Построил яхту кандидат в мастера спорта А. Д. Кириченко на основе девятиметрового спасательного вельбота, списанного в свое время с теплохода «Петр Великий». Высота борта была немного увеличена, нос и корма удлинены. Вместе с бушпритом общая длина яхты составляет теперь около 13-ти метров. Пятиметровый фальшкиль весит 1,5 тонны и углублен на 1 метр. Яхта получилась мореходной, очень остойчивой.
Две каюты высотой в полный рост рассчитаны на пять спальных мест, есть камбузный отсек, два трапа на палубу.
Не совсем обычным был этот памятный для нас поход И вот почему.
Анатолий Данилович (наш капитан) из семьи потомственных очаковских лоцманов, по роду занятий — портной, а воевал в составе 120-й стрелковой дивизии и дошел до Берлина и Эльбы. Профессор А. Е. Шевелев, самый старший из нас, был главным хирургом медсанбата, освобождал Будапешт и Вену. Мне довелось оборонять Ленинград на Ораниенбаумском «пятачке». Врач Т. М. Васильева 14-летней девочкой рыла окопы, строила оборонительные сооружения, гасила «зажигалки» и всю блокаду оставалась в Ленинграде. На Пискаревском кладбище похоронены ее отец и многие близкие. Поэтому-то Анатолий Данилович и задумал дальний спортивный переход по городам-героям, чтобы отдать дань памяти защитникам нашей Родины. Путь, избранный нами, проходил в то же время по местам, тесно связанным с жизнью и деятельностью Владимира Ильича Ленина.
Нам очень хотелось привлечь к этому плаванию как можно больше молодежи. И мы решили, что полностью путь пройдут капитан, его помощник и врач, а остальные члены экипажа, сменяя друг друга,— лишь его отдельные участки. Таким образом нам удалось привлечь к походу 11 юношей из Ильичевска и Одессы, из Ростова-на-Дону и Ленинграда.
Мы вышли 21 мая. Вся команда была одета в белые флотские форменки и береты с якорем. Над нами флаг ДОСААФ СССР, а на борту яхты транспарант: «Одесса — Севастополь — Керчь — Волгоград Ленинград». Суда, стоящие на рейде, приветствовали нас гудками, мы отвечали рожком.
Черное море прошли сравнительно быстро — за 8 ходовых дней. Остался в памяти заход в Севастопольскую бухту. На фоне наисовременнейших кораблей-красавцев наша яхта казалась шхуной времен минувших. Ведь она была выполнена в стиле «ретро».
Азовское море пересекли на одном дыхании: 220 км за 19 ходовых часов. Наши компасы не имели таблиц девиации и мы выставили их точно по выходному створу. Не меняя курса, дошли до Жданова. А ведь Азовское море — трудное, мелкое и открытое всем ветрам.
На подходах к Таганрогу сгустились тучи, разразилась гроза и сильнейший шквал буквально вспенил море. Паруса — долой! Яхту здорово кренит. Доктору стало не по себе. Стыдливо зажав рот рукой, она пыталась скрыться в кубрике. Но тут подействовала психотерапия: капитан внушительно приказал ей стать в кокпите в центре яхты и танцевать. Помогло, приступ прошел.
Настоящие моря кончились, но легче не стало. Реки и каналы интенсивно работают на народное хозяйство. Много встречных судов, караванов, плотов, громадин-теплоходов... «Метеоры» и «Ракеты» вылетают из-за поворотов или со свистом обгоняют нас. А судовой ход не широк, порой извилист, встречное течение нередко сильное и свальное. А впереди 35 шлюзов.
Непроизвольным, громким и радостным «Ура!» встретила команда Волгу, когда миновали последний шлюз Волго-Дона. К этому времени уже произошла смена молодежного состава экипажа.
Хорошо проявила себя в трудностях похода молодежь. Грамотная и пытливая, она быстро схватывала «азы» морского дела.
Под Горьким нам снова пришлось пережить бурю, теперь уже на реке. Барометр падал. Начинался шторм. Срочно убираем паруса. Они рвутся из рук, хлещут по лицу, фалы и шкоты жгут ладони. Ветер ревет, вода пенится, а впереди — водяная стена дождя и почти ничего не видно. Лишь ровно стучит дизель. В работе — не до страха. Страшно стало потом, когда мы узнали, что ветер валил деревья и телеграфные столбы, линии электропередач. Мы видели кучу новенького оцинкованного железа, сорванного с крыши.
Скоро Волга остается позади. Жаль, что мало течет она теперь в своих естественных. Первородных берегах. В основном это система искусственных водохранилищ с опасными затонами и торчащими из воды верхушками деревьев-мертвецов. Лишь в Жигулях, под Горьким, да после Кинешмы сохранилась ее изначальная красота.
Ощутить ее из окна комфортабельного теплохода, лежа на мягкой постели, по-настоящему невозможно, а вот маленькая, крылатая яхта окончательно стирает границу между тобой и природой.
Начиная с реки Свирь мы снова коснулись края войны, теперь уже северного. В Ладейном Поле пришлось задержаться. Наш двигатель давно уже плохо заводился и мы решили воспользоваться квалифицированной помощью местной «Сельхозтехники». А сами тем временем знакомились с историей города. Здесь, на Олонецкой верфи, при Петре I в 1703 году утверждался русский Военно-морской флот, здесь в Великую Отечественную остановили врага, не дав ему замкнуть второе кольцо блокады вокруг Ленинграда.
Ладога, как и Азовское море, славится частой и крутой волной. И хотя дул умеренный ветер, метров 15—17 в сек, нас изрядно потрепало.
Когда-то мне пришлось пройти по «Дороге жизни» и теперь настал мой черед рассказывать о войне товарищам по походу. А придя в Ленинград, уже в ближайшее воскресенье выехали на 10-й километр Гостилицкого шоссе, где моим однополчанам, погибшим при обороне Ленинграда, установлен памятник.
Так закончился наш переход. В яхт-клубах и в морских школах ДОСААФ по пути следования проходили волнующие встречи, обмен вымпелами и сувенирами. За кормой мы оставили 4900 км.
Г. Шатеркин, ветеран Великой Отечественной войны, преподаватель Одесского медицинского института, капитан I ранга в отставке.