1. Путь к Исландии
Снова нас провожают на Красной пристани Архангельска, к снова наш путь лежит на Север. В этом дальнем плавании, посвященном 40-летню Победы, предстояло пройти главной дорогой конвоев, прорывавшихся в наши северные порты с военными грузами.
Известно, что два из трех основных пунктов формирования союзных конвоев были расположены в Исландии: это Рейкьявик к залив Хваль-фьорд в 10—15 милях к северу от него. Вот почему рано или поздно мы просто обязаны были побывать в Исландии — там, откуда выходили транспорта в более чем рискованные 10—14-дневные рейсы на восток...
На причале собрались моряки-ветераны, у многих на груди значок «Участник военных конвоев». Они сказали нам: «Пройдите там, где плавали мы в тяжкую военную годину, поклонитесь тем водам». Проникновенные были слова, мы с трудом сдерживали слезы.
И вот мы вышли на простор двинского устья. В день старта было очень жарко, легкий бриз еле наполнял паруса. Только позднее, после того как разразившийся ливень смыл груз береговых забот и волнений, мы почувствовали облегчение, осознали, что плавание началось. А дальше все пошло своим чередом.
Первое серьезное испытание ждало в Горле Белого моря, где налетел сильный встречный шторм. Вырвало шкотовый угол штормового стакселя. Как мы ни старались, мощное приливное течение держало яхту на месте. Эта стычка со стихией была хорошей проверкой сил. Дело в том, что мы впервые в том сезоне вышли в море — парусная навигация еще не была открыта, яхты только спускались на воду. По сравнению с предыдущим плаванием (см. «КЯ» №119) экипаж «Соловков» наполовину обновился. Из прежнего состава остались Виктор Клиндюк, Николай Мишагин к я. Пополнили экипаж Дима Городилов и Петр Поташев — выпускники мореходного училища, Валерий Афанасьев — яхтсмен-гонщик мастер спорта международного класса, экс-чемпион Европы, участник Олимпийской регаты в Мехико. Валерий был одновременно и комиссаром нашего перехода.
Шторм, как водится, сменился штилем, и тащило нас вперед лишь попутное отливное течение, а когда мы обогнули мыс Святой Нос к повернули на запад, снова задул очень сильный встречный ветер. Несколько дней незаметно пролетели в непрерывной лавировке к тяжкой работе по смене парусов. Под завывание ветра в вантах мы дошли до Нордкапа к в торжественной обстановке чаепитием отметили встречу с грозным мысом, подобным знаменитому мысу Горн. Это было 30 нюня, а 9 июля, подгоняемые попутным ветром, мы уже пересекли Гринвичский меридиан. Теперь разница с московским временем составила 4 часа. Так далеко на запад не заходила еще ни одна из архангельских яхт.
Близость Исландии сказывается. Стрелка барометра начала медленно, но неуклонно идти вниз, что вызвано влиянием Исландского минимума давления. Горизонт затянула мгла, — а мы-то готовились рассматривать знаменитые ледники Исландии!
Давно убран спинакер. Под гротом к Генуей, вынесенной на бабочку, яхта так зарывается в пенные гребни, что принимаемся за смену парусов. С большим трудом удается убрать геную, заменить грот, а затем зарифить его. Однако и под зарифленным штормовым гротом гик порой упирается в волну. Ветер достиг 11 баллов. Пришлось срубить грот и поставить трисель, но скорость не уменьшилась. Валы один за другим высились за кормой к были они с полнеба.
Чайки спокойно сидели на воде, а два дельфина, скатываясь с горообразной волны, на которую взбиралась яхта, недоуменно косили на нас глаза. Справа показался силуэт огромного военного корабля, временами исчезающий за волнами. Потом нас догнало судно исландской береговой охраны. С него в лучших традициях морского братства спросили, не нуждаемся ли мы в помощи? Мы ответили, что у нас все в порядке. Наше сообщение, что мы идем в Рейкьявик, исландцев, очевидно, очень удивило, но после некоторой заминки они довольно чисто и четко сказали по-русски: «До свиданья!»...
Проходит еще несколько часов — картина резко меняется. 14 июля, оказавшись на траверзе мыса Ингоульфсхёвди, в туманной дымке обнаруживаем сверкающие ледники. Слева расстилается в лучах солнца ярко-синий Атлантический океан. Многочисленные тупики плещутся вокруг, острые плавники косаток режут воду кругами, небольшой кит всплывает совсем рядом с яхтой.
Держимся на значительном расстоянии от берега. Здесь нет закрытых стоянок, а в результате совсем недавней вулканической деятельности (1975 г.) рельеф дна в этом районе существенно изменился. Лоция сообщает о южных берегах Исландии сведения, которые способны навести тоску: зыбучие пески, скалы к горные реки, непроходимые даже для тренированных людей, пустынные места, изобилующие останками погибших судов. Больше того, есть, оказывается, разбросанные по всему побережью домики специально для потерпевших кораблекрушение! Серьезным предупреждением мореплавателю служит самый вид неприступного скалистого берега.
Через три дня мы подошли к мысу Рейкьянес — юго-западной оконечности острова. Цепь скал Фугласкер вытянулась в море от этого мыса на несколько десятков миль, но между скалами к мысом на картах был показан проход. Решаем воспользоваться нм, чтобы не тратить время на обход скал мористее. Туман над берегом рассеялся, стали отчетливо видны маяк на высоком берегу и облачка пара, то и дело принимающие самую причудливую форму — гейзеры.
Ветер задул с севера, пришлось выбираться из прохода между скалами в лавировку. Волнение беспорядочное. Волны громоздятся одна на другую, гребни их порой неожиданно обрушиваются на палубу, яхта ударяется о волну. Горизонт в той стороне, где Гренландия, становится черным. Барометр падает.
Наступило время ужина, и только мы сели за стол, — последовал необычайно мощный удар носом о стену воды, гулко прозвучавший в тишине каюты. Яхта медленно легла на левый борт и так же медленно, словно нехотя, выпрямилась. У меня сложилось впечатление, что лопнул штаг. Бросился к люку и сквозь потоки воды увидел улыбающееся лицо вахтенного — Пети. Его с головой накрыло волной, но страховочный пояс держал надежно. Петя доволен, что выдержал гигантскую волну, я доволен, что цел штаг. И в эти самые секунды оба замечаем какой-то продолговатый светлый предмет, мелькнувший за бортом. Неужели плот? Да, спасательного плота на месте нет.
При сильном норд-осте мы несемся между гребнями волн, плот едва виднеется уже далеко за кормой. «Аврал, все наверх!»— кричу совсем как в настоящих морских романах. Спешно натянув непромоканцы, все вываливаются на палубу и пристегивают страховочные пояса, а мы с Петром тем временем ложимся на обратный курс.
То что происходит дальше, описать невозможно. Плот в бушующем море мы нашли сравнительно быстро, но вот поднять его... Ухватиться не за что, оболочка контейнера гладкая, отпорный крюк скользит, пальцы срываются. Очередной волной контейнер с плотом отбрасывает в сторону, приходится маневрировать снова, делая повороты одни за другим. Течение и ветер тем временем все ближе подносят нас к грозной скале, имеющей имя собственное — Эльдей. У подножья грохочет накат, кругом буруны. Но мы не сдаемся. Как к с какого захода, наконец, удалось накинуть на контейнер удавку — не знаю. Но и вытащить его было нелегко — в контейнер набралось воды, он стал очень тяжелым.
Оказалось, от удара сработало гидростатическое устройство и крепление плота отдалось, вытяжной линь развязался к только поэтому плот не надулся.
Снова легли на курс. Идем уже вдоль западного берега Исландии. А ветер все сильнее. Идем в лавировку — галс в море, галс в берег. К исходу того же памятного дня 17 июля повернули в залив Фахсафлоун. На мелководье волна стала еще беспорядочней, еще круче. Вся одежда давно промокла. В каюте — сырость, тщетно пытаемся согреться и обсушиться у газового камина. В тумане пролетели значительно севернее приемного буя Рейкьявика — сказалась сильная магнитная аномалия в этом районе (недаром в лоции сказано коротко и ясно, что доверять магнитному компасу здесь нельзя).
Именно в это время впереди по курсу показалось белое пассажирское судно. Оказалось, наша «Эстония» с туристами! Уточняем свои координаты. А из фьордов то и дело вырываются яростные шквалы, жесткие брызги секут лицо, продвигаться вперед можно только под одним зарифленным штормовым гротом. «Ветер совсем озверел»,— только и сказал Валерий, сдавая мне вахту.
Пройдя приемный буй только рано утром 19 июля, подгоняемая сильнейшими шквалами из Хваль-фьорда, яхта обогнула остров Энгей, за которым лежит Рейкьявик, и нацелилась в узкий проход между двумя солидными волноломами. Рейкьявик освещен солнцем, дома уютно расположились на фоне гор, по набережной снуют автомобили, у причалов — разноцветные рыболовные суда. Едва проскочили узкие ворота порта, исчезла волна, качка прекратилась, хотя ветер с прежней силой свистит в вантах. К нам подходит катер под лоцманским флагом, человек выглядывает из рубки и кричит, чтобы мы швартовались «к белой яхте у красного танкера».
Действительно, в углу порта, у наружной дамбы, виден заброшенный танкер красного цвета, а у его борта стоят три крейсерские яхты. Девушка на баке одной из них, приветливо улыбаясь, машет рукой. Мы поворачиваем к ним. Экипаж белой пластмассовой яхты «Илюстер» принимает у нас концы.
2. Четыре дня в Рейкьявике
Все с огромным удивлением смотрят на наш флаг. Шведы просто не могут поверить, что мы, русские, пришли на яхте в далекую Исландию. «Я обошел вокруг света, но впервые вижу советскую яхту»,— сказал капитан «Тарзана» — яхты под флагом ФРГ. Нашу «пресс-конференцию» прерывает появление молодого человека в форме — это представитель таможни. Затем к нам в каюту спустился представитель агентирующей фирмы, который помог разобраться с документами и принял заказ на свежий хлеб, молоко, помидоры и огурцы. Едва окончилась официальная часть, экипаж «Соловков» поздравил с благополучным прибытием в Рейкьявик консул СССР. Кстати сказать, он первым делом посоветовал закрепить швартовые понадежнее — здесь не в диковинку, что внезапные шквалы отрывают от причала даже большие суда...
День этот был бесконечным. Запомнились два события. Первое — гости. Мы принимали немецких яхтсменов, которые собирались улетать на родину, оставив «Тарзана» сменному экипажу. Мы рассказали о наших плаваниях к Шпицбергену, они — о своих походах в южные моря. Сделанная из красного дерева, наша «Соловки» понравилась им. Большой интерес вызвал очень удобный радиопеленгатор, изготовленный по эскизу, приведенному в «КЯ» №103 за 1983 г. Второе событие — баня. Горячая вода подведена от гейзеров, после месячного перехода мыться в ней было наслаждением, ни с чем не сравнимым.
А на следующий день сотрудники советского посольства усадили нас в автобус, вице-консул стал гидом, и нам показывали Исландию.
Дорога стала петлять между горами. Нагромождения скал чередуются с оазисами — зелеными лугами и небольшими фермами. То здесь, то там пасутся овцы. Соседние участки разделены оградами из проволоки, а дорогу перегораживают мосточки из вертящихся труб, чтобы овцы не переходили с одного участка на другой. Проехав километров 70, мы остановились высоко в горах. Слева возвышались серые скалы, а справа — открывался чудесный вид на море. Острова Вестманнаэйяр — как на ладони! Побывали мы у живописного водопада, затем у гигантской воронки потухшего вулкана. Очень сильное впечатление. Стены кратера отражаются в воде. Вокруг пустынные горы и тишина. Валуны образуют причудливые нагромождения в потоках застывшей лавы. Пейзаж — лунный, никакой растительности, не летают птицы. Лишь машины, сопровождаемые облаком пыли, проносятся изредка по шоссе. Шоссе необычно: это не асфальт или бетон, а просто полоса лавового поля. Как нам объясняют, бульдозер изредка, не чаще одного-двух раз в год, расчищает его.
Информация об изображении
Отдаются почести в памятной точке — на месте героической гибели одного из наших судов
Вулкан Гекла — достопримечательность Исландии, которую, будучи здесь, не посмотреть нельзя. Как раз в то время, когда шоссе привело нас к подножию Геклы, облачность расступилась. Снеговая шапка потухшего вулкана сверкала на солнце. Высота Геклы 1491 м. Вулкан служил бы великолепным ориентиром, но совсем не случайно мы так и не видели его с моря: плотная облачность все время стоит над побережьем...
Отдаются почести в памятной точке — на месте героической гибели одного из наших судов
На следующий день вторая половина нашего экипажа ездила на экскурсию к Скале Закона. С незапамятных времен здесь было принято собираться жителям всех уголков острова, чтобы сообща решать свои дела. Была затем прогулка по Рейкьявику, встречи в обществе исландско-советской дружбы и в советском посольстве. Мы рассказали о предыдущем плавании «Соловков» в край вечных льдов, о праздновании 400-летия Архангельска.
Присутствующие то и дело вспоминали события военных лет. Нас провели на международное кладбище, где покоятся моряки многих национальностей, плававшие в союзных конвоях. Постояли мы у скромной могилы похороненного здесь осенью 1942 г. советского моряка Александра Малеева с парохода «Фридрих Энгельс»...
3. Дорогой героев
Однако большая и самая главная часть плавания была еще впереди.
Из Рейкьявика мы вышли в ночь на 25 июля. Белые ночи на этой широте (мы находились даже чуть южнее Архангельска) уже кончились, было довольно темно. Маяки светили ярко, прощально мигал приемный буй.
Справа по борту среди высоких гор едва угадывался вход в Хваль-фьорд, где 40 лет назад с лишним формировались конвои с военными грузами для нашей страны, принявшей на себя главный удар фашизма.
Сорок союзных конвоев — иногда по 30—40 транспортов — шли к нашим берегам через «огненный коридор» между о. Медвежьим и Шпицбергеном. Коридор этот был не шире 180 миль. Отойти севернее даже коротким летом не давали полярные льды. А южнее — каждая миля приближала к оккупированной немцами Норвегии, где и были расположены вражеские аэродромы и морские базы. Именно здесь транспорта подвергались яростным атакам гитлеровской авиации и подводных лодок, несли наибольшие потери. Здесь произошла трагедия каравана PQ-17. А когда понес потери и следующий конвой PQ-18, британское адмиралтейство отказалось выделять корабли для эскортирования транспортов. Поставки по ленд-лизу были приостановлены в самые решающие дни войны — начиналась битва за Сталинград.
Тогда по предложению наших моряков транспортные суда стали отправляться без охранения, поодиночке, используя безлунный период и элемент неожиданности. Если плавания в конвоях были подвигом, то что можно сказать об одиночных переходах?
Вот что пишет в своих воспоминаниях Герой Советского Союза капитан дальнего плавания К- С. Бадигин: «Транспорты, идущие караваном, находятся под защитой военных кораблей. Начеку служба обнаружения. Даже если потопят, есть спасательные суда. В одиночку же надеяться не на кого. Если сообщить о беде по радио, по твоим координатам вражеский самолет или подводная лодка уничтожит не только тебя, но и того, кто устремился тебе на помощь. Не раз так бывало...»
За пять темных осенних ночей с 29 октября по 2 ноября один за другим тайно покинули Исландию и, прижимаясь к самой кромке льдов, поодиночке двинулись на восток первые одиннадцать тяжело груженных транспортов. Один из них потерпел аварию у Шпицбергена, два — по каким-то причинам повернули назад, три — героически погибли. Названия этих трех транспортов: «Вильям Кларк» — потоплен торпедоносцами у Ян-Майена, «Эмпейр Скай» — потоплен подводной лодкой «U-625», «Декабрист» — потоплен авиацией вблизи о-ва Надежды.
Да, только пяти из одиннадцати суждено было дойти. Но и это было победой. Не будем забывать: пока проводка конвоев PQ не возобновилась, эти суда были единственными, пришедшими с запада в те грозные дни.
Никто не забыт, ничто не забыто! При обсуждении маршрута яхтенного плавания, посвященного подвигам моряков в годы войны, было принято предложение ветеранов: пройти путем советского парохода «Декабрист», одного из немногих, координаты места гибели которых известны. Сохранилась радиограмма с борта «Декабриста», переданная в 12.45 4 ноября 1942 г. радистом Щербаковым: «Торпедированы в широте 75°30', долгота 27°30'»...
Теперь мы хорошо представляем себе, как это было 43 года назад.
«Декабрист» покинул Исландию 31 октября 1942 г. один, без всякого охранения. Его маршрут был проложен вдоль кромки паковых льдов до самых берегов Новой Земли, чтобы уже оттуда повернуть на юг и взять курс на вход в Белое море. Самое страшное место удалось миновать благополучно, но уже восточнее, на подходе к траверзу о-ва Надежды, пароход был обнаружен с воздуха и атакован торпедоносцами противника. «Декабрист» был вооружен, моряки-зенитчики успешно отражали атаку за атакой, но самолеты возвращались снова и снова. Капитан Степан Поликарпович Беляев умело и четко руководил маневрами судна, долгое время удавалось успешно уклоняться от попаданий. Но в конце концов одна из тяжелых бомб поразила пароход, затем в правый борт попала торпеда.
Истратив боезапас и считая пароход обреченным, вражеские самолеты улетели, а экипаж «Декабриста» начал отчаянную борьбу за спасение судна. Через пробоину поступала вода, поврежденные взрывом переборки пропускали ее из трюма в трюм. С огромным трудом завели пластырь, но он помог мало — уровень воды продолжал подниматься, крен увеличивался. Начался шторм. К этому времени хода уже не было — машинное отделение залило, котлы пришлось потушить. По приказу капитана экипаж покинул погружающееся судно, разместившись в четырех шлюпках. «Декабрист» затонул.
Шторм разметал шлюпки по пустынному полярному морю. Спаслись только 19 человек — те, кто оказался в шлюпке № 1, управляемой самим капитаном. Они высадились на необитаемый, продуваемый всеми ветрами остров — это и был о-в Надежды. Началась долгая полярная ночь. Обессиленные, больные люди умирали один за другим. Оставшихся в живых в октябре 1943 г. захватили в плен гитлеровские подводники. Капитан Беляев, матрос Бородин и судовой медик Натальич оказались в лагере смерти и выжили только благодаря помощи норвежских патриотов. Волнующие воспоминания Надежды Натальич, напечатанные в альманахе «Полярный круг» в 1982 г., рассказывают о пережитом...
Десять лет назад, в год 30-летия Победы, на берегу по-прежнему необитаемого о-ва Надежды поднялся украшенный судовым якорем обелиск. На камне высечено: «Морякам советского парохода «Декабрист», героически погибшего в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками...»
Мы хотим побывать у этого памятника.
27 июля, обогнув северо-западную оконечность Исландии, яхта «Соловки» пересекла Северный Полярный круг. Сразу похолодало, появился туман. Стараемся держаться мористее — известно, что в этом районе образуются водовороты, опасные для малых и даже для средних судов. Ориентируемся по радиомаякам. Теперь обходим Исландию с севера.
Жизнь идет своим чередом. Поскольку на следующий день ветер отошел и стал попутным, геную выносим на бабочку. В полдень — торжественное собрание, посвященное Дню флота. Городилов делает доклад, рассказывает много интересного об участии нашего Северного флота в проводке союзных конвоев. После праздничного обеда сообща чиним грот.
Непонятное явление: в эти дни мы почему-то радиопеленгатором пользоваться не можем — в эфире странные и очень мощные радиопомехи. Пасмурно, морось. В каюте — туман. В море пустынно, а еще вчера вокруг резвились дельфины. В районе правого вант-путенса началось неприятное поскрипывание, старпом Мишагин подозрительно косится на это место.
Еще четыре дня тяжелого, но без осложнений, плавания — и мы уже обогнули Исландию, опасность быть прижатыми льдами к ее северному берегу перестала существовать. Устранили и причину радиопомех: оказывается, их издавала включенная в бортовую сеть счетная машинка «Электроника». Только теперь радиопеленгатор был уже бесполезен — мы вышли из зоны слышимости радиомаяков. Цепь неприятностей продолжает преследовать нас — обнаружена утечка пресной воды, неожиданно быстро кончился газ в баллоне для камбуза. Переключаем плиту на баллон отопления каюты — это означает, что теперь мы лишены возможности обогреться и обсушиться. Это здесь-то, в высоких широтах!
На двенадцатый день удалось связаться с норвежским рыболовным ботом и уточнить координаты. Разница со счислимым местом оказалась незначительной, мы горды своей штурманской работой. 4 августа к вечеру пересекли меридиан Гринвича и вошли в восточное полушарие. Находимся в 410 милях к норд-норд-осту от Исландии.
Вот одно из «происшествий» тех дней. Сижу за рулем. Светлая полоска на горизонте, которая была накануне, принесла некоторое улучшение видимости, но солнце по-прежнему скрыто низкой облачностью. Волны то и дело обдают палубу. Яхта несется под штормовыми парусами со скоростью около 5 уз. Неожиданно замечаю прямо по курсу необычный всплеск. Затем, уже метрах в 30 от яхты, среди волн поднимается что-то черное, блестящее. Первое впечатление, что из пучины всплывает подводная лодка. Я взял румпель на себя и рывком сдернул гика-шкот со стопора. Накренившись, яхта стала уваливаться, отвернув буквально в 5 метрах от всплывшей обтекаемой громадины. В это время всплеск пара и фонтанирующих брызг, шум выдоха уже не оставляли сомнений, что перед нами кит.
Разбуженные шумом, на палубу вылезли все члены экипажа. Короткий фонтан еще раз покаэался над тем местом, где лежал кит, затем все исчезло в тумане. Судя по тому, что фонтан был слабым, а дыхание едва слышным, кит спал, и мы прошли не потревожив его сон. Хорошо, что не наехали! Поневоле все стали вспоминать описанные в литературе случаи столкновений с китами и последствия их, порой трагические, для яхтсменов.
И снова — море пустынно. Влага струится по гику, шкотам. Отсырело все, что теоретически может отсыреть, нет даже сухих рукавиц. Греемся у камбуза, когда Виктор готовит. Пытаемся согреть руки, держа горячие кружки с чаем. С каждым днем поднимаемся все выше на север и с каждой милей становится холоднее. Настроение «пошло вниз» — сказывается отсутствие радио связи в течение многих дней. В 300-мильной зоне действия «Ласточки» наших судов не слышно.
Дни, похожие один на другой, проходят в сменах вахт, поворотах, замене парусов — ветер часто достигает силы шторма. Однажды экипаж был поднят на ноги необычным возгласом вахтенного. «Парус!» — кричал Петр. Мгновенно все оказались на палубе. В этих широтах, где не видно и не слышно никаких судов, встретиться с яхтой?
Прямо на курсе из тумана выплывал серый треугольник, чем-то напоминающий парус. Но когда мы подошли еще ближе, стало ясно, что это низкая, чуть скошенная рубка подводной лодки. На мостике заметались люди, лодка, стоявшая неподвижно, вдруг развернулась и стала медленно набирать ход. Латинские литеры и флаг были видны плохо, чья это лодка — можно было только гадать. Мы снова остались наедине с океаном.
В узле соединения комингса рубки с палубой появилась течь. Вконец намокли матрацы, спать теперь ложимся в рабочей одежде, подложив непромоканцы. Холод и сырость прибавили забот нашему доктору Виктору Клиндюку. Виктор делает перевязки, успевает приготовить пищу и чуть не первым выскакивает на аврал для смены парусов.
На исходе дня 6 августа услышали отдаленную радиоперекличку наших рыболовных судов, но они далеко и на наш вызов не отвечают. Мы к этому времени пересекли 73-ю параллель.
Теперь каждый день начинается с ожидания, что сегодня нас наконец-то кто-нибудь да услышит. Голоса в эфире звучат все отчетливее, можно разобрать названия судов, но нас по-прежнему не слышат.
10 августа вошли в зону слышимости радиомаяков Шпицбергена и о-ва Медвежий. Невязка со счислимой точкой на 600-мильном переходе в условиях постоянной лавировки не превысила 20 миль. Находимся на подходе к, «огненному коридору». Повторяя путь «Декабриста», прижимаемся к южной оконечности Шпицбергена.
Паруса не выдерживают постоянного напора ветра. Вырван шкотовый угол штормового грота, кренгельс рифления основного грота, разорвана бизань. Боцман (Петр) и матрос (Дима), не вставая, орудуют парусными иглами. Лопнул шкотовый угол генуи. Сломаны все латы. Поскольку кончился и запас заготовок для них, старпом нашел какой-то брусок и пытается распилить его вдоль...
Ветер отошел к юго-востоку, теперь мы лавируем севернее Шпицбергенской банки. Здесь, на мелководье, волна стала крутой, появившиеся вокруг люрики свидетельствуют о близости суши. Пеленг на радиомаяк Медвежьего указывает, что траверз острова остался позади, до о-ва Надежды остается 60 миль. Продолжаем вызывать рыбаков, пытаемся вклиниться в разговор капитанов — мы уже знаем их фамилии и даже узнаем по голосам, нас по-прежнему не слышат.
Утром 13 августа яхта подошла к о-ву Надежды и оказалась в 2 милях от берега в районе мыса Тур. Туман стоял настолько плотный и низкий, что в нем скрывались гребни волн. Остров Надежды оправдывал репутацию самого туманного места в мире.
В таких условиях запланированная высадка невозможна. Мы решаем почтить память трагически погибших на острове моряков, лежа в дрейфе.
Ракеты сразу же исчезают, растворяясь в тумане, а огонь фальшфейера светит особенно ярко. Эхо где-то в далеких скалах повторяет звук туманного горна.
Отсюда мы взяли курс на юго-восток, к месту гибели парохода «Декабрист». Предстояло пройти 60 миль. Но стоило отойти от острова, туман над морем рассеялся. Было непривычно и радостно видеть голубое небо и ослепительное солнце — ровно 16 дней мы его не видели!
На следующий день сразу после полудня «Соловки» была в точке, где покоится на дне героический «Декабрист». В торжественной обстановке, приспустив флаг и салютуя ракетами, мы опустили на воду буек с надписью «П/Х «Декабрист», 40 лет Победы».
А вечером нас услышал радист с рыбацкой плавбазы «Маточкин Шар» - связь установлена! Наступил и на нашей улице праздник: в тот же день ветер отошел к норд-осту так, что мы смогли поставить спинакер.
Идем.с неслыханной скоростью 7 узлов! По мере того, как спускаемся на юг, настроение поднимается — с каждой милей мы приближаемся к дому! Стало значительно теплее, на палубе сушим одежду, матрацы. Ночью лопнула брасоловка идущая внутри спинакер-гика, и парус задрало кверху. Заводим новую брасоловку и сразу же снова ставим спинакер, стараясь выжать максимальный ход, как в гонке. К этому времени сломалась последняя парусная игла. Умелец Дима налаживает массовое производство самодельных игл...
Утром 19 августа — ровно через три недели плавания в открытом океане — показался берег: первым увидел мыс Святой Нос вахтенный рулевой Дима, ему и был торжественно вручен заранее заготовленный специальный приз. Через двое суток, в теплый, по-настоящему летний полдень мы подошли к приемному бую Архангельского порта.
За кормой «Соловков» остались 4300 миль, пройденных преимущественно в лавировку по Белому, Баренцеву, Норвежскому, Гренландскому морям и Атлантическому океану.
Из газеты «Моргунбладнд, прндюдагур» (г. Рейкьявик) за 23 июля 1985 г.:
В нашем порту находится советская яхта «Соловки».
Мы побывали на ее борту, беседовали с экипажем. Шестеро русских — члены яхт-клуба водников своего родного города Архангельска — ежегодно проводят отпуск в плаваниях. На этот раз они посвятили поход 40-летию окончания второй мировой войны. Профессии у них разные. Так, один из них — инженер, двое — медики. Занимаются парусом они уже несколько лет. Их не пугают трудности и опасности путешествий за Полярным кругом, по соседству с вечным льдом, хотя они и не отрицают, что в этих широтах на маленькой яхте бывает холодновато...
Русские гостят у нас уже несколько дней. Они осмотрели достопримечательности исландской столицы, побывали в центре страны. В частности, они поднимались на вулкан Гекла, были на аттракционах в крытом парке Хверагерди. Они увозят самые благополучные впечатления! Капитан порта вручил капитану яхты В. Степаненко «Памятный диплом», удостоверяющий, что это первое прогулочно-спортивное судно под советским флагом, посетившее самую северную столицу мира.
Покинув Рейкьявик — это произойдет завтра, яхта «Соловки» будет возвращаться, идя маршрутом судов, выходивших из Исландии в годы войны с ленд-лизовскнмк грузами для СССР.