Отроческие годы будущего императора и основателя флота протекали вдали от московского двора и столичных церемоний. И вел он себя совсем не так, как положено царевичу. "Воинские забавы с потешными и пытливый ум любознательного юноши дали ему совершенно исключительные основы для дальнейшего развития", — так оценивал значение этого времени в жизни Петра один из флотских историков П. И. Белавенец. Он же отметил и момент, с которого начались "забавы корабельные" — интерес к мореплаванию и судостроению: мальчик наткнулся в Оружейной палате на собранные здесь по случаю, казавшимися такими загадочными "корабли малые" — модели парусников.
Можно от метить и другое. Петру было четырнадцать, когда попались на глаза странные для московского обихода вещи — астролябия и циркуль-измеритель. Что это такое, никто не знал. Голландец Франк Тимерман смог рассказать о применении найденных мореходных инструментов, и это еще больше разожгло детское любопытство.
С лета 1686 г. начались увеселительные плавания по Яузе на веслах — на плоскодонном струге и нескольких столь же примитивных лодках. А майским днем 1688 года юный государь, говоря возвышенным слогом историка Устрялова. "вперил вдохновенный взор на полусгнивший бот"; в одном из амбаров льняного двора в Измайлове обнаружил иностранное малое судно, которое "образом и крепостию" сразу же показалось ему "лучше наших". Этому 6-метровому "англицкому" боту, некогда подаренному отцу Петра — Алексею Михайловичу (добавим, бережно сохраняемому и поныне), суждено было стать "дедушкой русского флота". А тогда Франк Тимерман долго пытался на пальцах объяснить, каким образом на атом суденышке можно ходить под парусами не только но ветру, но и против ветра. Именно это юношу "в великое удивление привело и якобы неимоверно", т.е. показалось невероятным. Неудивительно, что уже пристрастившийся к "водяной потехе" Петр захотел посмотреть — как же это можно идти против ветра?
Разыскали голландца Карштена Бранта — старого корабельного плотника и пушкаря, который двадцатью годами раньше участвовал и постройке и единственном походе первого русского корабля "Орел" (см. "КиЯ" №21). Брант, надо думать, с удовольствием занялся делом: починил корпус бота, сделал мачту, гафель и гик, сшил паруса (грот, стаксель и кливер); навесил шверцы. Он же, наконец, и продемонстрировал Петру возможности настоящего морского парусника. Талантливый до любых ремесел ученик быстро оценил всю "прелесть парусных эволюций". Как он в последствии писал, "дело любо стало!"
Однако и на узкой Яузе, и на Просяном пруду места для хождения под парусами оказалось мало, а "охота стала от часу быть более". Вот тогда-то и вспомнили про Переславское, иначе — Плещеево, озеро, где государевы рыбаки издавна ловили рыбу. Сейчас это озеро занимает площадь около 50 км2. однако краеведы утверждают, что в петровские времена оно было и глубже, и намного больше.
Петр отпросился сюда у матери "под образом обещания в Троицкий монастырь", а затем упросил ее и "явно, чтоб там двор и суды делать".
Итак, в августе 1688 г. Петр появился на берегах Переславского озера. Очевидно, оно понравилось. Он поселился в упомянутом монастыре и сразу же началась заготовка корабельного леса. А вскоре вблизи деревни Веськово на берегу реки Трубеж под руководством двух иностранцев — Бранта и Корта — были заложены кили трех первых парусных судов, которые наряду с перевезенным сюда "англицким" ботом и стали затем ядром Потешной флотилии.
Основной рабочей силой были местные рыбаки и плотники, а также с каждым днем все лучше осваивающие дело подростки — солдаты "государева потешного полка". Два слова о том, откуда взялся этот полк. Чтобы сызмальства окружить верными людьми своего сына, которому было тогда всего четыре года, Алексей Михайлович приказал набрать из сверстников царевича отдельное "войско" специально для его игр и забав. Петр и его потешный полк взрослели одновременно. В 1691 г. из этих участников детских "марсовых потех" Петр уже составить ядро своей лейб-гвардии — Преображенский и Семеновский полки, давшие немало видных сподвижников но всех важнейших его делах.
И здесь, на берегу Плещеева озера, поистине незаменимым оказался упоминавшийся выше Франк Федорович Тимермаи — 43-летинй тогда купец-предприниматель, отличавшийся необычайной широтой познаний, веселым нравом и кипучей энергией. Неожиданно для себя он стал играть роль наставника, собравшего ватагу "робяток" из потешного воинства и ставшего обучать их "корабельному плотничанью".
В числе этих "шхинманов" как Тимерман называл учеников, были и сам Петр, и будущий губернатор Петербурга — корабельный подмастерье Александр Данилович Меншиков. Несколько забегая вперед, мы можем благодаря интересной книжке И. Быковского "Петровские корабелы" назвать еще целый ряд бомбардиров Преображенского полка, начинавших в роли невольных участников "корабельной забавы" Петра и ставших затем видными инженерами и деятелями своего времени.
Сын царского конюха Федосей Моисеевич Скляев после обучения плотницкому делу у Тимермана серьезно изучал судостроение в Галландии, Англии и Венеции, был помощником Петра при постройке первого "государева корабля" — 58-пушечной "Предестинации" — и его близким другом. В дальнейшем он стал ведущим из петровских "мастеров доброй пропорции" — негласным главным конструктором создаваемого Российского флота и его капитан-командором.
Лукьян Верещагин много лет учился и работал бок-о-бок со Скляевым (в том числе и при постройке "Предестинации"). В дальнейшем, получив чин "форштмейстера’' стал начальником всех корабельных лесов страны.
Капитан I ранга и корабельный мастер Гаврила Меншиков проявил себя как великолепный мастер-практик, построивший за сорок лет деятельности более 200 кораблей разных типов.
Капитан-лейтенанты Тихон Лукин и Степан Васильев к концу жизни ведали в Адмиралтействе изготовлением рангоута, блоков и такелажа. Иван Кочет и Фалдей Попов были главными "зейль-макерами" — парусными мастерами. Анисим Моляров стал известен как "мастер разных художеств", ведавший, в частности, всеми гидротехническими работами. В генерал-майора артиллерии превратился начинающий корабельный плотник Василий Корчмин, предложивший, кстати сказать, вооружать корабли зажигательными ракетами.
И совеем не удивительно, что эти деятели, а перечислены, естественно, далеко не все, одного и тот же года рождения - 1672-го.
Справедливости ради стоит добавить, что и рано (1702 г.) умерший общий наставник их Франц Тимерман, в молодые годы далекий от судостроения, тоже сделал на совершенно новом для себя поприще удивительную карьеру. Вскоре он стал ведущим кораблестроителем, техническим консультантом и одновременно казначеем всего строительства Азовского флота. В числе его должностей и чинов был и такой редкий, как "сарваер каторжного дела", т. е. главный строитель галер (это тем более удивительно, что Голландия никогда не славилась галерами: следовательно и это дело для Тимермана было новым).
Однако вернемся к 1688-1689 годам. Работы, в которых самое активное участие, с топором в руках, принимал 16-летний тогда Петр, не прекращались даже зимой.
В нюне первые корабли были смущены на воду и он смог написать матери: "Суды удались все зело хороши". Размерения их нам неизвестны. Сохранились лишь краткие упоминании, что вошли в строй два трехмачтовых фрегата (судя по всему длина их по килю не превышала 60 футов) и две или три яхты (длиной не более 35 футов).
Стрелецкий бунт и другие важные событии отвлекли Петра от любимого дела. Только в ноябре 1691 г. он смог надолго вернуться на озеро, где вблизи упомянутой деревни Веськово уже был срублен для него одноэтажный дворец. Рядом работные люди спешно кончали ставить 100-саженный причал на сваях, рыли котлован и канал для вывода судов в открытое озеро. Уже появились необходимые для корабельного дела мастерские, амбары, кузницы. По только что проложенным дорогам тянулись подводы с материалами и припасами. Известно, например, что за зиму к нешуточной уже верфи было доставлено 650 отобранных мастерами бревен и 4250 тесаных (заметьте, не пиленых!) досок толщиной 2-4 дюйма на настилы палуб и обшивку корпусов. Согнанные в окрестные монастыри крестьянки ткали парусину. Пушкари втаскивали на гору Гремяч орудия — готовили батарею для производства салютов. Неудивительно, что отпущенных матерью денег не хватало, окрестных крестьян срочно обложили новым налогом "про государев обиход".
Для ускорения дела Петр привез из Москвы 16 мастеров и верных людей. Сам он в эти уже холодные осенние месяцы заложил спой первый "большой корабль" и как простой плотник трудился на его постройке. Немногие часы отдыха уходили на то, чтобы в особой избе чертить и обсуждать "текены" будущих многопушечных кораблей и фрегатов.
13 мая 1692 г. этот первый — "потешный", но так похожий на настоящий, корабль Истра был спущен на воду. Одновременно иностранные мастера кончали вооружать нескольких других более или менее крупных судов, а квартирмейстер Преображенского полка Лука Хабаров перевез на озеро реквизированные в Москве и Подмосковье самые крепкие струги и лодки из построенных там за последние два года. Заканчивалось и комплектование экипажей, составленных в основном из солдат Семеновского и Преображенского полков и все тех же местных рыбаков.
1 августа тот же 1692 г. принято считать днем рождения Переславской флотилии. Список ее корабельного состава не сохранился. Мы знаем только следующее: самый большой 30-пушечный корабль, "который мастер Кок Клас делал", носил название "Марс"*, новый ботик назывался "Фортуна", лучшая яхта — "Анной" (по предании), в честь первой возлюбленной юного царя Анны Монс). Голландский дипломат Ван Келлер и будущий адмирал Франц Лефорт свидетельствовали, что во флотилии насчитывалось 87 судов, включая простые гребные лодки. По другим данным, общее число вымпелов доходило до 100. Известно, что кораблей было 2, фрегатов — 2 или 3 (иногда их объединяли с кораблями), яхт — 5, галер — 1.
Командовал флотилией, по одним источникам, — Ф. Я. Лефорт, но другим, — беззаветно преданный царю будущий князь-кесарь Ф. Ю. Ромодановский.
Добавим еще, что, как считает знаток этого вопроса В. Миланов, от флага, утвержденного Петром для Потешной флотилии, и ведет историю нынешний Андреевский флаг. На нем впервые появилось изображение "косого" — диагонального — креста, на котором, но преданию, был распят Андрей Первозванный, "того ради, что от сего апостола приняла Россия святое крещение".
Полюбоваться результатами труда сына и сподвижников в Переславль специально приехала мать Петра — Наталья Кирилловна со всем двором. В соответствии с этикетом тех лет гости прежде всего посетили местные монастыри, сделав денежные вклады, а потом уже отправились в отведенный для них дворец на горе Гремяч; отсюда открывался прекрасный вид на огромное голубое озеро и стоявшие у причалов корабли. И вот 1 августа, в день первого Спаса, Петр устроил для своих гостей невиданное доселе празднество: крестный ход на лодках и яхтах, водосвятие, артиллерийский салют, маневры судов строем под парусами.
Процитируем теперь статью В. П. Фаворова из "КиЯ" №37 за 1972 г., когда отмечалось 300-летие со дня рождения Петра I: "В течение всего августа походы следовали один за другим, эскадра отрабатывала различные эволюции. Так, 13 августа Петр провел совместные маневры флотилии с Бутырским полком — с высадкой десанта и обильной пальбой из пушек и ружей. 18 августа строем пересекли озеро и окончание похода отметили торжественно — опять же салютом из пушек всех кораблей. Только в начале сентября гости понемногу разъехались и канонада над озером поутихла".
Нельзя сказать, что первые плавания проходили гладко, без "конфузий". Случались длительные вынужденные стоянки у причалов и на якорях к ожидании попутного ветра, потому что "сложными галсами противу ветра" недостаточно опытные моряки ходить не умели, да и не все суда могли это делать. Во время упомянутого плавания 18 августа всей флотилией пришлось долго ожидать усиления ветра: тяжелые и во многом еще примитивные суда отнюдь не были легкими на ходу, совместное плавание разношерстной эскадры представляло изрядную сложность.
Сохранилось, например, упоминание, что одна из лучших яхт при несильном порыве ветра неожиданно для всех опрокинулась. Можно с уверенностью предположить, что мореходные качества построенных на Плещеевом озере кораблей были недостаточно высокими и юный Петр мог убедиться в необходимости получении каких-то, хотя бы минимальных, знаний в области теории.
Впрочем некоторые из своих кораблей генерал-адмирал Потешной флотилии Лефорт — тот, кто подал Петру "случай к построению сего малого, но первого флота", называл очень хорошими, а флотилию гордо именовал флотом. С другой стороны, этот веселый швейцарец-капитан армии, случайно оказавшийся в рати флотоводца, вряд ли тогда имел достаточный для оценки судов опыт моряка.
Так или иначе, но "строение судов" — корабельные забавы на Переславском озере — сыграли очень важную роль. Как отмечал автор двухтомной "Истории корабля" бывший флота лейтенант Н. Боголюбов, 20-летний Петр осознал неудовлетворительность своих первых опытов, поскольку "он чувствовал необходимость знать все, чтобы учить других", то и решил, что необходимо серьезно учиться кораблестроению и, как только позволили обстоятельства, отправился в Голландию и Англию.
Говоря о значении Переславской флотилии, обычно отмечают, что благодаря ей молодой Петр I по-настоящему приобщился к постройке судов, морскому делу и ратной морской потехе.
Любопытная деталь. Пятью годами позже, во время путешествия своего по Европе, Петр был гостем ганноверской принцессы Софии. И вот, во время веселого застолья принцесса и ее дочь поинтересовались, увлекается ли молодой русский царь охотой? Петр сказал, что охота забавляет его мало, но он с детства имеет непреодолимую страсть к мореплаванию и особенно "любит строить суда". В подтверждение этих слов он продемонстрировал дамам мозолистые руки и "дал ощупать, как они загрубели от работы".
Информация об изображении
Памятник молодому Петру, открытый в дни празднования 300-летия Потешной флотилии
И дело не только в том. что он научился владеть топором. Гораздо важнее другое. Принимая в 1696 г. исторический указ о постройке "кумпанствами" сразу 62 многопушечных кораблей, он уже хорошо представлял, что это такое — создание регулярного военного флота по сути — на голом месте, когда нет ни опытных моряков, ни морских традиций, когда еще предстоит воевать за самый выход к морю. Он уже понимал, что судостроение это, говоря нынешним языком, целая отрасль промышленности. Ведь чтобы построить и снарядить не один-единственный корабль, а мощный флот, необходима некая продуманная общегосударственная программа. Нужна не одна верфь, а сеть верфей, специализированных на постройке и вооружении кораблей тех или иных классов для определенных театров военных действий. Чтобы эти корабли могли выходить в море, должны бесперебойно работать ткацкие — полотняные фабрики, парусные заводы, канатные и литейные дворы. Кто-то должен выплавлять железо, точить блоки, заготовлять смолу, пеньку...
Памятник молодому Петру, открытый в дни празднования 300-летия Потешной флотилии
Известно, что из-за болезни осенью 1692 г. Петр покинул столь любезные ему берега и следующей весной был здесь уже только наездами. В последний раз он плавал по озеру, естественно, самолично управляя кораблем под всеми парусами, с 4 по 22 мая.
С намерением "видеть воду, охоте своей равную, то есть прямое море", Петр в начале июля выехал в Архангельск. Здесь произошло долгожданное первое знакомство его и с настоящим морем, открытым всем ветрам, и с настоящими, пришедшими из далеких стран, морскими судами. Как написал П. И. Белавенец, "6 августа 1693 г. — особенно знаменательный день в летописи русского флота, т. к. в этот день Российский Государь впервые на русском военном судне вышел в море. Это была 12-пушечная яхта "Святой Петр".
Началась новая глава в истории создания русского флота Великим Петром.
Тридцатью годами позже он, однако, еще раз заехал в Переславль, чтобы взглянуть на корабли своей юности, которые некогда приказал беречь, поставив на берегу под навесы и учредив "постоянную к судам охрану". Увиденная бедственная картина привела его в ярость. Последовал строжайший государев указ от 7 февраля 1722 г., адресованный местному воеводе: "Надлежит вам беречь остатки кораблей, яхт и галер, а буде опустите, то взыскано будет на вас и на потомках ваших, яко пренебрегших..." Однако со временем все снова забылось — пренебрегли! Суда постепенно пришли в ветхость, а в 1783 г. сгорели при пожаре.
Уцелел лишь построенный Брантом в угоду юному Петру 10-весельный 6.7-метровый бот "Фортуна", который и по сей день сохраняется "бережно, елико только возможно, в специально построенном каменном павильоне". В нем же экспонируются редчайший прижизненный портрет Петра I и картина Л. И. Кардовского "Парад петровской флотилии на Плещеевом озере 1 августа 1692 г."
Мне довелось побывать в Переславле-Залесском на традиционном праздновании юбилея — 300-летня Потешной флотилии. Этому старинному провинциальному городу выпала честь открыть десятилетнюю череду всероссийских торжеств, посвященных созданию флота — от знакомства юноши Петра с корабельными забавами и до основания его державной рукою морской столицы России — Санкт-Петербурга.
На украшенных флагами и транспарантами улицах Переславля, ставшего, по сути, первой корабельной и навигационной школой России, звучала бравурная музыка, во всем ощущалась праздничная атмосфера. Похоже, что все 40 тысяч жителей вышли встречать гостей и смотреть парад, после которого состоялась литургия. Отец Иоанн окропил святой водой копию петровского ботика "Фортуна" и ее спустили на воду — в реку Трубеж. Состоялась экскурсия по музейному комплексу города, прошла парусная регата на Плещеевом озере. Венцом празднеств стало открытие нового памятника — скульптуры "Петр. Молодые годы" работы А. Л. Казачка.
Все было, как положено: строй матросов, оглушительные залпы корабельных орудий, возгласы "Виват Россия, виват Государь!", праздничный фейерверк в ночном небе.