Хозрасчет на 100-тонном кече «Ексельсиор»

Почти безнадежное дело искать на наших узаконенных корабельных кладбищах или забытых богом и людьми свалках брошенное маломерное судно с тем, чтобы после реставрации превратить его в парусник. Все что-либо стоящее скупили кооператоры. Рыбколхозы теперь за корпуса, пригодные разве что на разделку, заламывают невероятные цены. Счастливчик, раздобывший списанную посудину, рискует вовсе вылететь в трубу, восстанавливая ее. Да и ремонтную базу найти не просто.

Загляните в клубы судоводителей-любителей и увидите на свечном ремонте» бывшие тралботы, сетеподъемники, рабочие катера, приобретенные еще во времена символических цен на бросовый товар.

С яхтами, швертботами, непостижимым образом переместившимся после списания по причине полного износа из ведомственных яхт-клубов в клубы частников, картина примерно та же. Иные из них уже «пустили корни» и вместе с замшелыми кильблоками врастают в грунт. Лавры капитана Слокама, когда-то превратившего отплававший свое бот в «Спрей», обогнувший земной шар, владельцам таких судов лишь снятся. В клубах им постоянно и недвусмысленно намекают, что они содержат «дачи» в черте города, и требуют очистить территорию. Известны и более решительные меры — бульдозерные.

А как «у них», у «проклятых», которые во всем утерли нам нос?

Пока мы, зашторенные железным занавесом, с советской гордостью смотрели на буржуев свысока, они жили себе вполне комфортно по вечным законам рынка. Законы эти на западе распространены на сферу водного спорта и туризма в полной мере, как на все прочее. Стойкий коммерческий окрас бизнеса там несовместим с маниловщиной.

Специальные журналы для яхтсменов и водномоторников как своеобразные лоции четко очерчивают границы реального. Неисправимым чудаком позволяет себе прослыть лишь тот, у кого тугой карман. Способен платить — строй корабль по чертежам хоть самого Ноя, реставрируй по кускам гнилых обломков галеру римлян, корабль викингов. Но и при этом думай о сроках, о выгодности затеи, моральных приобретениях.

Те же законы, подходы к сути вещей во многом определяют и судьбу судов, дослуживших до возраста, дающего право уйти на покой.


Если судно достойно судьбы экспоната, отражающего важный период в истории национального судостроения и мореплавания, почетный причал ему обеспечен. Именно поэтому оказался в морском музее Осло «Фрам», рядом с которым встали «Кон-Тики» и «Ра», а в доке Гринвича высится «Катти Сарк», наследником славы которой официально признана маленькая «Джипси Мот». То высшая морская знать!

Однако и особы, не столь сановные, не лишены шансов миновать продажу на слом. Самые неожиданные повороты случаются в их судьбах.

В Лиссабоне, например, действует музей с богатой экспозицией малых судов, бороздивших Атлантику в начале и середине века. Содержать его помогает ресторан, столы которого накрываются рядом с экспонатами прямо в музейном зале. Таким образом, экспозиция в значительной мере окупает свое содержание.

Где-нибудь на Канарах, в Буэнос-Айресе или Барселоне отслуживший свое вельбот распиливают по килю, превращают его половины в стойки уютных баров или открытых уличных кафе. Мороженое, прохладительные (и крепкие) напитки, кофе, разная снедь — со стоек таких «торговых точек», на зависть конкурентам, разбираются охотнее. На тихих улицах морских городов не редкость — старые швертботы, превращенные в цветочные клумбы под окнами домов. Борта их красят и моют, рангоут и стоячий такелаж поддерживает вьющиеся растения.

Как-то довелось видеть роскошную современную загородную виллу, крышу дворового крыльца которой образовал перевернутый динги. Вычурной такая «деталь архитектуры» не воспринималась. В то же время о пристрастиях обитателей она говорила довольно красноречиво.

В европейских (да и не только европейских) клубах со старыми традициями ветерану к знаменательной дате дарят не покупной сувенир, а румпель, штурвал, компас, блок или кранец с яхты, на которой он ходил много и долго. Предмет, снятый с яхты, заменят новым. А частичка любимого судна, перекочевавшая в дом. будет всегда напоминать человеку о его плаваниях, станет ценнее любого дорогого подарка из магазина изящных вещей.


Возможно, кто-то уже готов возразить, мол, нам бы их заботы! К ним-то мы и возвращаемся в надежде, что заимствованный опыт «выживания» в чем-то пригодится отечественным предпринимателям, склоняющимся к судам в стиле ретро. Едва ли подлинному по причине невосполнимых утрат, но все-таки ретро.

Вдруг кто-то окажется удачливее недавно ушедшего из жизни 56-летнего архангельского капитана Антона Антоновича Макаренко, преобразовавшего груду судового металлолома в шхуну «Грумант». А заимствование это — из Англии, где старые суда содержат не только в качестве музейных экспонатов, но еще и эксплуатируют на условиях настоящего, а не мнимого хозрасчета. Где все, что связано с мореплаванием и судостроением, возведено в национальный культ.

Если к примеру, старый тендер «Джули Бриз» поддерживает на плаву слава спасателя солдат, сброшенных гитлеровцами в дни жестоких боев под Дюнкерком в море («Д. Б» был в числе сотен яхт, катеров, буксиров, сейнеров и транспортов, которые Англия направила на выручку своим «мальчикам», оказавшимся в беде), да немалые средства судовладельца и пожертвования, то 100-тонный кеч «Ексельсиор» сам зарабатывает на хлеб. В репортаже «Трижды через Бискай» (№151, 1991 г.) «КиЯ» упомянули о кече в связи с аварией — поломкой бушприта.

Само имя словно обязывает парусник всегда быть в форме. «Ексельсиор», что значит «Высший сорт», применительно к судну почти синоним определения «денди» для человека. По крайней мере, капитан Мик Хатт именно так растолковал смысл названия.

Мика интересно послушать, когда он говорит о судне. Это его конек. Рассказывая об «Ексельсиоре», капитан даже забыл, что нас ждут столы, накрытые в королевском яхт-клубе Ла-Коруньи, что он вообще весь день толком не ел, поскольку кок, перегрузившись на берегу вином, упал с трапа на палубу, сломал руку и угодил в госпиталь. Все это были мелочи. Зато уж больно хорошо смотрелся кеч с высоты клубного балкона, под которым он был ошвартован. Даже без бушприта. И на следующий день я застал Хатта полуголодным. Намазав ломоть хлеба маслом и медом, чтобы съесть на ходу, он увлек меня в экскурсию по судну.


Не только ходить, но и жить на таком паруснике летом и зимой способен не каждый. Каюта у капитана крохотная — матросский кубрик, он же кают-компаиия, обогревается камельком на угле и дровах. Для волонтеров, путешествующих за собственные фунты стерлингов, койки устроены в бывшем трюме — в два яруса. Тесный камбуз закопчен живым огнем. Наверное, таким же было обиталище плута Негоро. Дерево жилых кают разделано в традиционной манере под дуб. Словом, почти все внутри — как в старые добрые времена, если не считать вспомогательный дизель «Листер» на 87 л. с., да гидропривод для якорного кабестана. И на палубе все соответствует старому дизайну.

Почему потерял кеч бушприт в Бискае? Не устояло дерево. Много лет оно служило бизань-мачтой. Потом бизань обновили, а прежнюю — превратили в бушприт. Вот и сказался возраст, многолетние напряжения. Да и погода была не для прогулок — дуло за 10 баллов. Поломка прибавила забот. Больше всего досталось крафтсмену — судовому плотнику, немолодому моряку с гривой седых волос. Всю стоянку от восхода до захода солнца он трудился на жаре, чтобы соорудить временный бушприт для возвращения к родным берегам. Перед сном — отдыхал на корме, наигрывая на гармонике. Не для слушателей, для себя. Так отходил человек от работы под палубным тентом, защищавшим лишь от прямых лучей жесткого испанского солнца.

Вообще-то широты, именуемые умеренными, — не район «Ексельсиора». Он редко спускается ниже Английского канала. Строился парусник для промысла на банках Северного моря. Подобные суда типа «смак» были в ходу с 80-х годов прошлого века. Их отличала хорошая скорость, маневренность, способность сохранять остойчивость как в грузу, так и в балласте, что очень ценно для парусного промыслового судна. Отчасти именно это качество позволило присвоить смакам второе название — «денди», хотя каждый из них имел еще и собственное имя. Линии, вооружение этих судов весьма благородны, изысканны. Не зря же такие суда, как «Ексельсиор», влекут музыкантов. В портах иногда они поднимаются на борт во фраках и цилиндрах. Отлично смотрится хрупкая виолончель в соседстве с колонкой грот-мачты в «струнах» тяжелого такелажа. Деревянная палуба и дека инструмента чудесно гармонируют. Музыканты и моряки это чувствуют одинаково тонко, когда звучит прекрасная классическая музыка или мотивы на основе матросских шанти.


В Англии, где даже паровозы еще отлично служат по прямому назначению, стройных смаков осталось не так уж много. Но тем выше их ценность и привлекательность, что обнадеживает компанию «Ексельсиор сейлинг трест», специализирующуюся на круизах.

Парусник постоянно в море — с начала апреля до конца октября. В этот период он часто заходит в порт постройки и приписки Ловестофт, что на юго-востоке Англии, для смен групп туристов. Круизы охватывают порты Британских островов и континента. В числе их Лондон, Абердин, Плимут, Лервик, Есбьерг, Амстердам. Цена «койки» на борту от 45 до 360 фунтов стерлингов в зависимости от срока и маршрута плавания. На кече чистых «катальщиков» не жалуют. Все должны работать, нести вахты, соблюдать судовые нормы жизни согласно английской традиции.

До того как стать круизным судном, этот 100-тонник пережил несколько реконструкций, что естественно, если учесть, что построен он в 1921 году как чистый промысловый парусник. В свое время стареющий денди оставил службу на промысле, попал в Норвегию и до 1971 года перевозил мелкие партии грузов между портами этой страны, пока его вновь не выкупили англичане. Круизная компания использует «Ексельсиор» с 1983 года. Семьдесят лет — завидное долголетие. Однако это солидный возраст для деревянного судна, требующий больших средств и усилий на содержание.

Выкупая изношенный смак у норвежцев, англичане не только отдавали должное мастерству корабелов минувшей поры. Они ясно представляли, во что обойдется реставрация и содержание парусника, достойного репутации денди. Восстановление осуществили на основе общественной поддержки в сумме 160 тыс. ф. ст. Эксплуатационные расходы ежегодно требуют около 68 тыс. ф. ст.

Вот из чего складывается эта сумма: административные затраты и маркетинг — 10 750; судовые запасы — 13 750; топливо и машинное масло — 3750; выплаты экипажу (5 чел. с капитаном) — 17 250;страхование — 8800; профилактическое обслуживание — 8300; портовые и лоцманские сборы, навигационные пособия, техническое освидетельствование — 2150; услуги, расходные материалы, мелкий ремонт — 3250. Такая вот бухгалтерия.

Каждый выход в море с двенадцатью «волонтерами» на борту — ступень в покрытии расходов. Если хотя бы часть штатных коек пустует, убытки возрастают. Сведениями о каких-либо пожертвованиях в пользу «Ексельсиора» мы не располагаем.

Дав некоторую пищу для размышлений уважаемому читателю, мечтающему об организации круизного дела да еще с выходом на внешний рынок, хочется посоветовать ему не расставаться с калькулятором, изучать менеджмент, маркетинг, другие премудрости бизнеса.

Если чем и пахнет честно заработанная конвертируемая валюта, так прежде всего — трудовым потом. Не усвоив этой истины, приниматься за рискованное дело не стоит. Однако не боги горшки обжигают. И если появятся у нас аналогичные денди — благоприятных им ветров в море коммерции!