Наши яхтсмены на «Сейл-90 Амстердам»

В ночном небе над портом, над лесом мачт парусников зажигались и гасли одиночные ракеты — последние искры заключительного фейерверка. Хеппенер поднялся и сказал: «Сейл-90 Амстердам» завершился. Да здравствует «Сейл-95 Амстердам»! Бернард Хеппенер, председатель Голландской ассоциации учебных парусников (STAN) намеревался провести «инспекцию» на яхте еще в Бельгии, но по занятости не мог выкроить для визита время. И только в последний час праздника парусов в Амстердаме мотобот доставил его к нам для обещанной «инспекции», иначе говоря, для шуточной проверки порядка на яхте перед дружеской беседой за чашкой кофе. Появление Хеппенера привлекло на «Флору» капитанов с соседних голландских яхт. И мы по просьбе председателя должны были оценить работу оргкомитета праздника. Бернард пояснил: Нам следует учиться, избавляться от ошибок, совершенствовать сценарий «Сейл Амстердам». Повода для серьезной критики не оказалось, праздник удался на славу. В детали подготовки и проведения столь грандиозного действа председатель нас посвящать не стал. Он сказал лишь, что это частный, коммерческий бизнес, базирующийся на многомиллионном бюджете с целью получения прибыли. Надо полагать, прибыль эта оказалась весомой. А составили ее отчисления из выручки фирм, обслуживавших гостей Амстердама.

...Бот отваливал. Я окликнул Бернарда и указал на сигнальную пушку. Тут же грянул выстрел, сноп огня выбросил искрящиеся пыжи. «Флора» салютовала председателю STAN. А он, наш «инспектор», и рулевой бота весело смеялись в ответ на потешный салют. С «Сейл-90 Амстердам» мы простились. До встречи через пять лет, если повезет!

Итак, финансовая сторона «Сейл-90», ее составляющие для нас с вами остались тайной. А за счет каких средств ходили в Амстердам наши яхты?

Большинство балтийских экипажей из клубов советских пароходств опирались на статьи смет, позволяющих приобретать продукты, топливо, техническое снабжение, нести расходы по ремонту. А это сотни инвалютных и советских рублей. Команда архангельской яхты «Соловки» на этот раз не получила валютной поддержки пароходства и имела «на все про все» только средства от приглашения на борт трех норвежцев, оплативших свой вояж. Некоторые наши яхты располагали суммами за рекламу продукции зарубежных фирм. Кое-кому пришлось пережить сложные ситуации, когда агенты отказывали в выдаче денег, поскольку банки не подтверждали платежеспособность судовладельцев. Всем участникам гонки Зебрюгге — Амстердам (Эймуйден) необходимо было внести вступительный взнос, величина которого зависела от размеров судна. Так, яхты длиной 13—14 метров платили непосредственно перед гонкой немногим более 17 инвалютных рублей. Размер предварительного взноса был еще меньше. За шлюзование, прохождение разводных мостов, пребывание у причалов, за пресную воду деньги не взимались. И если говорить об экипажах, способных оплатить вступительный взнос и совершить плавание в Голландию за счет домашних запасов в трюме, то участие в «Сейл-90 Амстердам» обошлось бы для них незначительными валютными расходами (о карманных деньгах речь не идет). Стоит учесть эту информацию, запомнив, что в очередной раз Амстердам примет гостей в 1995 году. За последние десятилетия этот порт стал голландской парусной Меккой в Европе. Он успешно соперничает в гостеприимстве и с Лондоном, и с Мариехамном (Финляндия), и с Бремерхафеном (Германия), и с другими портами, собирающими флот на парусные гонки и фестивали.


Празднику по традиции предшествуют гонки, начинающиеся в разных портах Северного моря. Они увлекают пестрый флот в состязательные плавания к голландскому берегу, к шлюзам за линией финиша, открывающим путь на Амстердам с моря. Разобщенные на дистанциях ветром, течениями, тактической борьбой, скоростными качествами, уже в Эймуйдене суда воссоединяются в большие группы, заполняя вместительные шлюзовые бассейны до предела. Кранцы работают с повышенной нагрузкой, а над палубами звучат команды и приветствия, цветут улыбки. Вы уже не принадлежите морю и самим себе. Вы частица этого шумного фестивального мира.

Когда шлюз выпускает суда в канал, они устремляются к берегам. Все устраивается как-то само собой. Никто не считает себя вправе повернуться к вам спиной. Первым, пятым, восьмым ли корпусом, но вы встаете в конце концов к уже ошвартованному судну. И, уверяю, через минуту-другую даже с незнакомыми экипажами у вас начинают складываться отличные отношения. Если, конечно, вы того желаете и не замыкаетесь под палубой вокруг собственного стола. Оказаться борт о борт с яхтой старых друзей тоже настоящая радость. Но отрезок времени в канун парада нельзя целиком отдавать встречам и отдыху. Необходимо подготовиться к утру нового дня так, чтобы были «на товсь» и паруса, и двигатель, и все-все праздничные атрибуты, включая экипировку команды, а также флаги и вымпела, которые предстоит держать на фалах, гафелях, флагштоках.

Разноцветье судовых кормовых флагов лучше всяких эпитетов отражает популярность «Сейл Амстердам». На этот раз в гамму европейских национальных цветов влились цвета штандартов таких заокеанских стран, как Аргентина и Уругвай. Но числом собственных флагов превзошла всех хозяйка праздника. Голландия направила на него несчетное число парусников из всех своих гаваней. И увидеть их собрались, похоже, все местные владельцы катеров, барж, прочих «плавсредств», способных носиться, ходить и еле перемещаться по воде.

Ночь на стоянке прошла спокойно, если не считать то и дело реверсирующих в 2—3 метрах от борта морских паромов, метивших в шлюз или выходящих из него. Выбравшись утром в Нордзе канал, по которому предстояло проследовать в Амстердам, мы присоединились к армаде, ожидавшей появления «Амстердама» — копии знаменитого боевого корабля эпохи морского могущества Голландии. Сооружение корабля голландцы только что завершили, отработав при этом технологию постройки второй копии, предельно приближенной к оригиналу и способной ходить под парусами. Между дрейфующими и стоящими на якорях судами самых разных типов и размеров чинно плавали белоснежные лебеди. Да не по одиночке, не парами, а стаями. Настолько большими, что пересчитать птиц не удавалось. Холеный вид лебедей позволял предположить, что обитают они в достаточно чистой воде и без труда находят пропитание. От угощения тем не менее лебеди не отказывались. Яхтсмены переманивали их друг у друга, бросая в воду хлеб, галеты, печенье. Но вот на все лады зазвучали судовые свистки и горны, зазвенели колокола. Это означало, что в канал ведомый буксирами входил «Амстердам». Суда расступались перед ним. И только те, кому положено было в соответствии с парадным ордером следовать за флагманом, выстраивались в кильватер. Каждую очередную группу возглавлял один из больших парусников. «Флора» присоединилась к шедшим за итальянским барком «Америго Веспуччи».

Лишь условно парадный ордер, растянувшийся на несколько миль, можно было назвать строем. Суда устремились на Амстердам сплошным потоком и шли в теснейшем соседстве. Порой считанные сантиметры разделяли обгоняющих или замедляющих ход. Не все несли основные паруса — ветер не благоприятствовал поддержанию надлежащей скорости в 5 узлов. Он то усиливался, то ослабевал, менял направление. Все мы постоянно находились на палубе, работая на снастях. Да и очень интересно было на канале. Только капитан и рулевой не имели права отвлекаться. Периодически приходилось помогать парусам двигателем, чтобы избежать навала.


Лебединые стаи очень скоро оказались раздробленными на малые группы. Лавируя между судами, птицы торопливо прорывались вплавь к покрытым водорослями береговым камням и сваям. А судов все прибывало. Рулевой начал заметно нервничать. Сменив его (он так устал, что сразу нырнул в койку), я решил добавить парусов, благо характер ветра изменился к лучшему. К яхте, несущей паруса на обеих мачтах, стали относиться уважительнее, уступать дорогу. Теперь мы уже меньше опасались за борта. Даже двигатель со временем вовсе выключили — вокруг был морской народ, почтительно «снимающий шляпы» перед любым парусником.

Над каналом зависали вертолеты инспекторов проводки, ведущих радиопереговоры с лоцманами на крупных парусниках. Берега сплошь были усеяны людьми, приветствовавшими флот. Фото-, кино- и тележурналисты работали в воздухе, на воде, на суше. В эти часы наверняка рождались фильмы с великолепными кадрами, которые в сотнях копий разлетятся по свету. Возможно, и советское телевидение приобретет одну из них, и «Сейл-90 Амстердам» придет в наши дома.

По мере приближения к порту напряженность движения обрела новый характер. Большие суда замедляли ход перед швартовкой, маневрируя с помощью буксиров. Средние и малые при этом сходились еще теснее, перед тем как разойтись по предназначенным для них гаваням. Из сутолоки мы выбрались, улучив момент и скользнув в канальчик, ведущий к небольшому яхт-клубу. Там простояли около часа и перевели дух. Потом на некоторое время сменили стоянку, пришвартовавшись к английской яхте, вставшей лагом к спасателю. Тут же одна за другой стали подходить и швартоваться другие. За какие-то минуты ряд корпусов вырос до семи единиц.

На отведенное место стоянки в старой части торгового порта перешли к вечеру, когда большие суда отпустили свои буксиры. Теперь можно было спокойно наблюдать за ходом праздника, охватившего акваторию и причалы. Через гостевые бассейны с раннего утра до позднего вечера шли и шли суда. Их поток был воистину нескончаемым. Спонтанных визитеров сменяет организованный парад парусных барж со шверцами, несущих цветные паруса на изогнутых гафелях. На палубах барж танцуют под музыку в стиле диксиленд...


Перед гостями демонстрируют рабочую стать и мощь морские, портовые и речные буксиры. Вот появилось медленно перемещающееся древнее сооружение, извергающее пар через трубы... органа, на котором музыкант во фраке исполняет нечто классическое. Вслед за судами, превращенными в фантастические плавучие цветочные клумбы, проплывают катера, декорированные под пивные бочонки. Кто-то из «зеленых» перестроил понтончик в короб мусорщика, заполнил его всяким хламом и, как парус, поднял транспарант, призывающий быть людьми, не мусорить ни на воде, ни на берегу.

Приверженность голландцев к порядку и чистоте общеизвестна. Мы не видели ни одного судна, экипаж которого можно было бы пристыдить за неаккуратность. Яхту, рыбацкий бот, буксир — что угодно изучай с пристрастием, во всем найдешь ухоженность, за всем увидишь похвальное радение в поддержании морского вида.

Будучи еще во французском порту Бордо, «Флора» после перехода из Испании встала лагом к голландской яхте «Тинеке». Ее капитан, наш старый знакомый, Вилем Туинстра попросил помочь отремонтировать рассохшийся штурвал — стояла страшная жара. Работу мы сделали быстро, но от приглашения на обед по-голландски отказались ради банального французского душа. Теперь же в Амстердаме Вилем сообщил, что приготовил для нас сюрприз. Заинтригованные, мы в один из вечеров следом за «Тинеке» направились в местный яхт-клуб «Твелегия», где у Вилема много друзей. В клубе экипаж ждал теплый прием. Мы жарили мясо на грилях под открытым небом, запивали жаркое непременным для вечеринок пивом. Поскольку все в экипаже в достаточной степени владели английским, нам легко было общаться с хозяевами. То, что мы из России, их и удивляло, и радовало. Ведь русские в «Твелегии» еще никогда не швартовались. Привнесенный появлением яхты из Ленинграда элемент новизны оживил клубную жизнь. Ну, а нам все было интересно. И то, что владелец клуба — его единственный администратор и штатный работник, и то, что частные яхты под вымпелом «Твелегии» постоянно ходят по всем морям и океанам и фактически не собираются вместе одновременно. Именно поэтому клуб не нуждается в большой гавани, хотя флот его насчитывает десятки судов. Содержится он на членские взносы и отдельную плату за услуги. К клубу примыкает просторная марина, где ремонтируют всевозможные маломерные суда и двигатели. Надо ли говорить, что соседство это весьма удобно для судовладельцев. Отлаженный технический сервис снимает львиную долю забот по содержанию яхт. Постоянными клиентами ремонтников являются, в частности, владельцы чартерных яхт, занятых на обслуживании туристов из Германии. В соседней стране много желающих путешествовать на мореходных и комфортабельных парусных крейсерах, несущих синий вымпел клуба. Отличное состояние яхт, мастерство голландских капитанов щепетильными немцами ценится высоко, и за удовольствие от круизных плаваний они платят по высоким расценкам.


Среди собеседников встретились яхтсмены, побывавшие в Ленинграде. О посещении города на Неве у них остались яркие впечатления. В то же время голландцы мягко дали понять, что наш клубный сервис оставляет желать лучшего, да и плата за стоянку с иностранцев кое-где взимается непропорционально высокая. Такой отзыв — не только повод для размышления. Нам еще тянуться и тянуться до уровня европейского яхтенного сервиса. Ну, а начинать коммерцию с рвачества — не лучший путь к обогащению. Антирекламы на тех же невских берегах и без того предостаточно. Цивилизованными бы предпринимателями стать. Ради этого стоит трудиться, всеми силами избавляясь от доморощенной серости, коммерческой несостоятельности!

На этом вечере в нас укрепилась мысль о плавании внутренними фарватерами северной Голландии. Местные яхтсмены никак не могли понять сомнений русских по поводу права прохода внутренними водными путями. Как выяснилось, для этого не требовалось какого-то особого разрешения. Новые друзья подробно объяснили, как и в какое время проходить разводные мосты и шлюзы, какие фарватеры выбирать в зависимости от погоды. Доброе участие приняла в подготовке перехода и STAN. Мы получили карты, таблицы приливов, справочник о работе станций, передающих прогнозы погоды. До отхода экипажу помогал готовиться в путь член команды «Тинеке» Ханс Холлан-дер. Фамилия этого славного парня переводится, кстати, как Голландец, что за границей часто ставит в тупик иных чиновников, призванных спрашивать у человека фамилию, подданство, национальную принадлежность. На такие вопросы Ханс всегда отвечает односложно: Холландер. И нередко попадает в анекдотичную ситуацию, почти как Авас — герой известной миниатюры. Собранный, обязательный, приветливый Ханс как бы воплощал в себе лучшие черты своих земляков. Он провожал яхту по берегу на автомобиле до шлюза, ведущего во внутренний залив Эйсселмер. Через залив с его дамбами и шлюзами мы благополучно добрались до Фрисландии и у острова Тексел вышли в Северное море. А там и до Киля было рукой подать. Внутренний путь, правда, почти не сократил дорогу к дому по времени и расстоянию, но избавил от необходимости по плохой погоде, стоявшей в те дни, лавировать на крутой североморской волне. К тому же мы имели возможность любоваться видами страны, ревностно обустраиваемой и оберегаемой ее трудолюбивым, мудрым народом. Но я отвлекся от «Сейл-90 Амстердам».

Если парад прибытия сравнить с приливом, а прощальный парад с отливом, то пятидневку праздника парусов следовало бы назвать периодом полной воды. Тысячи судов у причалов, людское море на набережных, улицах и площадях преобразили старый порт, заставили его жить такой интенсивной жизнью, что порой казалось: Амстердаму не сдюжить всей этой невообразимой суматохи. Но «дамбы» устояли перед напором стихии праздника. Да и была ли она стихией? Муниципальные службы работали отменно. Свое место знал каждый полицейский, регулирующий движение и порядок, каждый мусорщик, призванный за ночь убрать с тротуаров горы того, что содержало в себе сувениры, снедь, сладости, напитки и мороженое. Торговля, казалось, выставила все, на что способны изобретательные фирмы, дорожащие авторитетом, цеховыми традициями. Без покупок не оставались ни мальчишки, в карманах которых бренчала мелочь, ни взрослые, готовые отдать за привлекательную вещь крупные купюры. А коммерцией, как известно, богатеет город, страна, народ. Потому-то и старался Амстердам привлечь гостей, щедро угостить, разместить их с удобствами, распахнуть перед ними двери музеев и выставок. О массовых зрелищах город тоже позаботился. И часто в центре их оказывались сами гости. Они усаживались за весла длиннущих пирог, чтобы в ритме, задаваемом там-тамом, грести на дистанции, как это делается где-то в лагунах заморских стран, вели в гонку «Драконы», объединялись в команды для перетягивания каната, игры в футбол. Программы на каждый день представляли экипажам возможность состязаться на теннисных кортах, за шахматными досками. Можно было отправиться автобусом на экскурсию по ювелирной фабрике, с катера, плывущего по каналам, любоваться старым городом.

Фрагментом зрелищ стал запуск сотен воздушных шаров. Из них на причале была собрана огромная фигура Нептуна, «растаявшая» по команде «скульптора». Говорили, что палитра фейерверка программировалась на компьютере. Для детей фейерверк — нечто сказочное. Для взрослых — это воспоминание о радостях детства.

А мы способны на подобное? Положительно ответить на такой вопрос сегодня решатся разве что неистребимые оптимисты. Пессимисты же застонут: — Нам бы их заботы! Но мечтать полезно. Да и в парусных центрах Западной Европы растет надежда однажды «прорубить окно» в балтийские порты Европы Восточной. На 1992 год намечается, к примеру, замкнуть Международный морской фестиваль на Таллинн, а в 1996 — на Ленинград. Вот тогда-то, если мы примем «все флаги в гости», и сослужит нам добрую службу тот же «Сейл-90 Амстердам». Он сродни всем интернациональным парусным фестивалям. Даже справочные материалы программы, инструкции «Сейл-90» стоит сохранить, чтобы по аналогии составлять собственные: лаконично, толково, без лишних затрат на бумагу, дорогую полиграфию.

Предприимчивые англичане, направляющие парусные армады не только в европейские порты, но и в США, Канаду, Австралию, пока только по открыткам изучают устье Невы и прикидывают, как бы смотрелся флот на рейде перед Зимним дворцом и Университетской набережной. Мы же уверены, что смотрелся бы он здесь прекрасно. Вот только поддержат ли намерение англичан мечтающие о притоке валюты творцы зоны свободного предпринимательства? Если да, если мы отважимся последовать примеру Амстердама, то самый мирный интернациональный флот еще в этом веке войдет в Неву.