Плавание, которое начал в этот день — 27 сентября 1983 г. — пожилой голландский яхтсмен Эйлко Касемир (на первом этапе его сопровождал новозеландец Дик Ноннекес), действительно, обещало быть неординарным. Во всяком случае, представлялось настолько сложным, что в успех его верили далеко не все из провожавших. Речь шла о первом в мире кругосветном плавании на моторном судне длиной менее 15 м — в данном случае это был катер длиной 11,9 м.
Однако капитан катера в успехе был уверен. Перед стартом он объявил, что график плавания рассчитан на 200 суток, и даже назвал дату и время своего возвращения в Плимут. Выходило, что средняя скорость должна быть не менее 6 узлов. Выдержит ли столь длительную нагрузку двигатель! Да выдержит ли сам 62-летний Эйлко Касемир?1
Может показаться, что совершить подобное плавание на катере — под мотором — проще, чем на яхте под парусами. Настоящие же моряки знают, что это не так. Достаточно хотя бы того, что лишенный балластного фальшкиля катер ведет себя на волне иначе — совсем не так, как крейсерская яхта. Риск опрокидывания — гораздо больше, качка переносится намного тяжелее. Потеря гребного винта или случайная остановка двигателя, вполне возможная из-за любой мелкой неисправности, означает, что катер лишается хода и управляемости, становится игрушкой во власти стихии.
Собстаенно, идея этого плавания и возникла у Касемира потому, что в журнале «Моторбот энд яхтинг» он прочитал статью, в которой утверждалось: кругосветный вояж на катере — депо безнадежное. Попытки, как выяснил Касемир, были, но все они закончились неудачей (и довольно быстро), главным образом, из-за технических неполадок, чаще всего — пустяковых. Отсюда следовал единственно правильный вывод: необходима самая тщательная подготовка, надеяться на благоприятное стечение обстоятельств нельзя.
Касемир считал, что возможности современной техники позволяют свести риск к минимуму, но при одном условии: катер должен быть спроектирован специально — с расчетом на дальние переходы открытым морем. Важна не высокая скорость, а надежность. Никакого глиссирования, никакого «протыкания» волны! Нужен водоизмещающий мореходный катер, спокойно всходящий на волну. Он должен быть самовосстанавливающимся, т. е. автоматически спрямляющимся — встающим на ровный киль при опрокидывании. На нем должны быть балластные цистерны, играющие роль успокоителей качки. Экономичный и надежный дизель должен уверенно поддерживать скорость порядка 7—8 узлов. На случай выхода его из строя необходим вспомогательный подвесной мотор. А при попутном ветре понадобятся паруса Кстати сказать, давление ветра на парус также будет уменьшать размахи качки. Той же цели будет служить и буксируемое устройство флиппер-стоппер, наподобие паравана...
После долгого обсуждения вопроса о том, каким должен быть катер «Байлджайя-II», конструктор Дик Коопменс взялся за разработку проекта и сумел воплотить в нем высший уровень мирового катеростроения.
Когда катер уже был готов к спуску на воду, выяснилось, что вся затея под угрозой: будущая экспедиция неожиданно осталась без запланированной финансовой помощи извне. Но Эйпко Касемира уже ничто остановить не могло. Зная, что на всем протяжении глобального маршрута он может рассчитывать только на самого себя и на свои скромные сбережения (в недавнем прошлом он был владельцем отеля|, упрямый яхтсмен все-таки вышел в море из Харлингена — небольшого порта на севере Голландии, а тремя днями позже, точно в назначенный день и час, стартовал из Плимута.
Ночью появилась океанская зыбь, барометр стал падать. Свежий ветер задул с юга. Пришлось идти носом к волне, отчего килевая качка стала более ощутимой и гораздо менее приятной. Большую часть этого первого перехода до Канарских островов погода была довольно плохой. «Тем лучше будет потом»..., — успокаивал себя Эйлко. Довольно быстро жизнь на борту катера вошла в привычную колею. Установилось и расписание вахт: ночью — по 4 часа, днем — по желанию и по обстановке...
Легче стало только южнее 40 с. ш. Двигаясь примерно в 150 милях от берега, путешественники, не-смотря на встречный ветер и волну, спокойно проходили за сутки около 160 миль, т. е. выдерживали заданную скорость. Дизель работал бесперебойно, никаких сюрпризов с его стороны пока не было.
Во время первой стоянки в Лас-Пальмасе погода была еще хуже, чем при выходе в море. В бухте смолилось множество яхт, все ждали, пока стихнет ^5-узлоаый сирокко, превративший эту обычно тихую гавань в довольно-таки неспокойное место. Мелкий песок из африканских пустынь проникал всюду. Сидя на террасе местного яхт-клуба, Эйлко размышлял: первые 1985 миль катер прошел за 298 часов, средняя скорость составила 6,66 уз. Совсем неплохо: получилось опережение сроков на 1,5 суток.
Вынужденный отдых в Лас Пальмасе можно было только приветствовать, лишь бы он не затянулся дольше, чем позволял график! Консульство организовало экскурсию по острову. Затем в цистерны «Байлджайи» запили новые 1200 л дизельного топлива Этого было более чем достаточно, чтобы пересечь океан и дойти до следующего пункта бункеровки — о-ва Кюрасао.
Утром 11 октября Касемир распрощался с Диком и отдал швартовы. Теперь целых три месяца предстояло плыть одному, но это его отнюдь не обескураживало — уже довелось немало ходить в одиночку под парусами. Он уверенно проложил курс на пропив между о-вами Сент-Люсия и Мартиника. Более северным путем Эйлко идти не хотел, опасаясь попасть в зону устойчивых западных ветров, которые неприятны не только для парусников.
Распорядок дня был прост и ясен: в 8.00, 16.00 и 24.00 — наполнение расходной топливной цистерны, контроль машины и подшипников гребного вала, общая проверка порядка а отсеках, а полдень — определение места. Весь день был занят, так что время летело незаметно.
Просторная ходовая рубка стала основным местом пребывания «экипажа». Спал Эйлко урывками, закрепив штурвал и отнюдь не выключая дизель. Риск, что на катер в океане наткнется какое-либо судно, был одинаково малым в обоих случаях — и на ходу, и без хода. При появлении же а зоне действия радиолокатора любого объекта немедленно срабатывал сигнал тревоги — «будильник».
Однажды, когда дул легкий попутный ветер, Касемир решил испытать свое парусное вооружение. Хотя ветер был слишком слаб, чтобы добавить 12-тониому катеру хода, все же в тот день парус пригодился: когда двигатель пришлось остановить для первого профилактического ремонта, катер продолжал идти со скоростью 2—3 уз.
Все шло на удивление хорошо. Через 16 суток после выхода из Лас-Пальмаса катер оказался в пр. Сент-Люсия. Если в океане Касемир не встретил ни одного судна, здесь движение было более чем оживленным, катер чуть было не столкнулся с огромным судном, которое совершенно неожиданно сбавило ход.
Утром 30 октября «Байлджайя-11» уже входила в Сент-Аннабаи — самую большую, глубокую и хорошо защищенную естественную гавань Карибского моря. 3325 миль были пройдены ровно за 19 суток, средний расход топлива составил 4,38 л/час. Члены здешнего яхт-клуба приветствовали путешественника довольно своеобразно: «Эйлко, ты прибыл на два дня раньше срока, но тем не менее — добро пожаловать!»
За неделю стоянки практически бесплатно сделали тщательную «профилактику»: сменили фильтры, проверили все болтовые соединения, обтянули хомутики на шлангах... 6 ноября Касемир снова отправился в путь, взяв курс на о-в Аруба. Переход предстоял короткий — какие-то 10 часов, но на этот раз на сердце было неспокойно: колумбийские пираты могли заинтересоваться его мореходным новым катером как удобным транспортным средством для перевозки наркотиков.
Все обошлось. К вечеру «Байлджайя» уже стояла у входа в Панамский канал. И стояла целых три дня, прежде чем после долгих хождений по различным конторам Эйлко удалось оформить все необходимые для прохода каналом бумаги. На борту появился лоцман Том и четверо матросов — по одному на каждый кнехт- В их задачу входила швартовка к стенкам шлюза, а по мере подъема воды — вытравливание троса. Все это требовало немалой сноровки и проворства, поэтому слышанные ранее заверения в том, что даже ребенок справляется с тросами при проходе канала, показались Эйлко не имеющими никаких оснований.
Как бы то ни было, катер оказался в Панамском заливе и, повернув на северо-запад, взял курс на Акапулько. Погода была очень неустойчивой, часто обрушивались сильные ливни, с просторов Тихого океана накатывалась неожиданно крутая волна. В районе залива Теуантепек, известного тем, что в этом месте перешеек между океанами имеет наименьшую ширину, налетели свирепые ветры из Мексиканского залива, достигающие временами 8 баллов. Это вызвало волнение, неприятное даже для больших судов. Было очень душно и влажно. Эйлко, вконец уставший, сидел на палубе и равнодушно наблюдал за дельфинами. Их здесь собралось столько, что, казалось, идет дельфиний марш протеста против загрязнения моря или чего-то в том же рода...
В ночь на 22 ноября берег Мексики стал опасно близок, Эйлко снизил скорость до 4 уз. Местные рыбаки, то и дело оказывавшиеся на курсе у идущего под «автопилотом» катера, так и не дали ему сомкнуть глаз, поэтому он использовал время для смены масла в двигателе и выполнил еще кое-какие необходимые работы.
В Акапулько Касемир, наконец-то, ночевал на берегу — в отеле с хрустящими простынями и ванной, в которой можно вытянуться во весь рост. Отставание от графика, вызванное бюрократами из зоны канала, было ликвидировано. Спокойно сделав все необходимые закупки и запасшись топливом, путешественник точно по плану 27 ноября вышел в океан.
Первая неделя пути ка Гавайи напоминала соревнования по водному слалому на порожистой реке. Дул устойчивый сильный норд. Огромные волны швыряли оранжево-белый катер из стороны в сторону, мощные гребни перекатывались по палубе так, что все люки пришлось задраить наглухо. 1 декабря «Байлджайя» миновала островок Сокорро из группы Ревилья-Хихедо. Эйлко поговорил по радиотелефону со смотрителем маяка, чему тот обрадовался чрезвычайно: возможность поболтать с кем-нибудь представляется ему нечасто, здешние воды можно смело назвать пустынными.
В течение нескольких последующих дней путешественнику приходилось нелегко. Теперь уже западный ветер дул со скоростью 35 уз, то и депо налетали штормовые заряды. Но — всему приходит конец, и вот он уже плывет вдоль знаменитого пляжа Вайкики, наслаждаясь райскими береговыми пейзажами.
Уходящий 1983-й год Эйлко проводил не 31, а 30 декабря, поскольку именно в этот день пересек линию перемены дат. Утром смельчак пожелал по радио всем, кто мог его услышать, счастливого Нового года.
В полдень 4 января он записал в судовом журнале: «Половина путешествия закончена: пройдено 12 960 миль за 1841 час работы двигателя, средняя скорость великолепна — 7,04 уз».
В лоции Гуама написано: «Вход в бухту узкий и сложный; тому, кто с ним не знаком, следует входить только в дневное время и при благоприятных условиях».
Утром 12 января условия были на редкость благоприятными. «Байлджайя-II» медленно приблизилась к входу в бухту, который, действительно, оказался очень узким. За волноломом вода была спокойной. Касемир шел, убавив скорость и держась середины канала. И только он подумал, что все кончилось хорошо и теперь уже можно сделать несколько снимков на память, как услышал зловещий скрежет — катер сел на коралловый риф...
Следующая стоянка планировалась на о-ве Сулавеси. Маршрут проходил вблизи южных Филиппин, что внушало Эйлко определенные опасения, поскольку тамошние пираты известны всему миру еще больше колумбийских. Но и здесь пираты не обратили на катер с одним-единственным членом экипажа никакого внимания. Эйлко без приключений пересек Филиппинское море. В Манадо первым на борту катера появился давний приятель и земляк Касемира — Кесс. Он держал в руках увесистую пачку документов, разрешающих плавание в индонезийских водах. Обычно, чтобы оформить эти бумаги, требуется не менее года, но Кесс умудрился провернуть депо за какие-то семь месяцев! Дальше пошли вдвоем.
Со стоянкой в Манадо не повезло. На город обрушился барат — сильнейший западный шквал с невероятным ливнем. Пришлось уйти в море — теперь это было море Сулавеси — на день раньше, чем намечалось. Взяли курс на Джакарту. Погода стояла скверная, однако по-настоящему затрудняло плавание не это, а множество топляков — стволов бамбука к прочих деревьев. Избегать встреч, особенно ночью, было далеко не просто, катер неоднократно натыкался на бревна. Еще неприятнее были клубки изорванных рыболовных снастей, плававшие на небольшой глубине. Однажды довелось познакомиться и с ними. Двигатель внезапно остановился: явно что-то намоталось на гребной винт. Пришлось надевать гидрокостюм, лезть в воду. Через некоторое время Эйлко был вынужден подняться на катер ни с чем — из-за большой волны работать быпо неудобно. По счастью, и такой вариант был предусмотрен конструктором. Эйлко и Кесс вытащили все из ахтерпика, сняли крыш-КУ кормового колодца и стали резать трос изнутри катера. Наконец, после долгих мучений, удалось Разрубить самый толстый трос, клубок рассыпался, винт был освобожден. Плавание по неспокойному Яванскому морю продолжалось.
В Джакарте их ждали: на пристани собралась толпа с транспарантами: «Добро пожаловать! Браво, Эйлко!» Как выяснилось, встречу организовали друзья-голландцы. Больше того, путешественников ждали оформленные документы, а также слип, чтобы освежить противообрастающее покрытие днища.
Неделя пролетела в делах и хлопотах, и 10 февраля «Байлджайя-II» уже вошла в воды следующего, третьего на пути. Индийского океана. В течение нескольких дней не встретилось ни одного судна, пока они не оказались в районе Шри-Ланки. Здесь, на перекрестке мировых торговых путей, судоходство вновь резко оживилось. Иногда на экране радара можно было видеть одновременно по пять-шесть судов. В 7 утра 22 февраля показался Коломбо.
Касемир действовал по всем правилам — принял лоцмана, который и ввел катер в бухту. Однако во время маневров уже при швартовке в гавани яхт-клуба двигатель вдруг остановился, катер врезался в бетонную стенку. Так начались три самых ужасных и утомительных дня за все путешествие. Эйлко совершенно потерял голову, запутавшись в замысловатых заявках на ремонт и обычных береговых формальностях. Кроме того, закупать все необходимое ему пришлось, как и капитанам больших судов, через специальное агентство — таковы были строгие местные правила. В результате Эйлко обзавелся стойкой головной болью и растратил впустую довольно значительную сумму денег. В Коломбо Кесс сразу же сошел на берег и быть помощником уже не смог. Перед самым выходом в море его место занял другой приятель капитана — Бернард, но и он не сразу включился в работу, поскольку первые несколько ночей никак не мог привыкнуть и резкой качке катера и чувствовал себя больным.
Здесь, в Аравийском море, произошла редкая и потому особенно запомнившаяся встреча — сошлись два судна под голландским флагом: «Байлджайя-II» и гигантский контейнеровоз «Недлойд Дельфт. Гигант 22-узловым ходом совершил вокруг катера круг почета, сопровождая это мощными гудками, а его капитан послал телекс семье Эйлко в Голландию.
В южной части Красного моря дул такой сильный встречный ветер, что экипажу пришлось... одеваться потеплее. Утром 17 марта зашли в Суэц, где пополнили запасы и приняли на борт следующего напарника на смену Бернарду — его звали Клаас. На другой день лоцман повел судно по каналу на север, к Порт-Суэцу.
22 марта Эйлко и Клаас, с трудом оформив в египетских офисах все нужные документы, вышли в море, но, едва катер отвалил от стенки, показался серый полицейский катер. Поскольку все бумаги были в порядке, Эйлко решил, что останавливаться необязательно, и дал полный ход — более 8 узлов! Неизвестно, чем кончился бы этот «пограничный инцидент — с серого катера что-то сердито кричали и непрерывно сигналили сиреной, но у них вышел из строя двигатель. «Байлджайя» спокойно скрылась в просторах Средиземного моря. Впрочем, спокойного во время этого перехода оказалось мало. На второй день забарахлил авторулевой.
Однажды вечером, когда Клаас стоял на руле, спящему Эйлко пришлось проснуться от мощного удара. Катер сорвался с гребня довольно высокой крутой волны и, пролетев метра три, приводнился. Все задрожало, вода потоком хлынула поверх рубки, но ни одна капля не проникла внутрь сквозь задраенные люки. Эйлио еще раз похвалил свое судно и его строителей. Сварной корпус из легкого сплава выдержал все испытания.
Следующая стоянка была в Гибралтаре — там снова чинили тот же авторулевой. Поскольку по радио передали предупреждение, что в Бискайском заливе ветер очень силен, пришлось пережидать шторм в маленькой рыбачьей гавани, надеясь, что непредвиденная стоянка не окажется слишком длительной и не выбьет путешественников из графика. Море успокоилось вовремя.
13 апреля катер обогнул Эддистонский маяк. Кругосветное плавание заняло 198 суток, 23 часа и 30 минут и завершилось даже раньше срока — ждать не было сил! Когда «Байлджайя-II» подходила и Плимуту, Эйлко Касемир чувствовал себя совершенно уставшим и опустошенным, но стоило ему увидеть на пирса Эллен и Ханни — жену и дочь, это чувство уступило место безграничному счастью от сознания того, что он достиг желанной цели.
Специалистов буквально потрясло, что дизель оказался в превосходном состоянии. Эйлко имел все основания заявить, что теперь уверен в своей технике целиком и полностью,— настолько, что в следующее кругосветное плавание пойдет вместе со всей семьей. А вообще-то расписание дальних рейсов «сверхмореходного» катера «Байлджайя-II» составлено у него вплоть до конца 1988 года...
Примечания
1. Как моряк-любитель он получил известность, главным образом, благодаря тому, что голландский журнал «Ватер кампиоен» из номера в номер печатал рисованные художником Страатеном репортажи о кругосветном плавании его (вокруг мыса Горн) на яхте «Байлджайя». Отсюда, кстати сказать, и название катера — «Байлджайя-II».