Баренцево море, апрель, 1942 год. Подводная лодка «Щ-421» под командой капитана 3 ранга Ф. А. Видяева потопила в районе мыса Нордкап фашистский транспорт с военным грузом. На подлодке шел и командир дивизиона, прославленный подводник капитан 1 ранга И. А. Колышкин.
После успешной атаки «Щ-421» взяла курс на север, чтобы выйти за пределы видимости с вражеских постов наблюдения, всплыть и произвести зарядку аккумуляторной батареи. Вдруг корпус потряс сильный взрыв, и в кормовой отсек стала с шумом поступать вода. Немедленно продули балласт и всплыли. Было ясно, что лодка задела кормой мину заграждения. Взрывом оказались выведенными из строя оба винта, радиостанция, гирокомпас и другие механизмы. С трудом удалось заделать пробоину. К счастью, шел снег, плохая видимость исключала опасность обнаружения. Но снег в любую минуту мог прекратиться. К тому же штурман, старший лейтенант Маринкин доложил, что лодку со скоростью полтора узла сносит течением к берегу. Это означало, что через два-три часа немцы неминуемо ее заметят и вышлют самолеты и сторожевые катера. Ни погрузиться, ни передвигаться по поверхности подлодка не могла. И тут Колышкину и Видяеву, опытным морякам, пришла одна и та же мысль — нужен парус! Вызвали боцмана и матросов, объяснили задачу. Из полотнищ брезента пошили парус и подняли его на рейке на перископе. Позднее Герой Советского Союза контр-адмирал И. А. Колышкин писал «Перископ и парус! Совершенная оптическая система, прибор XX века выполнял роль мачты для судового движителя, известного с древнейших времен».
Вот парус забрал ветер, и лодка начала медленно удаляться от берега. К великой радости штурмана «щелкнула» стрелка лага. Маринкин определил скорость — не менее трех узлов. Через несколько часов «Щ-421» отошла на безопасное расстояние.
Вскоре радисту удалось исправить передатчик и сообщить о случившемся в штаб. На следующее утро весь экипаж приняла на борт подводная лодка «К-22». «Щ-421» пришлось затопить — в воздухе показались самолеты врага.
Будучи командующим Беломорской военной флотилией, я в начале октября 1944 года прилетел на о. Диксон, где встретился с матросами с тральщика «ТЩ-120», в спасении которых сыграл решающую роль опять-таки парус.
В конце сентября в Карском море с востока в порт Диксон шел конвой. Сильный северо-восточный ветер развел большую волну, но над морем висел туман. Немецкие подводные лодки не раз заходили для атаки, но корабли охранения каждый раз отгоняли их.
В районе о. Кравкова тральщик охранения «ТЩ-120» обнаружил фашистскую подводную лодку. Он немедленно атаковал ее глубинными бомбами, но, видимо, неудачно, так как вскоре был атакован сам. Немцы применяли тогда гидроакустические электроторпеды, поэтому с тральщика не видели ни перископов, ни пенного следа.
Торпеда взорвалась под кормой корабля. Оба винта и руль были сорваны, погас свет, тральщик потерял ход и беспомощно закачался на волнах.
Командир корабля капитан-лейтенант Д. А. Лысов только четыре года тому назад окончил училище, но уже имел боевой опыт и был награжден двумя орденами. Ожидая повторных атак вражеской подлодки, Лысов решил немедленно снять с корабля большинство команды. С собой он оставил только тех, кто был нужен для поддержания корабля на плаву. Вскоре от тральщика отвалил парусно-моторный катер, в котором разместились 26 человек под командой штурмана, старшего лейтенанта В. А. Дементьева. Спущен был и спасательный понтон, принявший 20 человек под командой старшины I статьи А. К. Дороненко. Лысов передал Дементьеву всю секретную документацию, документы корабля, партийный билет, попрощался и приказал немедленно отходить. Ветер к этому времени еще больше засвежел, зарядили частые снежные шквалы. На большой волне катер и понтон отходили медленно, с трудом. Вдруг моряки услышали взрыв и увидели, как родной корабль переломился и быстро исчез в морской пучине. Никто не плавал на поверхности моря, все матросы и офицеры, оставшиеся на борту, погибли.
Штормовая волна и ветер разлучили спасавшихся, каждый пошел своим путем. Вскоре остановился залитый водой двигатель катера. Дементьев, научившийся управлять парусами еще в курсантские годы, приказал поставить грот, и катер снова стал слушаться руля.
Шли на фордевинд и в бакштаг. Командир уверенно управлял парусом, хотя большие волны нет-нет да и вкатывались в кокпит с кормы. Команда беспрерывно откачивала воду, в ход пошли даже бескозырки.
Так прошел день. Чтобы согреться, поочередно садились на весла, помогая парусу. Старший лейтенант подбадривал команду, уверяя, что земля близко, вот-вот появится. И действительно, к концу вторых суток моряки увидели скалистый остров. Дементьев приказал убрать парус и подходить под веслами. Высадиться оказалось нелегко. Один краснофлотец раньше времени спрыгнул со шлюпки, и его тотчас же разбило о скалу.
Остров Подкова, к которому подошел катер, расположен на расстоянии 30 с лишним километров от материка. Вскоре моряки наткнулись на избушку зверобоев. Отдохнув, Дементьев решил оставить на острове ослабевших и больных, а сам с одиннадцатью матросами снова вышел под парусами в море и наутро достиг мыса Выходной в Пясинском заливе.
В значительно более тяжелом положении оказались двадцать краснофлотцев на понтоне, который был перегружен и поминутно заливался водой. Понтон не слушался руля, его бросало в стороны, грести было очень тяжело. Дороненко приказал связать весла, сделать из них мачту, а из связанных шинелей — парус. Понтон сразу пошел по намеченному курсу.
Шторм не стихал, моряки сидели по пояс в воде. Землю увидели лишь на третьи сутки — совершенно пустынный островок Скотт-Гансен. Правильно рассудив, что в такую погоду их на этом острове никто не найдет, Дороненко решил отобрать из экипажа наиболее выносливых и идти на понтоне дальше, к материку.
С рассветом вновь подняли «паруса» и вышли в море. И еще двое суток несло понтон по ветру, ибо другим курсом он идти не мог. Только 1 октября подошли моряки к полуострову Медведева. Неподалеку от места высадки оказалась наша батарея. Радист передел сообщение на Диксон, оттуда выслали самолеты и корабли, и 6 октября все моряки были доставлены в порт.