Высадка десанта в Днестровском лимане в 1944 году

Автор — Герой Советского Союза полковник Михаил Владимирович Ашик — участвовал в описываемой операции в качестве командира взвода 83-й бригады морской пехоты. Живет в Ленинграде. Очевидно, печатая его воспоминания о высадке десанта в Днестровском лимане, есть смысл подчеркнуть, что история II мировой войны не знает другого примера, когда столь мощное соединение преодолевало бы такое значительное расстояние на весельных лодках.

20 августа 1944 г. после мощной артподготовки перешли в наступление войска 2-го и 3-го Украинских фронтов. Началась Ясско-Кишиневская операция, нацеленная на изгнание врага из нашей Молдавии и освобождение Румынии. Однако самый край — левый фланг трехтысячекилометрового советско-германского фронта еще по-прежнему неподвижен. Здесь, у черноморских берегов, на протяжении нескольких десятков километров передовые позиции разъединяет Днестровский лиман — широкий разлив в устье реки, отгороженный от моря узкими песчаными косами.

Через неширокий пролив между этими косами — Царьградское гирло — когда-то пролегали пути на Византию, выходили в море лихие казацкие чайки. Многовековая история читается в названиях здешних селений: Овидиополь, Калаглея, Роксоланы, Казацкое. На наших полевых картах значится и Аккерман, но мы уже знаем: только что, несколько дней назад, этому древнему русскому городу возвращено прежнее имя — Белгород-Днестровский. Светлые стены его старинной крепости слабо просматриваются сквозь знойное марево, застывшее над водой. Сражался здесь когда-то Суворов...

Но нам сейчас не до истории этих славных мест. Там, на западном берегу — приморский фланг крупнейшей вражеской группировки «Южная Украина». И мы лежим, замаскировавшись, в ожидании темноты, в ожидании своего часа.


Все готово для удара через лиман.

---

Укрываясь за широкой гладью прогретого солнцем лимана, вражеские войска четыре месяца сооружали полосу противодесантной обороны. Вдоль берега тянутся проволочные заграждения; на пляжах замерли минные поля, в воде — спирали из колючей проволоки. Перед нами 9-я немецкая дивизия, 2-я и 15-я румынские дивизии, 110-я пехотная бригада румын и ряд более мелких подразделений. Готовы открыть огонь 27 артиллерийских батарей. Каждый квадрат водной поверхности изучен, пристрелян.

Кажется, штурмовать в лоб этот рубеж немыслимо, невозможно. Средств для переправы через лиман на месте нет. На равнинном восточном берегу ни лесов, ни высот, ни бухт, — все просматривается. Целыми днями в небе висят самолеты-разведчики. Как скрыть сосредоточение большой массы войск? Как незаметно собрать нужное количество плавсредств для их переброски?

Немало вариантов изучили в штабах, пока, наконец, не решили сделать ставку на внезапность — нанести удар компактной группой хорошо подготовленных десантников из частей морской пехоты, атаковать позиции гитлеровцев без артиллерийской подготовки (чтобы не демаскировать десант), применить для ночного форсирования лимана складные двухсекционные десантные лодки — самое массовое и простое переправочное средство, принятое в инженерных войсках Красной Армии. Такие лодки, разработанные и принятые на вооружение уже в ходе войны (позднее они были известны под названием «ДЛ-10»), изготовлялись из^фанеры; для удобства перевозки они имели складывающиеся борта и съемное оборудование. В 1942 г. фронт получил 4400 лодок этого типа, на следующий год — 8400. Десантные складные лодки работали на сталинградских и донских переправах, перебрасывали штурмовые отряды через Днепр, Десну, Свирь...

В распоряжение специально сформированной группы войск под командованием генерал-лейтенанта А. Н. Бахтина было выделено 500 таких лодок. В десантную группу, численность которой была много меньше, чем силы обороняющихся, вошли 83-я отдельная бригада морской пехоты, 369-й отдельный батальон морской пехоты, 1-й гвардейский укрепленный район и понтонно-мостовые части. Эта группа была разделена на две. Более сильная (2838 бойцов) должна была высадиться северо-западнее Белгорода-Днестровского, вторая (1216 человек) — юго-восточнее города, у селения Шабо. Во второй эшелон десанта были включены 255-я бригада морской пехоты, батальон плавающих автомашин-амфибий и мотоциклетный полк.


Народ подобрался опытный. Высаживались на Малую землю, в Новороссийский порт, на Таманский и Керченский полуострова. Но там десантники шли в бой на катерах, сторожевых кораблях, тендерах, мотоботах, а здесь — фанерные лодки, весла, да целых одиннадцать километров открытого водного пространства, которые предстоит пройти, может быть, под огнем орудий и пулеметов. Было ясно, что нужны Специальные тренировки, необходимо время, чтобы научить десантные группы работе с лодками и тому, как незаметно и быстро пройти под веслами такое расстояние. Подготовку частей развернули на Хаджибеевском лимане, который по своим природным условиям мало чем отличался от Днестровского.

Начались упорные тренировки. Получаем лодки, изучаем приемы сборки и спуска на воду. Устройство их несложно: откидываются борта, присоединенные к днищу при помощи полоски прорезиненной ткани, устанавливаются крепления, съемные деревянные банки, уключины. Две «полулодки» свинчиваются воедино — получается просторная тупоносая лодка (по нормам на все это дело отпущены четыре минуты). Теоретически вес ее 420 кг (почти полтонны), но когда фанера набухнет — она заметно тяжелеет. Собранную лодку заносим в воду на руках — это делают десять человек. Потом, мокрые по пояс, со всем снаряжением и оружием влезаем, занимаем места, разбираем весла. Немало приходится поработать, чтобы заставить тяжелую лодку двигаться! Добравшись до противоположного берега, бросаемся в воду, штурмуем крутые глинистые откосы.

Учеба не прекращается и по ночам. Поднятые по тревоге в августовской тьме, снова и снова спешим к лиману. Лодки трещат, ломаются весла, распорки, банки, рули. Соленая вода, смешиваясь с потом, разъедает гимнастерки и обувь. На руках набухают и лопаются кровавые мозоли. Морские пехотинцы трудятся не за страх, а на совесть.

Штабные офицеры по секундомерам засекают время: им предстоит разработать план операции с точностью до минуты. Наши политработники, помогая офицерам готовить людей к бою, в своих беседах обращают особое внимание на необходимость строжайшей маскировки во время посадки и перехода, учат как вести себя, если противник осветит лодку прожектором, если ты оказался в воде или один на вражеском берегу. Каждая рота получает штурмовой флажок на двухметровом древке.


Командир бригады, беззаветно любимый всеми нами Леонид Константинович Смирнов — дни и ночи на лимане. То у лодок, то на артиллерийских позициях, только что беседовал с разведчиками, а через пару минут уже проверяет подготовку взвода противотанковых ружей. Все знают — комбриг не простит ни малейшего упущения, хвалит редко. Стоит «виллису» подполковника появиться над обрывом, все подтягиваются.

В эти дни нам заменили трехлинейки новенькими карабинами со штыком. Получили новые шлемы, маскхалаты. Вещмешки полны: щедрое продовольственное НЗ, гранаты, патроны, дымовые шашки, ножницы для резки колючей проволоки, ракеты.

Подготовка заканчивается учениями. Когда лодки строем фронта подходят к берегу, начинают стрельбу станковые и ручные пулеметы, установленные на каждой из них в носу, за ними огонь открывают стрелки, а в непосредственной близости от берега и автоматчики. В ходе этих учений мы увидели, какую мощную огневую силу представляет батальон, когда все действуют слаженно.

---

В ночь на 20 августа — дата начала всей Ясско-Кишиневской операции — мы затемно укрылись в прибрежных садах Овидиополя и Калаглеи. С рассветом открывается необозримая водная гладь. Сквозь дымку с трудом различаем холмистую линию горизонта. А на нашем берегу становятся видны укрытые в камышах штабеля лодок, орудия между деревьями. Меры маскировки соблюдаются строжайшим образом. Категорически запрещено появляться на открытых местах днем, курить в темное время; нельзя даже громко разговаривать — звук далеко разносится над тихой водой...

Густые вечерние сумерки. Командир роты капитан Коваленко, вызванный на КП батальона, возвращается сосредоточенный, строгий. Рота построена. Приказав старшине Рябухину еще раз проверить людей и снаряжение, капитан ведет командиров взводов к лиману. Даже здесь, на высоком обрыве, чувствуется дыхание остывающей после дневного зноя массы воды. На вражеском берегу изредка стреляют, вспыхивают одиночные ракеты, но в целом все спокойно, хотя севернее лимана фронт пришел в движение и идут ожесточенные бои. Капитан Коваленко не торопясь, немного торжественно, чеканит слова приказа, указывает сколько лодок выделяется каждому взводу, порядок посадки и движения через лиман. В заключение предупреждает: пока противник десант не обнаружит, наша артиллерия огня открывать не будет.


Спускаемся по наезженному откосу. У пирса уже кипит работа: моряки и саперы собирают лодки. Как только лодка готова, очередной расчет сразу же подхватывает ее и бегом заносит в воду. Тут же из спаренных лодок готовят паромы — их поведут маленькие катерки, официально именуемые «полуглиссерами». Вот батальонные артиллеристы на лямках спускают с обрыва «сорокапятки» и закатывают их на готовые паромы. Посадкой спокойно и уверенно руководит начальник штаба батальона капитан Сидорович...

В полночь от Калаглеи отошел наш первый отряд — 241 лодка и 20 паромов, буксируемые 28 катерами. (Через два часа от Роксолан отходит «южная» группа; в ее составе 168 лодок и 11 паромов с 13 катерами, два из которых — дымзавесчики.) Ориентируясь по заранее установленным на нашем берегу затемненным створным огням, хорошо натренированные десантники уверенно берут курс к намеченным пунктам высадки. Восточный берег быстро уходит во тьму, но мы знаем — там наша артиллерия, приведенная в полную боевую готовность.

Перегруженные лодки первую половину пути буксируются трудягами-катерами, но вот они почти все бросают нас и уходят за оставшимися у берега паромами. Остальное расстояние лодочная армада должна преодолеть на веслах, лишь несколько паромов по-прежнему тащат моторки.

Над лиманом — безветрие, легкий туман, тишина. Только изредка скрипнет что-то на едва угадываемых в темноте лодках, плеснет вода под веслом и снова тишь да покой. Весла мерно опускаются в воду. Гребцы работают даже лучше, чем на учениях — сказываются результаты многодневной тренировки. Но продвигаемся все же медленно. Многие лодки, несмотря на все усилия, начинают отставать. Пробуем определиться по времени: хотя скорость на веслах и не больше 3 км/час, но к назначенному времени должны успеть.

Разноцветные ракеты описывают в небе крутые дуги, выхватывая из тьмы кусочки побережья, которое мы уже называем заветным словом — плацдарм. Иногда вспыхивают сполохи прожекторных лучей. Глухо шуршат в густо смазанных гнездах уключины. На веслах нашей лодки Косов, Кочергин, Бойченко, Кокинос. Сильными руками они выгребают уверенно, бесшумно. Грести тяжело. Но нелегко и управлять грузно осевшей лодкой. У руля — помкомвзвода старшина Аветисян; он подправляет курс по головным, менее загруженным лодкам.


Прошел час. Утомленных гребцов сменили. Пошли чуть быстрее, догоняем ушедших вперед. Кругом по-прежнему черная ночь. Напряжение первых минут проходит. Кое-кто умудряется спать, прислонившись к жидкому бортику лодки...

Вдруг на юго-востоке горизонт вспыхивает серией взрывов, мечутся по небу прожектора. Это наша авиация, отвлекая внимание от лимана, бомбит опорные пункты врага на морском побережье. Одновременно в море появляются бронекатера Дунайской флотилии и открывают огонь, демонстрируя высадку десанта в районе гирла. Пока немецкие прожектористы занимаются самолетами и катерами, наша фанерная армада подбирается совсем близко к берегу. В предрассветной мгле уже виден песчаный пляж, проступают белые пятна домов. И по-прежнему все та же тишина. Промерили дно: глубина чуть более метра, мелководье. Гребцы с предельным напряжением бросают лодки еще на сотню метров вперед...

Началось! С берега — выстрел, хриплые суматошные крики. Из-под песчаного бугра-дзота хлестнуло трассирующими пулями, вслед затрещали еще два-три пулемета и тут же среди лодок со свистом стали падать тяжелые мины. В этот-то миг осветился мощной вспышкой восточный берег: наши артиллеристы дали первый залп через лиман. На передовых лодках их корректировочный пост — разведчики артдивизиона Александр Чуб и Мурат Малахов. Они мгновенно засекают минометные батареи врага и управляют огнем так точно, что путь штурмовым группам десанта удается расчистить очень быстро. Впереди уже действуют разведчики бригады — Петр Морозов и Дмитрий Вонлярский со своими боевыми друзьями из 369-го батальона Юрием Водоладко и Аркадием Малаховым.

За штурмовым отрядом — наша очередь. Капитан Коваленко командует: «Оставить лодки! Десанту на берег!». Перебрасываю через плечо заранее связанные по совету Аветисяна кирзовые сапоги (голенища широкие, как ведра, по воде много не пробежишь!), прыгаю через борт, бегу. Рядом десантники несутся в тучах брызг, держа поднятые над головой автоматы, карабины, вещмешки. Откуда-то слева немецкий пулеметчик накрывает лиман веером красных трасс, но мы уже вылетаем на песчаный пляж и две тысячи глоток отчаянно ревут: «Полундра! Полундра-а-а!»

Опережая всех, бежит с ручным пулеметом Владимир Сорвин, за ним едва поспевает нагруженный неудобными патронными коробками Вася Шеметов — молодой паренек из Крыма. Рядом со мной со штурмовым флажком нашей роты бежит сержант Ибрагимов — участник боев на Малой земле, отличившийся при форсировании Керченского пролива. Около него неотступно находятся назначенные для охраны знамени впервые идущие в бой Семен Хижняк и Евгений Шарапов. Вижу в цепи лейтенанта Георгия Калмыкова, Васю Сухоборова, снайпера Андрея Безуглого, богатыря Жернова с пулеметом в руках. Позади пыхтит тяжеловесный Аветисян — верный и строгий наш помкомвзвода...

Первое, что я увидел на берегу, — насыпная траншея из песка. Из амбразуры дзота валит дым. У крайнего дома на трехногом станке брошенный расчетом тяжелый немецкий пулемет: ребристый ствол с тупой бляхой пламегасителя задрай вверх, длиннющая лента змеей извивается по земле. На траве в наброс, без всякой маскировки — противопехотные мины.

Командир бригады высадился с первым эшелоном, прямо на берегу, в грохоте огня развернул свой КП и руководит высадкой. Начальник политотдела подполковник И. А. Александров, выбравшись на берег, сразу же ушел вперед с разведчиками...

Перед рассветом в небе показались «У-2» — ночные бомбардировщики, фанерные, как и наши лодки. Они проносятся низко, над самыми головами. Выключив моторы перед бомбометанием, летчики кричат: «Вперед, братишки!» А с первыми лучами солнца над позициями врага нависли штурмовики. Под их прикрытием бригада полностью выполнила первоочередную задачу, захватив плацдарм на участке Молога — Чаиры.

В этот день отличился ветеран 83 бригады — шесть раз раненный в прошлых боях капитан И. С. Ельцов. Во время подхода к берегу его рота попала под сильный пулеметный огонь. Командир первым прыгнул в воду, рота ворвалась в Чаиры Сухие и дала возможность беспрепятственно высадиться основным силам батальона.

Тяжелый бой вел на окраине Молоти 305-й батальон бригады. Десантники выходили на берег под ружейным и минометным обстрелом. Первым был командир пулеметной роты старший лейтенант Александр Зацепин. Противотанковыми гранатами он подорвал два дзота, участвовал в рукопашной схватке в траншеях, руководил отражением контратакующих гитлеровцев. (В этом бою отважный офицер получил тяжелое ранение; звания Героя Советского Союза удостоен посмертно.)

Вторая группа, действовавшая юго-восточнее Белгорода-Днестровского, была обнаружена противником еще далеко на воде. Головные лодки попали в очень тяжелое положение, но сумели добраться до берега. И здесь десантники зацепились за землю, смогли захватить намеченный участок. Их боевому успеху содействовал огнем своих орудий отряд бронекатеров Героя Советского Союза капитан-лейтенанта В. И. Великого, прорвавшийся в лиман через Царьградское гирло, мимо бивших прямой наводкой береговых батарей.

Несмотря на контратаки крупных сил противника, наши батальоны упорно продвигались вперед, расширяя плацдарм и обеспечивая возможность высадки основных сил — второго эшелона. (Позднее я узнал, что за первые же два дня на отбитый нами участок берега было переброшено свыше 8000 человек и большое количество боевой техники.) Сразу после взятия Молоти, капитан Коваленко развернул нас в цепь и решительно повел дальше — в сплошное кукурузное море и вверх по склону. Поднявшись, увидели мы в дыму пожаров и огне боя Аккерманскую крепость. Здесь-то и накрыла нас серия черных разрывов: батарея с соседней высоты начала бить по цепи десантников беглым огнем. Дым, пыль, копоть, запах сгоревшей взрывчатки. Прижимаюсь к земле, вижу, как с неба медленно падают растерзанные в клочья кукурузные стебли. Но лежать нельзя, единственное спасение — броском вперед, в сторону стреляющей батареи. И вот мы несемся вниз, под уклон, под ногами — стерня, поле скошенной пшеницы, впереди — какое-то селение. Оглядываюсь — в кукурузе грохочут взрывы.

В Малой Семеновке хоронили погибших. Среди них снайпер из моего взвода Андрей Безуглый. К вечеру догоняем батальон и узнаем печальную весть: у Байрамчи (что в 25 км от места высадки) смертельно ранен подполковник Иван Андреевич Александров. Нам рассказывают, что в бою за это село отличилась группа хорошо знакомых нам разведчиков. (Д. Вонлярский и Г. Дорофеев получили ордена, а двадцатилетний старшина II статьи Петр Морозов стал Героем Советского Союза.) Старший сержант Ислам Халиков со своим орудием прорвался вперед и выкатил его прямо перед контратакующей колонной врага. Расстреляв все снаряды, расчет занял круговую оборону, все до одного были ранены, но продолжали бой и погибли, не сложив оружия. (И. Р. Халиков удостоен звания Героя посмертно.)

---

На второй день наступления, когда бригада захватила станцию Сарата, наш батальон получил приказ: срочно продвинуться на север — к Плахтиевке. И никаких разъяснений. Бежим степью. Долго идем, поспешая, по селу, которому, кажется, конца-края нет. Наконец выходим на его окраину и — попадаем под разрывы мин. Рассыпались в цепь, в ожидании распоряжений залегли в чистом поле. Стемнело быстро. Над нами ясный звездный купол; как в ту ночь на лимане, тепло и тихо. А где-то слева идет смертельный бой. Слышно, как скорострельные пушки торопливо расходуют боезапас.

Впереди — кукурузные джунгли. Почему мы весь день бежали сюда, а теперь лежим перед этой стеной кукурузы? Понемногу выясняется: мы замкнули кольцо. Трассы очередей и ракеты позволяют проследить линию фронта, уходящую вправо и влево за холмы. Только впереди, если смотреть прямо на восток, какой-то провал, тревожная тишина. Это и есть котел. Остатки 9-й немецкой пехотной дивизии, оборонявшейся в северной части лимана, дважды пытаются вырваться из окружения и несут жестокие потери. Тут же, в котле, оказались подразделения из обеих румынских дивизий и их пехотной бригады. Немалые силы удалось столкнуть с берегов и окружить. Но ведь у нас-то жиденькая цепь уставших бойцов с легким вооружением, коротающих третью бессонную ночь!

Появился майор Фролов: «Окопаться, стоять насмерть!» Возможна попытка прорыва — наш 144-й батальон запирает горловину котла. Страшная усталость. Ночь тянется бесконечно долго. Хожу вдоль зарывшейся в землю цепи, не даю десантникам спать. А так хочется броситься на теплую, влажную, всю в свежих ночных запахах траву и заснуть. Спать, спать, спать...

Утром начштаба капитан Сидорович разослал связных: «Вперед!». Встаем, проходим несколько сотен метров. Пока все тихо. Кукуруза расступается и на холмистом поле, насколько хватает глаз, видим румынские крытые повозки, высокие немецкие фургоны, автомашины, артиллерийские упряжки и толпы солдат, а над всем этим табором — белые простыни капитуляции. Перебинтованные солдаты лежат под тяжелой госпитальной фурой, белая тряпочка привязана к ее колесу в знак того, что и раненые сдаются.

Но не на всех участках района окружения враги столь «безобидны». Командир роты разведки нашей бригады Н. В. Терещенко с группой мотоциклистов вырвался вперед и у села Акмангит оказался в расположении немцев. Заметив, что отряд моряков невелик, гитлеровцы напали на них. Николай Терещенко принял основной удар на себя, приказав остальным отходить, и погиб в неравном бою, прикрывая своих ребят. (За исключительный героизм, проявленный при форсировании лимана и в бою с превосходящими силами окруженной группировки, старшему лейтенанту Н. В. Терещенко присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.) Бой здесь был жестоким. Поле у Татарбунар километра на три осталось усеянным трупами, обломками машин и повозок...

Город Белгород-Днестровский был взят 22 августа.

Как выяснилось, ночной удар через лиман был полной неожиданностью для немецкого командования.

Расчет на внезапность оправдался.

---

Боевые действия нашей бригады при форсировании Днестровского лимана были отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего.

Завершив бои в Приднестровье, 83-я Новороссийская дважды Краснознаменная ордена Суворова II степени бригада морской пехоты вышла на государственную границу Советского Союза по Дунаю и в последующем, действуя совместно то с кораблями Дунайской флотилии, то с танковыми корпусами наступающих армий, участвовала в освобождении Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии и Чехословакии, встретила день Победы на подступах к Праге.

Не забывают подвиг десантников жители Приднестровья. Славному командиру бригады, нашему «бате» Л. К. Смирнову присвоено звание Почетного гражданина Белгорода-Днестровского. Юные патриоты — красные следопыты собрали интереснейшие материалы по истории освобождения своего края. Во время походов они разыскали места захоронения павших, записали рассказы участников сражении и жителей окрестных сел, поддерживают переписку с ветеранами, помогли многим боевым товарищам установить связь друг с другом. Воды лимана бороздит теплоход «Герой Иван Ельцов», названный по имени одного из пяти морских пехотинцев, заслуживших звание Героя Советского Союза в этой беспримерной по дерзости десантной операции.