Судьба фрегата «Патрикий» или Дело о продаже за рубеж российской эскадры

Эта непривлекательная история случилась задолго до образования нынешнего концерна "Росвооружение" — еще при императоре Александре I. Коммерческая сделка, затеянная государем и любезным его сердцу морским министром Иваном Ивановичем де Траверсе (помните Маркизову Лужу?), осталась без внимания историков, тем более — историков российского флота. Хвастать действительно нечем, если не обратиться к рассказу о невероятной судьбе одного из 11 проданных Испании кораблей, которому довелось уже после этого служить под флагами Чили, Бразилии и Аргентины, сменив пять названий.

Речь идет о 44-пушечном фрегате "Патрикий". Этот замечательный трехмачтовый двухпалубный корабль классических для своего класса пропорций ("Список" Ф.Ф. Веселаго указывает для него длину корпуса — 47.8 м и ширину — 12.45 м) был построен знаменитым корабельным мастером Андреем Курочкиным¹. Он был спущен на воду в Архангельске 21 июня 1816 г. и той же осенью по пути в Кронштадт заходил во французский порт Кале для участия в эвакуации на родину русских оккупационных войск. Сработанный из мало известной на Западе лиственницы, прочный и мореходный корабль во многом превосходил "дубовые" британские суда и на него уже тогда зарились понимающие толк в корабельном деле французы и англичане.

Как раз в это время, по выражению русского посла в Бразилии, "жителям Чили удалось стряхнуть с себя иго метрополии", т. е. испанское иго. "Несчастный" испанский король Фердинанд VII был вынужден обратиться к российскому императору Александру I:

Государь, брат мой!
Несчастья прошлых лет разрушили испанский флот, верфи разграблены, жизни моей не хватит, чтобы восстановить все утраченное. Вершиной доброты Вашего Величества было бы согласие создать в настоящий момент ядро нового испанского флота, уступив мне несколько кораблей и фрегатов из Ваших эскадр на Балтийском море.


Это послание датировано 25 марта 1817 г. Но еще раньше король Фердинанд всячески ублажал российского дипломата — тайного советника Татищева, бывшего тогда посланником при испанском дворе. Король сулил отдать России ни много, ни мало, а Флориду — в качестве приданого испанской принцессе, если ее возьмет в жены великий князь Николай (хотя у того уже "на мази" было венчание с прусской принцессой Шарлоттой).

"Любезность короля Испании со мною вне всяких пределов, однако мою просьбу об оставлении в покое наших владений в Калифорнии король оставил без ответа, и теперь мне представляется сомнительным наше пребывание в форту Росс и в заливе близ оного", — так писал Татищев своему императору в том же марте, жалуясь на затягивание переговоров о судьбе американских владений России.

Приманка в виде огромной суммы за продаваемые корабли вдохновила российское морское начальство более всего, и вскоре же строго секретный список кораблей на продажу был составлен. В него вошли пять 74-пушечных линейных кораблей старой постройки: "Дрезден", "Норд-Адлер", "Любек", "Нептунус" и "Три Святителя", а также три 44-пушечных фрегата: "Меркуриус", "Автроил" и "Патрикий".

Лишь последний из трех фрегатов был по-настоящему боеспособен и уже наплавал добрую тысячу миль. Именно на нем в июне этого же 1817 г. отправился на лечение в Англию друг молодости императора (и противник флота) тяжело больной 45-летний граф Павел Строганов. На пути, где-то в водах Дании, он скончался. "Патрикий" повернул назад и доставил его тело в Петербург для похорон аккурат в канун венчания наследника престола Николая Павловича, создав, как говорили, "некоторый конфуз".


Вскоре последовала спешная подготовка к строго секретному "дальнему вояжу", поскольку Акт о продаже Россией военных кораблей Испании был подписан в Мадриде еще 30 июля 1817 г. Выход проданных кораблей состоялся в октябре того же года из Ревеля, а уже 9 февраля следующего года эскадра контр-адмирала Моллера из восьми вымпелов прибыла в Кадис. Началась процедура сдачи-приемки кораблей. Вскоре команды русских моряков на 12 испанских транспортах отправились на родину. Россия получила 13 600 тыс. рублей ассигнациями, что соответствовало почти 700 тыс. фунтов стерлингов (часть долга была принята в "звонкой монете", причем каждый полноценный пиастр шел за 4 рубля 50 копеек).

Совершенно очевидно, что испанцы не пришли в восторг от фактического состояния полученных ими в основном старых кораблей. Во всяком случае, Татищев 24 марта был вынужден хотя и витиевато, но довольно красноречиво изложить создавшееся положение таким образом: "Весьма печально, Государь, что я не могу принести к стопам Вашего Императорского Величества отчет о столь же удовлетворительном состоянии кораблей, как о состоянии отбывшей на родину команды".

Реакция императора была немедленной: чтобы как-то уладить конфуз, он приказал срочно подготовить и добавить к проданным три более новых фрегата ("Поспешный", "Проворный" и "Легкий"), оценив их в 3200 тыс. рублей...

Можно смело предположить, что печальное состояние проданных кораблей и было главной причиной замалчивания всех их последующих "подвигов" да и самой сделки². Линейные корабли "Норд-Адлер" и "Дрезден" после переименования стали соответственно "Александром I" и "Фердинандом VII". Из всех линейных кораблей лишь "Александр I" смог выйти в океан, но по пути в испанскую колонию Перу где-то у экватора получил пробоину и был вынужден вернуться в Кадис. Вскоре вместе с прочими четырьмя он был сдан на слом.

Из шести фрегатов лишь четыре вышли в море. "Вива" и "Лихера" (бывш. "Проворный" и "Легкий") сразу же были отправлены на Кубу, где и затонули в 1822 г., а "Пронта" (бывш. "Поспешный") побывал в Америке и благополучно вернулся в Кадис, где его разобрали уже в 1820 г. Участие в боях и большая жизнь были уготованы только одному из них — фрегату "Патрикий", вошедшему в строй испанского флота под названием "Регина Мария Изабель". В мае 1818 г. он был отправлен к чилийским берегам в качестве флагмана и главного защитника конвоя из десяти транспортов с 2500 солдатами для подавления провозгласившей независимость от метрополии республики Чили.


Дальнее плавание через Атлантику и вокруг м. Горн в Тихий океан прошло благополучно. Испанцы высадились на берег Чили близ Талькауано, но при этом позорно оставили прекрасно вооруженный фрегат. 28 октября повстанцы захватили его и с триумфом привели корабль на рейд Вальпараисо, где фрегат получил свое новое имя "О'Хиггинс" в честь диктатора — президента новопро-возглашенной республики дона Бернардо О'Хиггинса.

Республика начинает создавать свой флот. Главную проблему — нехватку опытных морских офицеров — решали приглашением на службу всех желающих иноземцев. Любопытно, что успеху комплектования чилийского флота кадрами из числа опытнейших британцев содействовал спешно изданный в Лондоне запрещающий это циркуляр: английские офицеры запаса, поступившие на службу к патриотам, лишались положенного им половинного жалования. Узнав об этом, свободолюбивые моряки возмутились: "Они не терпят насилия даже со стороны собственного Адмиралтейства и в пику ему идут служить под флагом Чили". Среди бунтующих асов британского флота выделялся 43-летний капитан 1 ранга Томас Кокрейн — десятый граф Дандональд. Его точно так же не испугал и грозный декрет испанского короля о смертной казни для иностранных наемников, поступивших на службу к повстанцам.

По свидетельству современников, потомственный лорд Кокрейн обладал выдающимся военным талантом и страстным, неуживчивым характером, вероятно доставшимся от его дяди Александра (известного, например, тем, что во время англо-американской войны он в августе 1814 г. захватил и сжег дотла Вашингтон, включая Белый Дом и Капитолий). Племянник, в отличие от дяди, ставил на место французов. В 26 лет Томас Кокрейн, командуя небольшим бригом, вынудил к сдаче хорошо вооруженный французский фрегат, а вскоре блестяще провел операцию по разгрому французской эскадры вместо адмирала Гамбье, уклонившегося от руководства сражением. ГЪрячность Кокрейна и его отказ публично прославлять Гамбье в том памятном 1809 г. стоили ему карьеры: хотя он получил орден Бани и очередной чин, с флота и из Палаты лордов его изгнали. Кокрейн принял приглашение чилийского диктатора занять пост Командующего флотом мятежной республики и в августе 1818 г. на бриге "Роуз" вместе с женой леди Китти и двумя малолетними сыновьями отправился в Вальпараисо. Бриг "Роуз" в Чили встретили с восторгом. Сенат республики тут же присвоил опальному британцу чин вице-адмирала и назначил его Командующим флотом.


28 декабря 1818 г. первый в истории Республики Чили командующий военно-морским флотом лорд Томас Кокрейн поднял свой флаг на фрегате "О'Хиггинс" (т. е. на "Патрикии"), который служил флагманским кораблем чилийского флота вплоть до мая 1826 г. На должность флаг-капитана он назначил другого британца — капитана 2 ранга Роберта Фореста. Сохранились свидетельства того, что и вице-адмирал, и командир фрегата высоко оценили прекрасную работу архангельских мастеров и в частности — парусную оснастку своего корабля. Впрочем, в то время русские корабли оснащались едва ли не лучше английских — на них использовали знаменитую русскую пеньку и льняную ткань.

Уже в январе 1819 г. флот республики под командованием Кокрейна разгромил испанскую эскадру на рейде Кальяо близ столицы Перу — Лимы. В следующем году была проведена блестящая операция по захвату форта Коралл, а во время морского сражения у Кальяо был захвачен флагман испанского флота фрегат "Эсмеральда". Этот фрегат, вскоре переименованный в "Вальдивию", еще более усилил чилийский флот у побережья Чили и Перу, что и привело к окончательной победе революций в этих странах.

Новый поворот в судьбе русского фрегата наступил в 1823 г. В связи с изгнанием президента олигархами и церковью корабль переименовали в "Марию Исабель". По той же причине Кокрейн покинул Чили и стал командующим флотом Бразилии, ведущей борьбу за независимость от Португалии.

В мае 1826 г. по просьбе дружественной Аргентины все тот же бывший "Патрикий" был продан аргентинцам за 100 тыс. долларов США и получил новое гордое имя "Буэнос-Айрес". Теперь уже под флагом свободной Аргентины фрегат стали готовить к почетной миссии флагмана аргентинского флота. Вместе с двумя другими кораблями его отправили к новому месту службы. Не будем забывать, для этого нужно было пройти из Тихого океана в Атлантический, обогнув Южную Америку. А ведь май в южном полушарии — последний месяц осени со свирепыми штормами. Рейс из Вальпараисо в Буэнос-Айрес закончился трагически: фрегат исчез в океане где-то вблизи мыса Горн...


Подлинным открытием в розысках крупиц истории "Патрикия" стали книги о Кокрейне и самого Кокрейна, хранящиеся в нашей Румянцевской библиотеке. Одна из них с предисловием праправнука адмирала 14-го графа Дандональда переиздана в 1968 г. Живы потомки неистового флотоводца! Наверняка в родовом гнезде адмирала в графстве Ленарк, близ Эдинбурга, хранятся подлинные дневники и журналы, писаные гусиным пером на борту "Патрикия".

Оказалось, что после Чили и Бразилии, где он командовал флотами, весной 1827 г. Кокрейн отправился в Грецию, где к этому времени Иоаннис Каподи-стрия (бывш. статс-секретарь МИД России) был избран президентом республики. Вплоть до Наваринского сражения в октябре 1827 г. Кокрейн командовал греческим военно-морским флотом. Вскоре после этих событий вздорные обвинения с Кокрейна сняли, он был оправдан и восстановлен в британском флоте и в Палате лордов, затем командовал эскадрами в Северной Америке, участвовал в первых опытах по внедрению на флоте паровых машин. Лишь в 1851 г., получив чин полного адмирала, Кокрейн взялся за перо и издал два тома мемуаров "Очерки службы за освобождение Чили, Перу и Бразилии". Кокрейн стал национальным героем Британии. Место, где он обрел свое последнее пристанище после смерти, последовавшей в 1860 г., говорит само за себя: в Пантеоне Вестминстерского аббатства я без труда отыскал надгробие Томаса Кокрейна.

Русский фрегат знаменитого адмирала "испарился" из памяти потомков создателей корабля. "Патрикий" не упомянут даже в самых подробных справочниках и морских словарях. Мои призывы к властям Архангельска поставить хотя бы самый скромный памятник "Патрикию" остались без ответа. Между тем судьба этого заслуженного корабля — еще один повод и еще одна возможность для столь нужного всем нам постепенного воссоздания морского достоинства России, так униженного нелепыми авариями последних лет.

Примечания

1. Андрей Михайлович Курочкин (1770-1842) — генерал-майор Корпуса корабельных инженеров, на верфях Петербурга и главным образом Архангельска построил 26 линейных кораблей, 13 фрегатов и ряд других кораблей и судов. Спущенный на воду в 1803 г 74-пушечный линейный корабль "Сильный" считался лучшим образцом отечественного кораблестроения; Курочкин получил от государя за его создание особую награду — перстень с бриллиантами, а чертеж корабля было приказано гравировать на меди для сохранения потомкам. Из построенных фрегатов лучшими считались 36-пушечный "Крейсер" и 44-пушечный "Патрикий" (корабль назван в часть священномученика Патрикия — ключаря во Владимире. В 1430 г во время набега татар он успел скрыть сокровища собора и, верный своему долгу умер на пытке, не выдав тайны). В русском флоте это был уже второй корабль с таким названием. А после его продажи Испании тот же Курочкин построил новый 44-пушечный фрегат и снова его назвали "Патрикием".

2. Этот эпизод стыдливо замалчивался и до 1917 г, и в советское время (кажется даже еще более тщательно). Я делюсь информацией, добытой в Академии истории флота и мореплавания в Вальпараисо благодаря своей переписке с доктором Карлосом Агуирре Видауре при любезном содействии чилийского посла в Москве господина Джеймса Холгера. Подробности всей эпопеи я, к тому же, долго изучал в фондах ЦГАВМФ в Петербурге.

Память о построенном в России "дедушке чилийского флота" — бывшем "Патрикии" — бережно сохраняется в далекой стране. В Клубе военного флота в Вальпараисо хранится картина знаменитого английского мариниста Томаса Соммерскейла — изображение батальной сцены с бывшим русским фрегатом на первом плане. Другой победный сюжет демонстрируется на картине чилийского художника Гильермо Гроссмахта. А Музей военного и гражданского флота посвятил этому кораблю отдельный зал с картинами и реликвиями, в числе которых хранится стол из кают-компании фрегата. Здесь же несколько его моделей, которые изготовил известный мастер Эрнан Мадариага Монтойа, и ныне живущий в Вальпараисо.