На эту заметку откликнулся потомственный волжанин В. Г. Кузнецов. В его аргументации клич «сарынь на кичку» переводится совершенно иначе. К тому же, наш читатель предлагает свой интересный материал по истории волжского судоходства времен, отодвинувшихся от нас на два столетия.
Слов нет, словарь Даля популярен, но нельзя же ссылаться на него при описании местных явлений или местного словообразования. Он не может осветить частностей, например, бытовавших в волжском бассейне названий. И словосочетание «сарынь на кичку» имеет особый смысл, а не просто — «сбросить парус»...
Если судно по Волге шло на веслах (были такие расшивы) или его бечевой тянули лошади и бурлаки? Здесь команда «спустить парус» была бы нелепа.
Вся «магическая» сила слов «сарынь на кичку» заключалась в том, что издавна значение слова «сарынь» на Волге переводилось как «ложись». Кичкой же на старинных судах-расшивах, а позднее на всех других беспалубных судах — коломенках, мокшанах, кладнушках — называлась запалубленная носовая часть, выступающая за борта. Она имела форму прямоугольника. Эти площадки («кички») служили для работы с якорями и бечевой.
На старинных судах строились двускатные невысокие крыши — шакши. Крыша от борта до борта, под ней жили рабочие и бурлаки, которых набиралось на судне от 80 до 150 человек. Бурлаков полагалось по тогдашним нормам 3—6 человек на каждую тысячу пудов груза. В зависимости от «ходкости» судна и срочности груза грузоподъемность расшив была от 15 до 25 тысяч пудов.
Упоминание о реке Керженец как о «разбойничьем царстве» не слишком убедительно. Находясь в 84 километрах от Нижнего Новгорода, в непосредственной близости от крупного военного гарнизона, вольготно вести себя разбойникам было трудно. Пострашнее Керженца были другие места на Волге. Разбойной считалась река Сура (180 километров от Нижнего) и река Ветлуга, удаленная от гарнизона уже на 217 километров. Там на лесных берегах скрывались беглые крестьяне, многие из которых пополняли разбойничьи ряды. В устье реки Камышинки стоял город Камышинск, его построили как крепость от набегов донских казаков. В этом месте река И ловля (приток Дона) близко подходит к Камышинке, впадающей в Волгу, и «воровские козаки» быстро переволакивали свои легкие струги между Иловлей и Камышинкой, там спускались на Волгу и чинили разбой.
Но самым «разбойным» и самым опасным на Волге местом считалось в Самарской луке устье реки Усы. Если идти снизу по Волге, то у села Переволоки, примерно в 80 километрах не доходя Самары (Куйбышев), близко к Волге подходит река Уса, текущая в обратном направлении течению Волги и прорезающая поперек Самарскую луку. Здесь «волжская вольница», завидев караван или отдельное купеческое судно, перетаскивала волоком свои лодки в Усу и по течению быстро сплавлялась до ее впадения в Волгу. Недалеко от города Ставрополя и поджидали купцов, которые поднимались против течения, а затем уже с кличем «сарынь на кичку» бросались на судно и грабили его. Ни бурлаков, ни других судорабочих не трогали — у них и взять-то было нечего. Когда судно шло бечевой, то бурлаки, находившиеся на берегу, подводили судно к берегу, сами ложились на бечевник (по тогдашней терминологии — «сакма») и спокойно ждали конца операции.
Разбойники брали дань с судна водкой, маслом, хлебом, деньгами. К концу восемнадцатого века речной разбой настолько «расцвел», что потребовалось вмешательство войск. В 1794 г. Павел Первый издает указ о постройке военных гребных судов, через три года «гардкоты» (так их назвали) спускают на воду. До 1824 г. не могли на Волге искоренить разбой. Но все же искоренили. С тех пор клич «сарынь на кичку» перестал пугать путешественников и потихоньку стал забываться.
В. Кузнецов, г. Бор Горьковской обл.