Две яхты из Архангельска вышли к Шпицбергену, спортсмены намерены пройти путями плаваний предков-поморов...».
На штурманский столик легли путевые карты первого на нашем маршруте моря — Белого. Опробовали связь с радиоцентром пароходства, поговорили со штабом перехода. Все в полном порядке!
На следующий день уже пересекли Северный полярный круг. Тем, кто впервые пересек эту широту, вручили на память дипломы.
Для начала нас порадовала солнечная погода с «парусньш» ветром 6—8 м/с. Казалось, что плывем в теплых южных широтах: можно было загорать! Смельчаки попробовали окатиться забортной водой, но ее температура оказалась отнюдь не как в тропиках — всего 6°.
В. Степаненко:
— Ранним утром 1 июля яхты пересекли горло Белого моря. В районе маяка Терско-Орловский ветер усилился до 5 баллов. Опасаясь за мачту, поставили штормовые паруса и долго преодолевали встречное приливное течение в лавнровку. А на следующий день уже шли под спинакером.
На подходе к гряде Семь Островов попали в сильный туман. Пришлось определяться по радиомаякам, вслушиваться в гудки встречных судов, самим «гудеть» туманным горном. На очередном сеансе радиосвязи узнали, что «Гренада» отстала от нас на 40 миль. В ожидании ее решили продвигаться под одним гротом.
В. Галашев:
— Мы тоже определялись тогда по радиопеленгатору «Баркас». Пеленги ложились хорошо, почти в точку.
Радиомаяки очень помогли при плавании к северу от Норвегии. Практически только это позволяло ориентироваться в тумане.
Встречные суда видели наши яхты на экранах своих локаторов на расстоянии 10—15 миль. С ними мы обменивались информацией по радиостанции ближней связи «Причал», однако, когда суда уходили за горизонт, слышимость пропадала. Включали радиостанцию «Ласточка» с передатчиком мощностью 20 Вт; она обеспечивала максимальную дальность прямой связи до 60 миль. За пределами этой зоны связь осуществлялась через суда-посрединкн. Чаще всего через траулер «Золочен». Наш радист Леонид Жукотанский поддерживал постоянный «радиомост» между яхтами и радиоцентром Северного пароходства. Поэтому мы всегда были уверены, что в случае необходимости нас выручат.
В. Степаненко:
— 4 июля туман неожиданно рассеялся. Слева по борту медленно двигался большой серый корабль с огромным флагом. В бинокль были четко видны звезды и полосы. Это был американский корабль радиолокационного дозора, дежуривший в нейтральных водах.
Погода стояла великолепная. Свободные от вахты нежились под лучами незаходящего полярного солнца. Боцман Борне Погорелый, уснув на палубе после обеда, даже умудрился получить солнечный ожог, правда, легкий.
7 июля легли на рекомендованный курс 314°, чтобы оставить остров Медвежий в 10 милях, как написано в Лоции. Берег за кормой стал удаляться, а вскоре исчез из вида. Мы вышли в океан.
П. Дедков:
— На подходе к Медвежьему попали в циклон, до того висевший над Гренландией. Ветер усиливался с каждым часом, волны становились все выше. Под штормовыми парусами «Соловки» стали уходить от шторма на запад, а «Гренада», имея остров в 15 милях под ветром, начала огибать его правым бортом. Несмотря на сильный ветер, туман не рассеивался. Лишь иногда в разрывах были видны «шпиль» горы Мизери и основание острова в кипящей пене. Казалось, буруны совсем рядом. Впечатление это производило самое мрачное.
В. Степаненко:
— Ритм морской жизни стал к этому времени привычным. В свободное время все много читали, а Слава Филимонов изучал английский язык — он решил поступить на одно из судов нашего пароходства.
Постепенно мгла по горизонту стала еще гуще. Тревожило постоянное упоминание в метеосводках о циклоне, который, похоже, двигался навстречу.
Нам, на «Соловках». Медвежий открылся 10 июля. Сам остров, окутанный низким туманом, был еще не виден, просматривались лишь отдельные горные вершины. Характерный силуэт наиболее высокой из них — горы Мизери — долго служил отличным ориентиром. Постепенно туман рассеялся. Сначала мы попытались проскочить Медвежий справа, но сильное течение стало прижимать к его южному мысу Булль. Был отчетливо виден островок Стаппен, похожий на зуб акулы. С трудом все-таки выбрались из полосы прибрежного течения, Медвежий остался позади.
Ветер тем временем усилился. Пришлось брать рифы на штормовом гроте. Высота волны превышала 4 м, в снастях гудело, поэтому в конце концов мы решили убрать паруса вообще. Сразу же стало спокойнее. теперь гребни волн прокатывались под днищем яхты.
В. Галашев:
—- На следующий день шторм стал стихать, но волны оставались все такими же высокими. Попытались установить радиосвязь с «Соловками», но они нас не слышали. Наконец, со встречного рыболовного судна нам передали их примерные координаты и успокоили: на яхте порядок! Штормом нас разнесло в разные стороны на 60 миль.
От болтанки на гороподобных волнах лопнула правая основная ванта. Заменить ее при такой качке было совсем не просто, поэтому сначала все действия ремонтной бригады отрабатывали в кокпите, а уж после такой тренировки капитан дал команду выходить па палубу.
В. Степаненко:
— 12 июля во время утренней переклички узнали, что «Гренада», шедшая под дизелем, оказалась в 40 милях впереди и ждать нас не намерена. Мы поставили геную и со скоростью 8 уз помчались вперед.
К концу этого дня заступивший на вахту старпом Володя Филимонов увидел прямо по курсу белоснежные вершины Шпицбергена, освещенные солнцем.
П. Дедков:
— Стало очень холодно, особенно по ночам, хотя солнце не уходило за горизонт. Теплое влияние Гольфстрима почему-то не ощущалось. Понемногу все достали из рундуков шубы, шапки, рукавицы, меховые носки.
Монотонность плавания по океану скрашивали тюлени, белые чайки, буревестники-глупыши, поморники, бесчисленные стаи кайр и лютиков. Иногда яхту атаковала эскадра косаток. Атаки эти заканчивались всегда одинаково: перед самым бортом нападающие ныряли под киль и с шумом вырывались на поверхность с противоположной стороны.
На подходе к западной оконечности Шпицбергена мы увидели «Соловки», которые шли в 10 милях от берега. По радиотелефону мы попросили поделиться водой и топливом. Степаненко ответил, что и у них вода на исходе, но он уже запросил помощь в Баренцбурге. Действительно, на следующий день к яхтам подошел теплоход «Заря», нас поздравили с благополучным окончанием перехода, передали канистры с соляркой и водой.
В. Степаненко:
— Итак, 13 июля мы достигли южной оконечности архипелага и пошли вдоль западного берега о. Шпицберген под всеми парусами. Надо сказать, здесь практически нет какой-либо системы средств навигационного оборудования, светящие знаки единичны и далеко не всегда могут быть опознаны. В этом районе экипажи яхт могут определять место только по счислению. Поэтому мы и старались держать максимальный ход — несли все паруса; в противном случае показания нашего забортного лага имели бы слишком большую погрешность.
Сигнал радиомаяка Ис-фьорд — на входе в одноименный залив — становился тем временем все сильнее. К исходу суток мы достигли южного входного мыса и в сплошном тумане, пользуясь только пеленгом на радиомаяк, повернули в залив.
В растаявшем тумане обозначился мыс Старостина. Вскоре мы увидели и скалу, под ней стоял когда-то домик Ивана Старостина — помора, который провел на острове 39 долгих полярных зимовок! Это был если не самый первый, то один из первых жителей Шпицбергена.
Салютом из ракетниц почтили память легендарного помора.
В. Галашев:
— Плавание заняло 16 суток. В 4 утра 14 июля обе яхты вошли в Грён-фьорд и ошвартовались у причала Баренцбурга. Несмотря на ранний час, нас приветствовало довольно много жителей поселка: оказывается, они знали о нашем переходе из газетных сообщений.
Встретили нас тепло и радушно. Первым делом повели в баню, где мы, наконец отогрелись и смыли соль. На следующий день состоялась встреча с шахтерами в клубе, затем — экскурсия в музей. Мы тоже принимали гостей. Шахтерам было очень интересно узнать, как устроена яхта, чем мы питались и не очень ли страшно плыть на таком маленьком суденышке по океану? Для музея пароходства нам передали кусок породы с оттиском древнего папоротника.
Пора было думать и о возвращении домой. Посовещавшись, мы решили, что яхта «Соловки», на которую перейдет радист Володя Татарников, направится в Архангельск своим ходом, а «Гренада» проследует в поселок Пирамида, где ее погрузят на попутный теплоход.
Итак, мы пошли вдоль восточного берега Ис-фьорда. В бухте Колс осмотрели домик известного русского полярного исследователя Русанова. 17 июля миновали здешнюю столицу — Лонгиир, поселок, в котором находятся резиденция губернатора и самый северный в мире аэропорт.
Все это время дул встречный ветер силой до 6 баллов. В фьорде то и дело попадались небольшие айсберги. Вахты сменялись каждые два часа, но и эти два часа высидеть за румпелем и на шкотах было трудно: делали свое дело высокая влажность, низкая температура и ветер.
К вечеру подошли к Билле-фьорду, в дальнем конце которого стала видна гора Пирамида, у основания которой и расположен одноименный — самый северный в мире шахтерский поселок.
Сделали очередное определение: широта 78°392'. Севернее не забиралась ни одна из наших яхт! Из поселка хорошо виден ледник Норденшельда, широкой рекой сползающий к морю. Здесь рождаются айсберги.
На борту «Александра Мирошникова» нас встретили земляки-архангелогородцы. Вечером в салоне состоялась встреча с экипажем теплохода. О плаваниях яхтсменов по пути северных конвоев военных лет рассказывали мы, а о самих огненных рейсах — капитан Игорь Иосифович Сабуров, непосредственный участник этих плаваний.
В. Степаненко:
— И снова в путь. 16 июля на причале собрались провожающие. Мы обменивались с ними значками, вымпелами, автографами. На прощание нам подарили уникальный экспонат для музея — увесистый осколок снаряда с немецкого линкора «Тирпиц», обстреливавшего Баренцбург в 1943 г. (и неподалеку — в одном из норвежских фьордов, нашедшего свой конец).
Кажется, мы уже сроднились с океаном, привыкли к его сюрпризам. Однако он решил подвергнуть нас новому испытанию. На этот раз опасность подстерегала у северного берега острова Медвежий: он открылся в разрывах тумана неожиданно и в опасной близости — буквально в 2 кабельтовых! Мы были начеку и ушли вправо.
Именно здесь, на скалах Медвежьего, в 1976 г. погибла польская океанская яхта «Отаго» (стальной кеч водоизмещением 29 т), до этого благополучно обошедшая вокруг света и обогнувшая мыс Горн. Перед тем, как уйти в свой последний рейс, «Отаго» гостила у нас в Архангельске...
Весь переход до берегов Норвегии «Соловки» шли в бейдевинд левым галсом. Мы уже смирились с мыслью, что туман никогда не рассеется, однако он ненадолго расступился, чтобы во всей красе показать нам легендарный мыс Нордкап, по традиции считающийся самой северной точкой Европы. На его круто обрывающемся восточном склоне отчетливо выделялся утес Хернет, напоминающий рог носорога; Едва успели сделать несколько фотоснимков, туман снова закрыл берег.
Идя и дальше в сплошном тумане, ориентируясь по радиомаякам и счислению, мы в конце концов вошли в родное море. Сильный попутный ветер и приливное течение подхватили яхту. Как только пересекли Полярный круг, стало заметно теплее и темнее: пришлось включать ходовые огни и освещение штурманского стола.
Вдоль Зимнего берега проследовали под спинакером. Один за другим мелькали знакомые маяки — Вопревский, Зимнегорский. Наконец, показался и приемный буй главного фарватера. Теперь можно было сказать, что круг замкнулся. В Маймаксанском рукаве нас встретили три архангельские яхты, в числе которых была и «Гренада». Эскортируемые ими, мы вошли в гавань своего яхт-клуба.
Радость встречи перемежалась с грустью: такое не повторится никогда!
Наше плавание закончилось 26 июля. За 25 ходовых суток яхта «Соловки» преодолела более 2000 миль.