Трудно найти интересующегося путешествиями и приключениями человека, которому было бы незнакомо название «МАХ-4», ставшее своего рода символом целеустремленности, преданности идее.
И тем не менее, хотя, казалось бы, все и всем должно быть известно, в редакционной почте накопилось довольно много вопросов, ответить на которые мог только сам Евгений Павлович.
Спрашивают, например, сколько тысяч километров пройдено им на веслах и есть ли подобная цифра в «Книге рекордов Гиннесса»? Других интересуют не итоги, а наоборот — мечты и планы. Спрашивают даже, не собирается ли он плыть вокруг света? Третьи — снова и снова задают все тот же вопрос: а зачем и ради чего?
На ряд вопросов дает ответы подготовленная Е. П. Смургисом справка:
Из заявки на публикацию в «Книге рекордов». На гребной лодке за 550 ходовых дней в общей сложности пройдено (по карте — по генеральным курсам) 40 100 км. Из них: 15 000 км — в одиночку, 10 000 — против течения великих рек, 10 000 — по морям и крупным водохранилищам, 7000 — в Заполярье, 31 000 — на лодке «МАХ-4», ставшей ныне экспонатом музея.
В свободном плавании на весельной лодке в одиночку достигнута рекордная широта 77°44' с. ш.
Итак, пройденный на веслах по морям и рекам страны «километраж» уже равен длине экватора — «кругосветке». После такого да на 53-м году жизни уместно было бы и «остепениться», покончив с разговорами о самоутверждении, демонстрации физических возможностей человека и т. п. Даже появилось опасение — стоит ли при встрече задавать вопрос о будущих маршрутах?
Однако, едва появившись в редакции, Евгений Павлович подошел к карте и заговорил именно о планах, и стало ясно, что до «остепениться» еще далеко:
— Нет, на заслуженный отдых еще рано. Этот год уйдет на завершение рукописи «13 путешествий на «МАХ-4» для Дальневосточного книжного издательства. И, конечно, на подготовку к новому плаванию. Я приехал в Ленинград на завод «Пелла», поскольку планы 92-го года всецело зависят от них. Программа-максимум — получение новой двухместной океанской «Пеллы» и плавание через Атлантику, вписывающееся в международную программу празднования 500-летия Америки. Старт в Ленинграде. Затем делаем бросок, может быть, даже лишь с одним промежуточным заходом, скажем в Лондон, до Испании. Одновременно это будет пробное, испытательное плавание. А уже из Испании, скажем, из испанского порта Палое, далее — по следам Христофора Колумба, но без парусов и, тем более, мотора...
— Тогда уж сразу вопрос, который просто вытекает из сказанного. А что же дальше? Не собирается ли Смургис грести вокруг света?
— Да, собирается. Думаю, настало время для подлинно кругосветного весельного плавания. Хотелось бы, чтобы дорогу проложила новая «Пелла» со словом «океан» вместо слова «фиорд».
— Какой же будет наша первая океанская лодка? Что положено в основу ее проекта?
— Задумка старая. Можно уточнить: идея родилась в 1983 году, когда мы с Василием Галенко в самое тайфунное время шли из устья Амура во Владивосток. Галенко— моряк. Он пришел в восторг, когда увидел, как «МАХ-4» ведет себя на морской волне. Мы тогда смогли в свежую погоду 24 дня поддерживать среднюю скорость 83 км/сутки. И всего трое суток пережидали шторм. Ни одна гребная лодка в море тогда не выходила. Вот и возникла мечта — заказать осовремененный стеклопластиковый вариант «МАХ-4». Нужна такая же длинная (около 7,5 м) и узкая, низкобортная мореходная лодка. Обязателен плоский участок диища по килю. Желательно только одно отличие: выше ватерлинии носовые обводы сделать полнее, чтобы лодка лучше всходила на волну, не врезалась в нее. Гребная система остается без всяких изменений. Лодка должна быть самовосстанавливающейся, т. е. самостоятельно встающей на ровный киль после опрокидывания, непотопляемой. В носу и на корме закрытые каютки с высотой на входе около 900 мм. Свободная средняя часть с приподнятой над КВЛ гребной платформой длиной около 2,5 м должна закрываться тентом или даже сдвижным колпаком из оргстекла. Первоначальный проект, предложенный конструктором завода «Пелла» Валерием Ивановичем Поповым, готов. Сейчас согласовываем детали, решаем организационные вопросы, естественно непростые.
— Вы, судя по всему, океанским вариантом заболели серьезно?
— Во всяком случае, листаю подшивку «КиЯ», отовсюду собираю любую информацию об устройстве таких лодок, как «Британия» Джона Ферфэк-са и Сильвии Кук, «Инглиш-Роуз» Риджуэя и Чея Блита, «Паффин» Джонстона и Хора, «Капитан Кук» Жерара д’Абовилля. Стараюсь в деталях представить непривычный для меня быт на лодке вдали от берегов. Когда нельзя пристать, чтобы набрать воды или дров, поохотиться, просушиться у костра. Когда придется отказаться от придающих путешествиям особый интерес неожиданных встреч и бесед. Есть и чисто морские «тонкости», вроде определения места, манипуляций с плавучими якорями. Предстоит и довольно объемная работа по предварительному изучению ветров и течений, выбору оптимальных для хода на веслах курсов...
— Если не секрет, кто будет напарником?
— Рановато говорить об этом вслух, но я хотел бы видеть рядом сына. Предвижу вопрос — сможет ли он в течение месяцев выдержать такую нагрузку, каторжную в полном смысле слова? Да, совсем недавно из-за больного сердца ему были запрещены даже резкие движения, речь шла об операции. Однако врачи в Москве посоветовали иначе, и я стал брать Сашу с собой в тайгу, а затем и в плавания. Сейчас ему двадцать, он вполне здоров, я в нем уверен.
— Мы говорили о программе-максимум. А как выглядят более «скромные» варианты?
— Допустим, «Пелла-океан» не готова или по каким-то другим причинам увидеть открытую Колумбом Америку мне не суждено. Продолжаю давно задуманное и тоже далеко не простое марафонское морское плавание Мурманск — Владивосток. Центральная и самая южная часть маршрута уже «закрыты», остается пройти ни много ни мало от Диксона до Мурманска и от Тикси на восток, вокруг Чукотки и дальше на юг — до Николаевска-на-Амуре. Вопрос — на чем идти? Программа-минимум — на той же «Пелле-фиорд» в одиночку. К слову сказать, состояние ее отличное. Одна беда, потяжелела из-за того, что, видимо, намок пенопласт: надо вскрывать зашивку, менять его. На днище предстоит поставить два полоза, чтобы лодка не валилась набок, когда вытаскиваешь ее на лед или на берег. Еще лучше, если удастся сделать на заводе и установить — приклеить — удлиняющие лодку носовую и кормовую наделки, заложенные пенопластом. Тогда, естественно, пойдем вдвоем.
— Ваше отрицательное отношение к одиночным плаваниям за годы северных путешествий не изменилось?
— Всегда, когда была возможность, я старался плыть вдвоем. А еще лучше — втроем, считая собаку, кота, медвежонка. Вот удивляются, как можно было идти вдоль берегов Ледовитого океана в одиночку, да еще на такой маленькой и хрупкой, чисто прогулочной лодочке. Ну, во-первых, сделана она добротно и совсем не такая хрупкая, как кажется. А главное — она была хорошо приспособлена и к условиям плавания, и к моим возможностям. Только такая лодка вмещала все нужное, включая печку-экономку и запас провизии на три месяца. И только такую лодку я при всем том был в состоянии один волочить, вытаскивать и т. д. и т. п. А если стартовать вдвоем, вес запасов и снаряжения придется удвоить, это будет минимум полтонны, «Пелла» на это никак не рассчитана. А в принципе грести на моей «Пелле» можно и одновременно вдвоем. При выходе же в открытое море, когда просто необходимо для сокращения времени перехода поддерживать высокую среднюю скорость, сменяя друг друга на веслах, одиночное плавание — не лучший вариант...
— Давайте теперь поговорим о скорости. Из приведенных цифр получается, что средний за все годы суточный переход равен 73 км/сутки. А ведь на этой цифре неминуемо должны были сказаться близкие к нулю скорости перетаскивания через торосы, по пересохшим речушкам, отстой. Дело прошлое но теперь можно и напомнить, что патриархи нашего водного туризма выражали крайнее сомнение, когда вы после одного из первых плаваний назвали примерно такую же среднесуточную скорость, слишком высокую, по их мнению.
— Дело в том, что мое желание плыть быстро, получая радость от настоящей спортивной гребли, не укладывается в привычное понятие «водный туризм». Это не похоже на семейное плавание по течению на байдарке, надувном плоту. Кто-то придумал некогда довольно удачное название — дальнее спортивное плавание. Яхтсменам и водномоторникам даже «мастеров спорта» за ДСП давали. Потом, видимо, побоялись, что слишком много будет мастеров, отменили это положение. Так вот: в моем понимании весельное ДСП — это высокоэффективная работа длинными веслами, сидя на подвижном сиденье-слайде, когда нагружены совсем другие группы мышц и устаешь гораздо меньше. Рекорд скорости на «МАХ-4» в одиночном плавании — это 176 км за сутки, а точнее — за 16 часов гребли. Четыре последних плавания прошли на «Пелле-Фиорд». Здесь рекорд 207 км за сутки: гребли мы тогда практически 24 часа, плыли вдвоем, а условия были близки к идеальным. Но ведь наша «Пелла» — это уже не та серийная лодка с коротенькими случайными веслами, на которой грести даже против слабого ветра — дело безнадежное. Она оборудована гребной системой, скопированной с имевшейся на «МАХ-4». Те же слайды, те же выносные уключины. Весла сделаны на Ленинградском экспериментальном заводе просто великолепно, с любовью. Берегу их, как могу. Пользуюсь случаем сказать за них спасибо настоящим мастерам своего дела!
— Евгений Павлович, так вы мастер спорта по гребле?
— Нет, ни по гребле, ни по туризму. По боксу. По изначальной профессии я учитель физкультуры, отсюда и уважение к силе, красоте тела, бойцовским качествам...
— Несколько слов о себе. Откуда эта охота к перемене мест, тайге?
— Отец был военным, командовал Оренбургским летным училищем. От него любовь к спорту, которую я передаю своему сыну. После окончания пермского пединститута учительствовал на Северном Урале. Здесь впервые столкнулся с тайгой, жизнью природы. Летом валил лес, работая в паре с Валерием Лютиковым. Он и стал моим первым напарником, когда появилась лодка «МАХ-4» и было задумано плавание в Липецк, где жили родители. А идея этого плавания родилась, когда, охотничая, я случайно обратил внимание на то, как легко и красиво вела по реке Колве лодку местной постройки довольно старая женщина. Я подумал, что было бы неплохо оснастить подобную легкую на ходу лодку настоящими веслами. Теперь про тайгу. Оказавшись на Дальнем Востоке, я был просто потрясен красотой таежных просторов. Сначала ходил на охоту с приятелями как любитель. Понравилось, втянулся. С 71-го года занялся этим по-серьезному, стал штатным охотником-промысловиком, получил свой промысловый участок. Так и получилось, что пятнадцать лет подряд летом, когда охота запрещена, я использовал отпуск в путешествиях, а на весь охотничий сезон, на всю зиму, уходил один в тайгу. Отсюда тяга к бродяжничеству, любовь к природе, привычка рассчитывать только на себя. В том смысле, что и сегодня путешествую я на свой страх и риск, да и на собственные деньги. Отсюда самое серьезное отношение к подготовке любого дела...
— А вот некоторые полагают, что подготовка подготовкой, но вам еще и здорово везет. Что, например, такого высокоширотного плавания в одиночку на таком легкомысленном суденышке быть не может, потому что не может быть никогда...
— Бывает всякое, иногда — везет. Особенно везло во время плавания 90-го года на Диксон, когда ледовая обстановка оказалась просто на редкость благоприятной. Но на одно везение рассчитывать нельзя. Рецепт везения известен. Подготовка вариантов «на все случаи жизни», позволяющая свести неизбежный риск до минимума. Готовность — моральная и, разумеется, физическая к преодолению самых неожиданных препятствий. Главное же — воля к победе, спортивный азарт.
— В заключение вопрос традиционный и немного провокационный. А ради чего вся эта многолетняя погоня за километрами именно на веслах, когда можно завести «Вихрь», поставить парус?
— Проще всего также по традиции и ответить на этот вопрос другими вопросами. А ради чего совершаются все эти рискованные восхождения на Эверест, одиночные плавания через океаны? Кому нужны мировые рекорды, когда ради сантиметров и долей секунды тысячи спортсменов тратят годы и жизни. Да и вообще, что такое большой спорт? Мое понимание всего этого будет ясно из будущей книги, которая, надеюсь, увидит свет в 1993 году.
На этот раз, прощаясь, мы желали Евгению Павловичу не только счастливого плавания, но и успехов на литературном поприще как автору книги. А в счастливой судьбе его «13 путешествий на «МАХ-4» сомнений нет. В наше суматошное время просто необходимо услышать спокойный голос человека, уверенного в себе, видевшего так много и не потерявшего искреннего интереса к людям. Человека, обладающего кругозором истинного путешественника, зорким глазом, великолепным чувством юмора. Думаю, что все те, кто читал семнадцать очерков, подписанных «Е. Смургис», присоединятся к этому мнению.
С гостем редакции беседовал Ю. Казаров.
Примечания
1. Имеется в виду книга «История туризма в дореволюционной России и СССР» Г. П. Долженко — пока единственное у нас обобщающее издание.