Первые плавания на самодельной яхте из шлюпки «Самба»

Летом 1989 г. наша яхта, оборудованная из старой спасательной шлюпки, была готова к спуску на воду. Многое еще только предстояло сделать, но желание увидеть свое создание на плаву пересиливало все другие доводы — нас уже звали голубые просторы.

И вот 15 июля кран поднял нашу красавицу в воздух, она зависла над водой. Крестная мать не подвела — бутылка с шампанским разлетелась зелеными осколками на фоне белой пены, окропившей киль, яхта получила имя «Самба».

Капитан первым делом нырнул в трюм. Трудно описать чувства, охватившие его при виде обильно поступающей внутрь воды. Текли килевые болты и притом текли здорово, так что «Самбу» срочно подняли на берег.

Все были очень огорчены таким поворотом событий, но рук не опустили. Уже на следующий день, отдали гайки килевых болтов, под корпус подвели мощные домкраты, киль буквально оторвали от него. В образовавшуюся щель ввели большое количество герметика, после чего болты вновь затянули. Через неделю после первого последовал второй спуск. Прошел он тихо, по-рабочему. Однако обнаружилась еще пара мест, сочащихся водой. Вновь пришлось поднять «Самбу» и снова устранять дефекты. И только 26 июля, после третьего, уж и вовсе не торжественного спуска «Самба» осталась на невской воде.

Оказалось, что она требует небольшого дифферента на корму, иначе винт находится у самой поверхности воды. В связи с этим в ахтерпик и под кокпит пришлось уложить 240 кг металлических чушек.

Наше нетерпение — желание поскорее уйти в первое плавание — было так велико, что ходовые испытания мы ограничили минимумом — лишь чуть прошли по Средней Невке под мотором. И начали спешно загружать яхту всем необходимым. Заплетались последние огоны, перекраивались паруса, а в трюмы уже укладывались консервы, палатка, печь и многое-многое другое.


Один хороший знакомый любит вспоминать, как в свой первый поход на только что построенном катере он ушел, обойдя в качестве испытания Елагин остров. Мы, уйдя «в море» 1 августа, не успели сделать и этого. Вверх по Неве нас и еще одну яхту нашего клуба — «Яну-II» — поднял буксир, так что утро мы встречали уже в Петрокрепости. Целый день ушел на вооружение «Самбы» и подготовку к дальнейшему пути.

На следующий день несмотря на сильный (порывами до 14 м/с) восточный ветер решаем выходить в Ладогу. Как на грех, двигатель закапризничал. Две попытки преодолеть сильное течение и противный ветер только под парусами ни к чему не привели. У бизани оказался тонковат ликтрос: при порывах ветра его вырывало из ликпаза мачты. Выяснилось, что поворот оверштаг под штормовым гротом не получается, так как наш «длинный» киль требует при повороте разнесенных на обе мачты парусов.

Стоять в Петрокрепости дольше мы уже не могли и потому, как только удалось починить мотор, пошли Новоладожским каналом, шутя по пути, что, видно, нам все суждено делать с третьего раза. По дороге работали, не покладая рук, устраняя выявленные недоделки...

Погода, похоже, улучшалась. Поэтому вечером мы рискнули выйти из Кабоны в Ладогу. «Самба» неплохо шла под всеми парусами, за кормой весело бежал тузик. Шли в бакштаг, яхта устойчиво лежала на курсе, можно было надолго оставлять румпель. Все были очень довольны.

Прошли Зеленцы, Кареджи. Стемнело. Ветер начал усиливаться. Сперва убрали кливер, немного погодя пришлось менять грот на штормовой. К полуночи из всех парусов остался только этот парус. Тузик уже не бежал, а скакал по волнам, как необъезженный жеребец. Два раза отрывался — перетирало конец. В темноте мы совершали маневр «Человек за бортом» и, к удовольствию капитана, успешно отлавливали тузик.

Ночь, вокруг вздымаются волны, ветер свистит в снастях, хлещет дождь. Экипаж «Самбы» состоял в тот момент из трех человек. Это были капитан, старший механик и недавняя крестная мать, ныне выполняющая сложные обязанности матроса, боцмана и кока. Организм старшего механика потребовал адаптации к морским условиям. К сожалению, этот тяжелый период его жизни совпал с обрушившимся на наши головы штормом, поэтому вахты пришлось нести капитану и боцману без подмены...

Долгой показалась эта тяжелая ночь. Наконец наступил рассвет, только и он не обещал ничего хорошего. Солнце всходило огромным красным шаром, который, оторвавшись от горизонта, еще долго позволял рассматривать себя. Видимость ухудшала появившаяся дымка, никаких ориентиров вокруг не было. Меж тем лавировать по генеральному курсу становилось все тяжелее, капитан решил уходить по ветру. Эти два часа бешеного хода в бакштаг запомнились. «Самба» легко пропускала под собой огромные волны, обгоняющие нас. Ветер сдувал с гребней пену, вытягивая ее длинными полосами. Смотреть на эту мощь, казалось, перемешавшую всю ладожскую воду до дна, было одновременно и жутко, и радостно.


Мы с тревогой поглядывали под слани, боясь появления течи. Но все было в норме. От восточного буя Суханевской банки пошли на север, а затем, обойдя банку, вновь взяли к берегу. Здесь волна выросла еще больше. Обрушившимся гребнем залило тузик, он перевернулся вверх килем и начал работать как плавучий якорь. Продвижение вперед, и без того малое, совсем замедлилось, а дрейф в сторону берега увеличился. После нескольких неудачных попыток подтянуть тузик к борту и выкачать из него воду мы были вынуждены перерезать конец. Синее днище нашей верной лодочки быстро пропало из виду.

Мы были совершенно измотаны, когда, наконец-то, «Самба» вошла в Коневецкий пролив и стала на якорь под защитой острова. Рядом, на рейде, отстаивалось несколько судов. Еще сутки провели мы здесь, ожидая окончания шторма, приходили в себя, отсыпались. 7 августа пришли в Приозерск. Здесь узнали о гибели на камнях о. Заячий яхты «Полярная звезда». Стало грустно. К тому же, наш экипаж уменьшился — у боцмана кончился отпуск.

Вновь в озеро вышли вечером 9 августа. Весь переход до Свирской губы проходил при слабых ветрах и штилях. Затем начался подъем вверх по Свири — естественно под мотором.

16 августа, вдоволь налюбовавшись живописными берегами, мы наконец увидели Вознесенье. Почти всю реку прошли своим ходом, и лишь последние 60 км — в компании с шумным и веселым экипажем катера, перегоняемого в Москву.

И вот мы на Онежском озере. Переходы делаем небольшие — все хочется посмотреть, не торопясь. Стоим в р. Андоме, отдаем якорь у мыса Муромского и вот вечером 21 появляемся у Бесова Носа. Конечно, мы наслышаны о его знаменитых петроглифах, конечно же нам хочется их увидеть своими глазами.

Ветер южный, около 10 м/с, идет крупная волна. С большим трудом к северо-востоку от мыса находим небольшую бухту, более или менее укрытую от ветра и волн. Осторожно, промеряя глубину, входим в нее и встаем на якорь. Под килем 2,20 м. На резиновой лодке добираемся до отмелого берега, окаймленного высокой песчаной террасой с шумящим на ней лесом. Пока находим петроглифы, а они оказываются в зоне сильного прибоя, к сожалению, уже смеркается. Поднявшись наверх, к маяку, знакомимся с тремя туристами из Ленинграда. Вот уже неделю они живут здесь. Пора выбираться отсюда, но из-за ухудшения погоды моторки местных жителей сюда заходить перестали. От туристов мы узнаем об обычае «кормить» беса, дабы он проявлял благосклонность к мореплавателям. Решаем покормить его на следующий день — возвращаемся усталые на яхту и, потравив якорный конец, ложимся спать, так и не заручившись поддержкой беса.

Яхту качает заходящая в бухту зыбь, сон какой-то неспокойный... И вот около пяти утра вскакиваем, ощутив удар килем о грунт. Вмиг оказываемся на палубе. Яхта стоит на мели носом к берегу метрах в ста от него, вокруг шумят волны, а якорный конец смотрит куда-то в корму.


Попытки развернуть яхту с помощью футштоков ни к чему не приводят. Завоз второго якоря тоже ничего не дает — оба якоря (адмиралтейского типа) в мелком песке не держат. Запускаем мотор. Помощь этих 13 лошадиных сил двум упирающимся человеческим силам тоже ни к чему не приводит. Тем временем вырастающие на глазах волны продолжают толкать нас все ближе и ближе к берегу.

Что же произошло? Ночью, уже под утро, ветер изменил направление на 180°, и наше наспех выбранное укрытие превратилось в западню. Случай классический. Яхту снесло к берегу; коснувшись дна, она развернулась на пятке и села на грунт.

Мы делали все, что было в силах, но стихия оказалась намного сильнее. Ветер зверел, якоря ползли, яхта продолжала двигаться на берег. На перо руля обрушивались огромные массы воды. Лежащий на бизань-вантах румпель не выдержал ударов и с треском сломался.

И вот тут мы объявили эвакуацию. Все ценное быстро паковали в пластмассовые бачки и вываливали за борт. Прибой тут же доставлял их на заливаемый волнами берег, где мы разгружали их и вновь доставляли на яхту. Холодный ветер пронизывал до костей, в воде казалось теплее. Обоих била дрожь — сказывалось и нервное напряжение. Когда все более-менее нужное было на берегу, капитан открыл кингстоны. Вода залила яхту и она легла на левый борт, то и дело вздрагивая от ударов волн.

Поставили палатку, развели костер. Погода между тем совсем осатанела, ветер сбивал с ног. На берегу то там, то здесь, раздавался треск не выдержавших напора ветра деревьев. Одна ель чуть не смяла нашу палатку... Этот кошмар кончился только под утро следующего дня. Яхта оказалась чуть ли не на берегу.

Смешно, но факт: вот тут-то мы идем и кормим беса (лучше поздно...). Из яхты выгружаем топливо, балласт. Откачав из яхты воду, заводим под киль ваги, но вырвать корпус из песка не удается. Решаем идти в Шалу за помощью. Старший механик, взвалив на плечо рюкзак, отправляется вдоль берега на север. Капитан остается у своего корабля и продолжает разгружать его.


И вот, во второй половине дня на горизонте показался небольшой буксир с символическим названием «Сильный». Близко к берегу он подойти не мог, боясь оказаться на мели, поэтому на яхту был заведен очень длинный буксирный конец, составленный из двух якорных канатов «Самбы». Сначала мы заложили его за мачту в районе краспиц: мачта выгнулась дугой, однако вырвать яхту из песчаного плена не удалось. Тогда буксир перезаложили за скобу крепления ватерштага на штевне. Совместными усилиями работающего буксира и двух мокрых с головы до ног членов экипажа «Самбы», орудующих в воде вагами, удалось развернуть яхту носом в озеро. Но как только наш спасатель начал увеличивать обороты, буксирный конец не выдержал. Это повторилось несколько раз.

В конце концов вокруг корпуса завели брагу и за нее заложили мощный трос с «Сильного». Был дан полный ход, и наша яхта, толкая перед собой целый вал песка, наконец-то медленно двинулась вперед. По мере увеличения глубины мачты выпрямлялись, и в конце концов наступил долгожданный момент, когда яхта стала на ровный киль.

Мы на надувнушке бросились вслед, уверенные, что увидим внутри нее фонтаны бьющей из пробоин воды, но, к счастью, в трюме было почти сухо.

С берега перевезли свое имущество на борт спасателя. Постепенно на корме «Сильного» выросла гора наших вещей. Капитан буксира с сомнением смотрел на нее, не веря, что все это умещалось внутри яхты. Знакомимся. Его зовут Василий Иванович Завгородний. Да, ему мы обязаны спасением нашей «Самбы». Вообще нам везет на хороших людей!

В Шале отогреваемся, занимаемся просушкой вещей. За шесть дней приводим в порядок все на борту «Самбы» и 30 августа снова уходим в плавание. Пересекая озеро, идем в Большую Лижемскую губу. Там проводим счастливые полмесяца. Бродим по лесам, берем грибы и ягоды, ловим рыбу.

Однако приходит пора возвращаться. Все хорошо, но беда в том, что у нас не работает мотор. Все попытки специалистов оживить его, увы, не дают положительного результата. По Онеге мы спокойно ходили как 100-процентный парусник, а теперь путь домой — проход по Свири с ее шлюзами — превращается в проблему. И снова нам везет. Мы знакомимся с экипажем «ПТС», идущего в Ленинград, и нас соглашаются взять на буксир.

24 сентября мы благополучно достигаем бонов родного клуба «Нева». Наш первый поход закончен. Впереди — новые!