От переводчика
Ричард Гордон (род. в 1921 г.) был рядовым английским врачом до 1952 г., когда к нему с первой из двенадцати его книжек серии «Доктор...», полных специфичного юмора и сарказма, пришел писательский успех. По этим книгам позднее было поставлено семь комедийных фильмов, сделано несколько многосерийных телепрограмм. Несмотря на сложность передачи чисто английской игры слов и ассоциаций, произведения Р. Гордона переведены на многие европейские языки. Есть у писателя и научно-популярные произведения из истории медицины. Некоторые его книги можно было приобрести в оригинале и у нас в стране, в магазинах «Мир».
Особое место в творчестве Р. Гордона занимают книги на морскую тематику — «Доктор на море» и «Капитанский стол», в основу которых легли впечатления от службы в качестве судового врача.
Предлагаем вниманию читателей перевод рассказа «Хирургия по-флотски», опубликованного в 1967 г. в английском журнале «Practical Boat Owner».
После завтрака ко мне заявился Истер и под конец своего сумбурного рассказа о картежных приключениях на старом греческом трампе, где он был младшим стюардом, как бы невзначай, упомянул, что одному из матросов было плохо ночью.
— Рвота и всякое такое.
Пациент оказался молодым парнем. Скрючившись на койке и постанывая он держался за живот.
— Дайте вас осмотреть, — сказал я, берясь за пульс. Затем, стараясь не нажимать, ощупал правую сторону живота. И мне вдруг показалось, что я проглотил коробку булавок, которые в желудке рассыпались. Вытянув Истера из кубрика и закрыв поплотнее дверь, я глухо прошептал:
— У этого парня острое воспаление аппендикса. Нужно срочно оперировать!
Получив от капитана Хогга заверения, что раньше чем через неделю судно в порту не будет и что компания платит за безделье судовому доктору как раз из-за таких случаев, я начал обдумывать операцию.
Прежде всего мне, конечно же, вспомнилось, что, присутствуя на подобных операциях в учебном госпитале, я чаще разглядывал затылки толпящихся передо мною коллег, чем руки и скальпель хирурга, так что я не имел даже понятия с чего начинаются эти операции.
Другую сложность представляло оборудование стола для операции и подбор инструмента. Хотя мне уже не раз приходилось слышать об операциях, в которых вторые штурмана лихо пользовались боцманским ножом, бельевыми прищепками и столовыми ложками, но мое академическое образование не позволяло употреблять предметы со склада скобяных изделий.
В-третьих, неясен был и вопрос с ассистированием. Конечно, Истер был опытным стюардом и в качестве судового санитара мог отличить вазелин от карболки. Однако его любительские склонности к клинической медицине были так же опасны, как раствор стрихнина в бутылке из-под джина.
— Истер, — начал я, когда он вошел ко мне в каюту и стал вытаскивать из карманов какие-то железки, — вы когда-нибудь имели дело с аппендицитом?
— Разумеется! И я всегда теперь вспоминаю об этом, когда ем маринованные огурцы. Наш прежний доктор почему-то боялся оперировать в море и мы продержали больного четверо суток на диете из виски. Потом пациенту стало невтерпеж закусить огурчиком. К утру он был уже холодный.
— Ну что ж, а теперь отложим в сторону воспоминания и возьмемся за дело. Нужно привести лазарет в порядок, вымыть его антисептиками, оборудовать стол и свет... Что это вы принесли?!
— Это из инструментального ящика бывшего доктора. Вот пара пинцетов, скальпель — его можно почистить. Это, по-моему, что-то для гинекологии, но может пригодиться. Еще есть кусачки, два набора игл, какая-то вилка, зубное зеркало и пила. Ножницы у меня есть, а долото и молоток можно позаимствовать у плотника. Надо только все прокипятить.
— Но ведь на судне должен быть обязательный набор хирургических инструментов? Где он? — чуть ли не закричал я.
— ???
Мне стало нехорошо, пришлось выйти на свежий воздух. На люке сидел плотник и шкурил доску длиной метра в два и с полметра шириной. Он улыбнулся и похлопал по доске ладонью.
Я отвернулся и отправился на мостик. Второй штурман рылся в ящике с флагами:
— Слыхал, что через пару часов начнете пороть да кроить? Посмотрите, этого флага хватит, чтобы покрыть тело целиком?
Спустившись в лазарет, я застал там электрика, прилаживавшего в углу небольшой прожектор, и Истера, расстилавшего простыни на столешнице на козлах, которые раньше находились в малярке у боцмана. Вдруг на простыне, как раз в том месте, где должен быть живот больного, появилась ржавая клякса Капало с каких-то труб под подволоком.
— Идите к боцману за холстом, надо же устроить полог.
— Ходил, но он не дает. Говорит, что холст потребуется для савана.
— Какой-то сумасшедший дом! Каждый уверен в похоронах, а я клянусь, что парень на своих двоих сойдет на берег в Ливерпуле! Операция-то самая пустяковая. Скальпель, пинцеты, иглы кипятите? Через час уложите пациента и позовете меня. Я буду в каюте.
Вернувшись в каюту, я разыскал в запыленном саквояже хирургический справочник и спокойно открыл раздел «Операция аппендикса». Когда с ужасом для себя я выяснил, что аппендикс может быть в шести различных положениях, от чего зависел ход операции, дверь каюты открылась и показался механик, обвешанный фотоаппаратурой.
— Слышал, что вы наконец-то нашли себе дельце? Это развеет дорожную скуку, а то у нас на борту со времени взрыва котла у берегов Панамы ничего не случалось. Не возражаете, если я поснимаю для близких покойного всю процедуру до приспущенного флага включительно?
Через полчаса я решил навестить пациента.
Он как ни в чем не бывало сидел на койке и с аппетитом ворочал вилкой в банке с тушенкой. Я побледнел.
— Кто разрешил есть перед операцией аппендицита?! Ведь это почти верная смерть!
— Аппендицит? А разве он бывает дважды? Мне вырезали этот отросток восьми лет от роду...
Я подскочил к нему, задрал рубаху и увидел белеющий двухдюймовый шрам...
Перевод с английского Б. Тараторкина. Рисунки В. Милейко.