Международный фестиваль учебных парусников и «Амстердам Сейл-90»

По возвращении из дальнего плавания часто сожалеешь что настала пора вновь ставить яхту на швартовы, хотя отдых необходим, да и на берегу тебя ждет множество дел. О завершении плавания жалеешь прежде всего потому, что экипаж, получив отличный тренаж по всем статьям, готов работать, «как следует быть». Не то что с выходом, когда добрая его половина не имела представления о парусах, о житье-бытье в море на крохотном посудине.

Очередной Международный фестиваль учебных парусников и грандиозный «Амстердам Сейл-90» завершились задолго до возвращения яхт Балтийскою морского пароходства из 70-дневного плавания. Все-таки неблизкий путь приходится проделывать туда и обратно.

Старт фестивалю на сей раз открывал Плимут. А нашу гавань на Средней Невке, к примеру, от этого порта на берегу Английского канала отделяют добрые полторы тысячи миль.

Что мы знали о Плимуте, отправляясь туда? В основном то, что сообщается в лоции. И еще то, что Плимут в свое время встречал и провожал в океан парусники великого мореплавателя и удачливого пирата сэра Френсиса Дрейка. Плимут снаряжал в путь к берегам Нового Света корабль пилигримов «Мейфлауэр». Факты эти — лишь отдельные страницы его богатой летописи, к которым очень многое можно добавить. В наши дни от старого маяка на рнфе Эдднстон, лежащего в 11 милях от Плимута, берут старт и финишируют гонщики кругосветных и трансатлантических регат. Кстати, «Флора» вместе с «Новиком» шесть лет назад начинали свой путь на Канаду через Канары и Бермуды от того же нерушимого рифа.

В двухнедельном плавании до Англии мы старались не перегружать яхту парусами на сильных ветрах. Паруса берегли для океана и Биская. И это почти удалось. Почти, потому что не устояла на шквалах у мыса Старт старенькая бизань. И кливер. А еще раньше старая генуя. Лишь в Англии мы узнали, что зюйд-вест, пока «Флора» штормовала у Старта, переворачивал на дорогах автофургоны Экипаж отстаивающейся в Кале ленинградской яхты «Акела» зарегистрировал скорость ветра около 50 узлов. В начале постепенно крепнущего шторма во время перехода в Плимут лишилась пера руля рижская яхта «Искра». В укрытие ее буксировал эстонский «Тормилинд». Где-то рядом с нами нещадно колотило волной «Новика», и он тоже терял паруса. Запас времени, однако, имелся. Поэтому, не искушая судьбу, мы увалили «Флору» на попутный курс и направили в гавань Торбей. Маленького штормового стакселя оказалось вполне достаточно, чтобы яхта уходила от гребней огромной волны и хорошо управлялась. Шквалы, которых зюйд-вест припас предостаточно, быстро домчали нас до берега. Рискнули заменить штормовой стаксель на кливер и придали яхте ускорение. Советы капитана А. Колса, изложенные в известной книге «Под парусами в шторм», и опыт прежних плаваний в Английском канале давали богатую пищу для размышлений. Под свист ветра в такелаже мы предавались нм вплоть до входа в Торбей, куда влетели в полночь. Лишь за высокой скалой, прикрывающей причалы рыбацкого порта Бртксем, «Флора» потеряла ветер, сгибающий наверху приземистые деревья. Встали лагом к борту промыслового бота с разрешения, полученного по радиосвязи от Костгарда — службы береговой охраны. Интересно, что за время суточной стоянки никто из офицеров портовых властен яхту так и не навестил. И уходили мы, сообщив опять же по УКВ о намерении оставить порт. Разрешение последовало незамедлительно. А общались мы на стоянке только с рыбаками и их детьми. Одни из рыбаков предложил заглянуть под полубак в ящик для улова и воспользоваться его содержимым по собственному усмотрению. На дне вместительного короба копошились крабы, которые заменили экипажу стандартный обед. От какой-либо компенсации рыбаки отказались и укатили на свою обитаемую скалу ждать промысловой погоды. Зато мальчишки нас не оставляли. Двое из них даже провели на борту дотошное «интервью». Еще бы: яхты из загадочной страны сюда прежде не заходили! Ребята грызли каменные русские леденцы, пригубили «Пепси» ленинградского разлива, но наотрез отказались от шоколада, заявив, что это слишком дорогое угощение... Ну, а очередные интервью предстояло дать уже в Плимуте, куда мы перешли довольно скоро.


В первые два дня стоянки местные журналисты проявили к нам повышенный интерес. И не только местные. Телевизионная программа «Таласса» из Парижа, упреждая визит парусников в Бордо, старалась как можно подробнее и формировать французских зрителей об участниках фестиваля. Крупные суда из-за шквалистого ветра порт не принимал. Они штормовали в море или отстаивались на якорях за мысами на рейде. Поэтому внимание журналистов было обращено к яхтам. Визиты представителей прессы, радио и телевидения, конечно, отвлекали от дел. Но в то же время некоторым из нас впервые представилась возможность испытать себя на раскованность, способность не быть «букой» веред микрофоном и телекамерой Получалось это не у каждого, да и словарного запаса не всегда хватало. Не знаю, как на других яхтах, а на «Флоре» все восемь членов экипажа тем не менее отважно вступали в общение с журналистами пе стесняясь акцента и пробелов в языковом подготовке.

«Погружению» в английский в Плимуге способствовали благоприятные обстоятельства. У команды быстро установились прекрасные отношения с преподавателями и учащимися местной школы. Нас приглашали в семьи на экскурсии. У бона яхта стояла первым корпусом. и очень многие из проходивших мимо англичан в силу неистребимой любви к парусам становились нашими собеседниками. Нанес визит на яхту даже мэр города, обаятельный мистер Джон Финингэн. оказавшийся знатоком истории и прелюбопытной простонародной кулинарии Корнуолла. А перед отходом на борту отслужил краткий молебен старый священник. Он призвал судьбу «отвратить свой лик суровый от всех веду щах в море корабли», окропив палубу нашей «Флоры» святой водой.

Замечу, что в Англию мы пришли с надорванными прядями штага. Всего лишь надорванными, а это значит, что судьба была к нам благосклонна во время шторма у мыса Старт. Теперь же впереди лежал Бискай. Опережая события, скажу, что отремонтированный штаг устоял на его шальных ветрах. Но зато сдал второй, параллельный штаг, «завершившийся» лопнувшими проволоками у топа грот-мачты. Помогла ли молитва вовсе не лишиться штага, а с ним и мачты, только Богу известно. Бискай именно то место, где Всевышнего вспоминают отнюдь не из набожности.


Прелюдией возможного серьезного испытания в заливе, по предположениям метеорологов и любителей порассуждать на темы о погоде, могла служить низкая облачность в день выхода из Плимута 7 июля после парада парусов В Английском канале до конца дня держался плотный туман, дул вест-зюйд-вест силой до 6 баллов. Ночь и следующий день шли с ветром от SW, стараясь тщательно контролировать течения на подходах к Уэсану. Для подстраховки одна из вахт на «Флоре» затянула галс в океан на два часа, чтобы с возможной сменой ветра не лавировать вблизи скал. В то же время два других экипажа на «Цетусах» прибегли к иной тактике. Один — с целью оторваться от конкурентов. Второй — из-за аварийной ситуации.

Дело в том, что по гоночной инструкции в 430-мнльном пути на испанский порт Ла-Koрунья не оговаривались какие-либо жесткие промежуточные ориентиры. Маршрут каждый капитан волен был выбирать сам. Крупные суда и подавляющее большинство яхт направились в океан, оставляя Уэсан по левому борту. В то же время «Тормилинд» и «Акела» держали курс на проход Фур между материком и группой островов, примыкающих к Уэсану. О замысле капитана «Тормилинда» Ныу мы узнали после финиша. А вот экипаж «Акелы» вынужден был раскрыть карты вскоре после старта.

В десятом часу утра мы услышали переговоры двух этих яхт, из которых поняли, что на «Акеле» сломался по сварке трубчатый баллер. Земляки попросили помочь связаться с кораблем сопровождения «Пенелопн» под английским военно-морским флагом. На вызов корабля откликнулись яхта «Фальмут Покет» и шхуна «Гладан». Они помогли установить связь с «Пенелопн» и начался разговор с «Акелой», что называется, через переводчика. Член оргкомитета гонок Питер Крик, обеспечивающий связь, принял на себя заботу по организации встречи «Акслы» во французском военном порту Брест. От буксировки «Акела» отказалась. Подкрепление рулевого устройства силами экипажа позволило удерживать яхту на курсе. Под двигателем она направилась к берегу. Слышимость по мере удаления яхт друг от друга ухудшалась, и «Флора» уже не могла посредничать в эфире. Тем не менее «Пенелопн» и шведская шхуна «Гладан» следили за возможным призывом «Акелы» на помощь, пока яхта не вошла в проход, ведущий к Бресту.


Причиной аварии, надо полагать, был скрытый конструктивный недостаток рулевого устройства и значительное волнение. Случай частный, но согласимся, что яхтсменам с «Цетусов» не стоит переоценивать их надежность. Тот же «Тормилинд» в свое время пришел в Англию без пера руля. Читатель уже знает, что в этот раз на пути в Плимут пера лишилась «Искра». Рули «летели» на однотипных яхтах дальневосточников. Примеров предостаточно, чтобы взять за правило основательно переделывать рулевые устройства на «Цетусах» дома, не ожидая «подарков» в море. А вот еще одно предупреждение, поступившее от Т. Ныу. Он рассказал, что в кормовой части днища обозначилась поперечная трещина. Пришлось срочно по весне снимать двигатель для доступа изнутри к месту соединения корпуса с фальшкилем, изготовлять металлоконструкции и новые ламинированные пластмассовые флоры для укрепления изначально слабого узла. Из-за такой трещины в море и корму «потерять» немудрено. На литовском «Жильвинасе» — пластмассовом «Конраде-46» около трех лет назад тоже треснул корпус в месте соединения фальшкиля и корпуса. К счастью, яхта, не потонув, добралась до Борнхольма, где ее «подлатали» на берегу. Завершился ремонт в Копенгагене.

Яхтсменов торгового флота при ремонте в иностранных портах валютой обеспечивают пароходства. А как быть «безвалютным» бедолагам?

На подходах к Бискаю «Пенелопи» ретранслировала флоту прогноз, сулящий SW до 6 баллов и хорошую видимость. На деле же только «предсказание» о состоянии неба оправдалось, а ветер пришел с оста, быстро набрав силу до 9—10 баллов. Интересно, что по многолетним метеонаблюдениям по Бискаю на ост в течение года приходится не более 2% времени. Похоже, что для нас владыки ветров приготовили иную калькуляцию. Большую часть пути в Ла-Корунью мы шли в бейдевинд без грота под небольшим кливером и бизанью. Несмотря на малую площадь парусов, яхта постоянно лежала на борту.

Гребни крутых волн часто разбивались не только о скулу, но и о борт при зарыскивании под ветер. Тем не менее, будучи по конструкции и обводам прекрасным «моряком» «Флора» ни разу не приняла мощного гребня на палубу. А вот на «Альбатросе» (яхта типа «Арктурус») волна «гостила» иногда. Однажды в кокпите мощный по комплекции старпом даже ощутил себя «на плаву». К счастью, состояние это длилось секунды, и он благополучно опустился на банку.


Днем ост свирепствовал при абсолютно безоблачном небе. Гребни волн, брызги искрились на солнце. Было тепло, и рулевые оставались в непромокаемой робе лишь для того, чтобы не просаливать одежду.

Все было бы прекрасно, если бы яхта вдруг не перестала слушаться руля. Случилось это незадолго до финиша. Ослабла одна из струбцин крепления конца штуртроса к сектору баллера, трос провис и сошел с направляющего шкива. Быстро установили аварийный румпель, убрали кливер, оставив бизань. Для возвращения троса на место приходилось перекладывать руль и тем самым резко менять курс. Подруливали бизанью. Она выстояла, удерживая яхту носом на волну. Но хотя работа по водворению штуртроса на место длилась менее часа, яхту снесло почти на 5 миль под ветер в сторону океана. Такой дрейф для надежной яхты безопасен. При шторме от других румбов в Бискае тоже предостаточно места для дрейфа. Если, конечно, вы вдали от подветренных берегов, отнюдь не изобилующих укромными гаванями. К тому же ветер с океана поднимает здесь опасное волнение. Познав однажды его силу и характер, отчетливее начинаешь представлять состояние терпящих бедствие в Бискайском заливе. снискавшем славу кладбища кораблей.

Было прелюбопытно по окончании гонки читать «самиздатовскую» газету «Миллер мейл», выпускаемую на английской шхуне «Малькольм Миллер» с применением ксерокса. Юные англичане г юмором вспоминали о перипетиях штормовой гонки, удачно обыгрывали факты, повергавшие иных капитанов в уныние. Газета, в частности, поведала, что наибольшая длина кеча «Эксельснор» уменьшилась на величину его длиннющего бушприта. Побывав на старом судне, которое с трудом добралось до Ла-Коруиьи, я убедился, что его капитану Мику Хату вовсе не до смеха. Часть «срубленного» Бискаем рангоутного дерева. превращенного в щепы, уложили в рундуки, чтобы использовать как топливо для камелька в кубрике команды. Судовой плотник «колдовал» возле рахитичного бревна в надежде вытесать временный бушприт — подходящей заготовки в порту приобрести не удалось. А без бушприта «Эксельснор» лавировать «отказывался». Да и не повел бы Хат древнюю посудину в океан «после ампутации без протеза». Беседуя с Миком, я понял, что для него парусник великая ценность, пока он ходит и не превращен в музей, и решил при случае обязательно подробно рассказать о старике — «Эксельсноре».


Воздержусь здесь и от подробностей в описании пребывания в благословенной Ла-Корунье, переполненной туристами со всего света. Но в качестве примера подлинных рыночных отношений с частным сектором приведу случай с заказом на ремонт спинакера. Сами мы не могли починить ветхий парус с оторванным фаловым углом. Предложили испанцам назвать цену за работу и только потом выполнить ее, если «стороны достигнут консенсуса». Но спинакер, несмотря на уговор, нам вернули уже отремонтированным, при том плохо, небрежно Стоимость ремонта мастера оценили так, словно реставрировали средневековый гобелен. Торговались мы стойко два дня, возвращали спинакер в мастерскую на исправление огрехов ремонта. И отстояли половину объявленной цены. Не утверждаю, что нас даже и при этом не провели ловкие парни. Но все же мы настояли на своем наказав их на тысячи песет, которые они рассчитывали урвать, нарушив джентльменское соглашение. На рынке, как на рынке! В то же время одному английскому экипажу вовсе не повезло с теми же «мастерами». Ему перед самым отходом привезли неотремонтированный грот, не вернув денег. Как тут не вспомнить бессмертное: «...утром — деньги, вечером— стулья...» — англичане дали маху, последовав этому правилу.

Если нам, англичанам, а может еще кому-то в Ла-Корунье испортили настроение местные халтурщики, то на «Седове» пожинали плоды халтуры отечественной. Барк лишился почти всех новых верхних парусов, сшитых кооператорами. Правда, импортная ткань оказалась очень прочной, и полотнища удалось спасти в надежде вновь превратить их в паруса, что называется, со второго захода. Вот только найти бы дома толкового парусного мастера! Ну а в трудной гонке, осложненной для крупных судов строгими правилами плавания в зоне разделения движения, «Седов» стал вторым.

На фестивалях учебных парусников число первых призовых мест зачастую определяется количеством участников, сложностью этапа. На этот раз в группе яхт со спинакерамн выступило 29 судов. и оргкомитет выделил четыре приза Первый выиграл (по исправленному времени) голландский шлюп «Тибер». Он. кстати, возьмет призы и в двух следующих гонках. Выгодный поправочный коэффициент обеспечит самой маленькой яхте в группе успех, хотя за ходкими конкурентами с ее скоростью попросту не угнаться. Второй приз получил экипаж «Тормилинда» значительно сокративший путь к финишу, рискнув пройти проливом Фур. Третьим призером была английская яхта «Адвенчер». «Флора» получила четвертый приз — керамическую копию маяка «Геркулес», установленного на скалистом берегу возле Ла-Коруньн. Из других заявленных в гонку наших яхт не стартовали «Соловки» (капитан В Степаненко, Архангельск) и уже упомянутая «Искра» (капитан В. Радугин). Ленинградские яхты «Мир» (О. Паневнн), «Русь» (В Лукин), «Альбатрос» (Р. Леонтьев). «Новик» (Б. Орехов) на финише были во втором десятке, попав соответственно на 12-ю, 13-ю. 15-ю и 16-ю строчки протокола. В других классах советские экипажи не выступали.

Проведя в Испании интерченч. флот вновь вышел в Бискайский залив, направившись во Францию. Прежде, чем назвать участников интерченча, перечислю членов команды. Помощниками шли опытные яхтсмены, профессиональные штурманы В. Прокопюк С Тичошков и В. Кучинский. Впервые на яхте оказались курсанты ЛВИМУ О. Головлев, А. Еигашов и С. Лонк. Четвертым был курсант Ленинградского арктического училища М. Брызгалов, единственный из четырех прошлогодних юниоров, закрепившийся в парусном спорте и экипаже. На интерченч пришлось отпустить Тнмошкова и Брызгалова, а из новичков — Головлева. Их место на борту заняли англичане Френд, Деннисон и Шоттон. Первый, самый старший, готовился стать менеджером и имел некоторый яхтенный опыт. Второй мечтал о поступлении в университет, чтобы изучать палеонтологию. В парусах он смыслил мало. Третий в жизненных планах тогда еще не определился. За ним быстро закрепилось имя — Падон, т. е простите (пардон). Он постоянно все переспрашивал и проявил полное отсутствие интереса к парусному делу, яхте и морю. Аппетит Падон, однако, имел отменный, как и сон. С Френдом и Деннисоном мы быстро нашли общий язык и общались с удовольствием.

В заливе по-прежнему дул ост, ко уже ослабевающий, неустойчивый. Тягучая лавировка съедала отведенное на переход время. Курс на карте постепенно выстроился в чудовищную кривую. К устью Жиронды подходили вовсе без ветра — под двигателем, разбивая штевнем надоевшую до чертиков зыбь. А потом началось ночное плавание с приливом в конвое, завершившееся с рассветом в Бордо. Берегов мы фактически не видели. Так же как и во время ночного плавания с отливом вниз по реке перед стартом второй гонки. Между двумя этими переходами уложилась стоянка в винодельческой столице Франции. Вы знаете, что это Гасконь, подарившая миру мушкетера Д'Артаньяна, порт и огромный город. Мы практически с Бордо по-настоящему и не познакомились. Даже французов в те дни угнетала 40-градусная жара, а нам — северянам и вовсе было тягостно под гасконским солнцем. Стара-пне» не уходить с яхты, где весь день лил на палубу импровизированный спасительный душ. Капитанам, правда, необходимо было ездить на разные встречи и мероприятия. Самым памятным из них стал торжественный и красочный прием в гильдию виноделов с вручением знака и диплома. Проходила церемония под палящим солнцем на центральной площади. После этого не грех было воспользоваться приглашениями на виноградники. Это очень интересно. И поучительно. Мы увидели, как надлежит хранить и приумножать старые традиции, как следует трудиться на радость себе и людям. Яхтсменов среди виноградарей и виноделов встретить не довелось. Поэтому в процессе разговоров темы парусов касались редко. Французы заговаривали о них скорее всего из вежливости.

Во всем с этими абсолютно трезвыми людьми было легко и просто. И лишь однажды меня озадачили наивным вопросом: — А какие вина вы предпочитаете в течение дня, ну, скажем, что вы выбираете на аперитив перед обедом? Услышав правдивый ответ, моя собеседница (бабушка двух карапузов, обожающих «Лицедеев») даже не воскликнула вероятное в гаком диалоге «О-ля-ля!»

Пас ждал Брюгге. Мы стартовали на этот бельгийский порт, когда Жиронда 25 июля вынесла яхты в Бискай.

Вторая гонка протяженностью в 460 миль оказалась очень интересной и поучительной, как всякая гонка, усложненная приливно-отливными течениями. Проходила она в основном с благоприятными ветрами, терявшими силу лишь по временам к исходу контрольного времени. На дистанции в этот раз состязались наряду с «Седовым» еще два наших больших парусника: «Крузенштерн» и «Товарищ», который после долгого перерыва вновь «прорубил окно в Европу». Атласы и таблицы течений постоянно оставались на штурманских столах. Особенно внимательно их прочитывали при огибании Уэсана и в Английском канале при плавании вдоль французского берега. Финишную линию у маяка Фекамп яхты пересекали группами. Мы, к примеру, соседствовали с «Русью» и «Альбатросом», что для экипажей этих яхт не сулило ничего утешительного. На сей раз пересчет времени выводил «Флору» на третье место. Вслед за лидировавшим «Тибером» на второе место вышла «Акела». исправившая свой злополучный руль. За ней шли «Тормилинд» и «Мир». Далее через строчку, которую заняла английская яхта «Оушен Венче», стояла «Искра». Девятым оказался «Новик», одиннадцатыми — «Соловки». Пятнадцатое и шестнадцатое места в группе из 19 стартовавших яхт со спинакерами заняли «Русь» и «Альбатрос».

«Крузенштерн» в своей группе выпустил вперед только «Эсмеральду» (Чили). «Седов» ин «Товарищ». замкнув протокол гонки, оказались на шестом и седьмом местах. Опередили их баркентины «Калнакра» (Болгария) и «Искра» (Польша), сумевшие воспользоваться своим преимуществом в скорости на крутых курсах при слабом ветре. «Калнакра», кстати, финишировала чуть позже «Флоры». Довольно трудно было состязаться баркам с таким ходоком. Встречное течение на отдельных участках дистанции «отбирало» у крупных судов куда больше миль, когда их тяжелые паруса едва оживали под дыханием бриза. Мы порой за 6-часовую вахту проходили в аналогичных условиях менее 9 миль благодаря спинакеру.

В обычные дни из Зебрюгге в Брюгге попадают автобусом за каких-нибудь четверть часа. Прибывший флот привлек в оба города столько гостей, что пробки на дорогах, казалось, никогда не исчезнут. И здесь стояла жара, но близость Северного моря смягчала ее. Бельгийцы. ставшие автокочевниками, кемпингами заселили пляжи, берега каналов. Пока гости любовались флотом, мы бродили по сказочному уютному Брюгге, где не встретишь ни одного похожего дома. Город пощадила война, и в воде каналов отражаются подлинные фасады, над созданием которых трудились архитекторы и каменщики разных веков. Этого обитаемого музея под открытым небом не коснется никакая разрушительная сила времени, пока здесь живут люди, сознающие, что владеют подлинным сокровищем. А бельгийцы это наверняка сознают. Поэтому и не ветшает старая красота.

Когда настал час прощаться с Бельгией, наш двигатель, до того работавший без сбоев, вдруг выпустил гидромасло. Похоже, произошло это из-за деформации резиновой прокладки фильтра.

В шлюз мы входили лагом с 1влландской яхтой «Тинеке», которую водит наш старый друг Вилем Тунистра. И за шлюзом Вилем не стал отдавать швартовы, а отбуксировал «Флору» в местный яхт-клуб, где мы купили гидромасло. Возня с двигателем стала причиной опоздания на старт. Взяв его чуть ли не на два часа позже, мы вскоре решили стать на якорь, чтобы не оказаться снова на течении без ветра по ту сторону линий начала дистанции 100-мнльной гонки на Амстердам. Около часа стоянки несколько поправили наше положение, поскольку встречное течение несло конкурентов назад. Прежде в схожих ситуациях мы не решались положить якорь на грунт, хотя дрейф в невыгодном направлении явно присутствовал. А тут якорь «тянул» яхту в сторону Голландии со скоростью течения в 0,7 узла. «Выигрыша», однако не хватило для ощутимого сокращения потери времени до старта. В Амстердам, а точнее в его аванпорт Эймунден мы пришли восьмыми. И снова всем пришлось вести отсчет мест от «Тибера».

Что ни говори о выгодном поправочном коэффициенте, а мастерство снимать со счетов все же нельзя. И когда капитан Пол Майор выходил получать призы, его сопровождал не самый молодой, а второй по возрасту член экипажа, поскольку моложе капитана, которому «стукнул» 21 год, на яхте не было. Я спросил счастливую мать Пола — когда ее сын начал ходить под парусами? Он только пытался говорить к тому времени, — последовал ответ. Разве для голландцев это что-то необычное? Отнюдь нет. У них принято брать на яхты грудных младенцев. И не исключено, что именно в Голландии давно подметили, что дети не укачиваются в море, когда оно качает их колыбель.

Третья и последняя гонка организовывалась Голландской ассоциацией учебных парусников. Лучшей из десяти советских яхт, входивших в группу судов со спинакерами, был «Тормилинд» (второе место). Латвийский «Лацис» пришел пятым, «Акела» — шестой, «Соловки» — седьмыми. «Новик» — девятым. Замкнула первую десятку «Искра». Остальные выступили менее удачно. Литовский «Жильвниас» вовсе не стартовал, поскольку был дисквалифицирован при проверке комплекта обеспечения безопасности мореплавания. Подвела какая-то мелочь. Но правила есть правила, и исключений оргкомитет не допускает. Всего на гонку подали заявки 27 экипажей, а участвовали 23.

В группе яхт без спинакеров в этой гонке выступила «Аврора» из ленинградского клуба студентов-корабелов. Она заняла третье место.

Крупные парусники были объединены в одну группу. И в ней оказались два дисквалифицированных судна. Из восьми участников гонки пересек линию финиша до истечения контрольного времени только голландский «Эйндрахт» — новая уникальная круизная шхуна. Среди отставших и «финишировавших в море» оказались «Товарищ» (пятый результат) и «Седов» (седьмой). «Крузенштерн» прибыл в порт вне гонки, хотя соблазн участвовать в состязании был велик корпус барка при доковании в ФРГ защитили стойкой необрастающей краской, обеспечивающей увеличение скорости. Капитан Г. Коломенский тем не менее воздержался от плавания в напряженном гоночном режиме, чтобы подготовиться к встрече праздника «Амстердам Сейл-90», сулившего паломничество на борт невероятного множества гостей. Праздник этот проводится раз в пять лет, и для экипажей и капитанов является настоящим экзаменом по морской парусной культуре, освященной доброй вековой традицией. «Амстердам Сейл-90» несомненно заслуживает отдельного рассказа, поскольку он вместил в себя очень много интересного. Нам же пока придется ограничиться упоминанием о том, что неповторимый Амстердам всем подарил встречи со старыми и новыми друзьями и помог лучше понять Голландию и голландцев. Именно хозяева праздника продлили его для нас, настоятельно советуя в пути домой воспользоваться внутренними фарватерами. Так мы познакомились с пресноводным за дивом Эйсселмер, который вывел яхту к Фризским островам и в Северное море. Плавание скрасило жизнь незабываемыми впечатлениями и подтвердило ценность истинного гостеприимства народа и открытости страны. Наверное, и мы когда-нибудь, устыдившись проклятых догм и бесхозяйственности по-настоящему, приведем в порядок берега своих прекрасных рек и озер и откроем их для всех Наш национальный характер всенепременнейше обеспечит сотворение этого чуда, ставшего нормой бытия в странах, с которыми нас связывает море.